Для любого тела (будь то человек, частица или Галактика) можно задать такие конусы. Первый называется световым конусом будущего этого тела или события, второй – световым конусом его прошлого. Если Большой взрыв – это первое событие в нашем физическом времени, то его особая точка (сингулярность) порождает суперконус, внутренность которого и является Вселенной. Представим себе песочные часы, в которых песок (время) сыпется из верхней колбы в нижнюю. Нижняя колба – это наша Вселенная. Что такое время? И откуда оно появляется в нашей Вселенной? Поскольку мы находимся внутри одной колбы-конуса и ничего не знаем о существовании второй, то этот вопрос возникновения времени оказывается для нас великой загадкой. Три совмещенных фигуры служат иллюстрацией сказанного.
Первый рисунок изображает песочные часы, с помощью которых мы можем измерять время, которое появляется в нашей Вселенной из ниоткуда. В этом смысле песочные часы ничем не отличаются от любых других часов, назначение которых – лишь фиксировать непрерывный ход пассивного времени повсюду в мире. Второй рисунок изображает световые конусы прошлого и будущего для любого события, которое условно принято за нулевую точку отсчета времени. Это соответствует тому, что в потоке наших самосознаний любая дхарма имеет свое прошлое и будущее: как те дхармы, которые были до нее и будут после нее соответственно:
… + D + dt + D + dt ) D ( dt + D + dt + D +…
На третьем рисунке показан световой конус, нулевой точкой которого является сингулярность, начало Большого взрыва, а внутренность этого конуса содержит все события нашей Вселенной. Иначе говоря, такой суперконус соответствует всему потоку нашего самосознания, который начался с той первой дхармы, в которой мы впервые прокричали Я и услышали «оно»:
ПС = D ( dt + D + dt + D + …
Физический суперконус на рисунке принимает форму тюльпана, потому что в первые мгновения после своего возникновения Вселенная должна была усиленно расширяться. Этот период космологи называют «Инфляцией» - Раздуванием. Смысл этого раздувания мы обсудим чуть позже, когда проясним абсолютный статус скорости света. А пока ограничимся констатацией того факта, что этот суперконус, время жизни которого по современным расчетам составляет 13,7 миллиардов лет, не имеет обратного суперконуса, который по смыслу должен был бы изображать то, что было до Большого взрыва за абсолютным космологическим нулем нашей Вселенной. Ироничная фраза Ландау: «Было время, когда времени не было», - подразумевает именно такой суперконус прошлого для гипотетической нулевой точки, с которой должно начинаться спонтанное сотворение этого мира (мы уже говорили, что в научном словоупотреблении «природа» стала эвфемизмом «бога»).
Интуитивный смысл светового конуса достаточно очевиден. При этом он будет нам очень полезен в дальнейших рассуждениях. Во-первых, видно, что «Треугольники бытия», из которых построена «Роза Мира», и световые конусы похожи друг на друга. Эта аналогия между структурой Вселенной и структурой отдельного самосознания ощущается всеми нами. Ведь теория Большого взрыва в современной космологии, какими бы сложными математическими моделями она не подкреплялась, по сути продолжает все ту же древнюю идею о возникновении мира из ничего, которую в форме более или менее красочного мифа создавали все народы в исторической культуре человечества. Каждый из нас прошел через миф своего рождения, которое началось с ничего, ибо наша память, как правило, хранит гробовое молчание о том, что с нами было до нашего появления на свет. Наконец, мы познаем свой внутренний мир средствами того же самого языка, которым познаем и внешний мир.
Световой конус является собственно конусом именно потому, что скорость света конечна. Если бы она была бесконечна, то время никуда бы не двигалось. То есть времени попросту не было бы, и причина ничем не отделялась бы в этом мире от следствия. А это значило бы, что никакое движение невозможно. Чтобы мы мыслили и чтобы Вселенная эволюционировала необходимо, чтобы максимальная скорость в этом мире была конечной. Конечная скорость света (благодаря которой Ахиллес догоняет черепаху) приводит нас к тому, что Вселенная оказывается растянутой не только в пространстве, но и во времени. То, что находится бесконечно далеко, существовало бесконечно давно. Здесь явная несогласованность времен. Источник, от которого свет летел к нам миллиарды лет, за это время так же удалился от нас на миллиарды лет в мерах длины. Граница Вселенной выглядит ничем не лучше, чем последнее число бесконечности. Но то, что существовало очень давно, возможно, очень давно перестало существовать. Кто-то возразит на это: возможно, та или иная краевая галактика давно прекратила свое существование, но ведь место осталось. Вот фотография комнаты, из которой человек вышел. Но ведь комната не исчезла вместе с ним. Дело не в этом человеке, дело – в наблюдателе, в вас. Что будет с комнатой, если вы тоже «выйдите»? Мы уже упоминали шутку Пуанкаре о том, что если все «выйдут», то констатировать существование комнаты будет некому. И тогда же выяснили, что все гораздо «хуже». Констатировать будет нечего. Комната исчезнет вместе с вами, последним наблюдателем, наличие которого является необходимым и достаточным условием существования реальности – желтого соцветия R в «Розе Мира». В этом заключается тождество будды и Вселенной. После вас останется только Святой Дух, а от Вселенной – Царство Небесное.
Но допустим, что Вселенная уже имеется, и в этой готовой Вселенной скорость света вдруг становится бесконечной. Конечно же, прежде всего это значит, что все мы остановимся в какой-то текущей дхарме нашего потока самосознания и впадем в нирвану, а от Вселенной останется только Дао. Допустим, что это не произошло, и мы, подобно гипотетическому богу, продолжаем мыслить вне времени. Тогда это, по крайней мере значит, что световой конус должен стать развернутым углом в для любого имеющегося события в уже готовой Вселенной, поделив ее на абсолютное прошлое и абсолютное будущее для этого события. Допустим, что этим событием является наш взгляд в небо. Тогда мы, как и должно богу, увидим всю Вселенную сразу. Самые отдаленные области Вселенной, которые составляют ее глобальный горизонт, предстанут перед нами не в своем далеком прошлом, из которого миллиарды лет летел к нам свет, а такими, какие они есть «сейчас». Именно так: бесконечная скорость света превращает поток времени в одно «настоящее».
Астрофизики вынужденно пытаются представить нам как раз такой «единовременный» снимок Вселенной. Но Вселенная, как наша жизнь, растянута во времени. Жизнь – это фотоальбом, где вы предстаете в различные дхармы между двумя квантами времени младенцем, подростком, зрелым человеком и стариком. Можно ли уместить жизнь в одну дхарму, то есть в одну фотографию? Да, можно, но получится химера - чудовище с головой младенца, телом взрослого человека и ногами старика. Все это – вы, но это не ваш портрет. Это значит, что бесконечная скорость света есть химера нашего ума. Скорость света должна быть конечной. А это в свою очередь подразумевает, что такой же химерой является абсолютный покой. Но абсолютный покой – это нирвана. Значит ли это, что нирвана тоже химера? Да! Но ничего странного в этом нет. Нирвана невозможна в нашем мире. Именно поэтому мы живы. Иначе мы впадали бы в нирвану в первой же дхарме своего потока самосознания. Но все кончается нирваной? Да. И в этом тоже нет ничего странного. Разве вы сами не считаете бесследное исчезновение вашего самосознания чем-то невероятным? Дело в том, что со смертью и соответственно с абсолютным покоем все не так просто. Мы используем физику не ради красного словца. Как следует из нашей аксиомы существования, бытие тождественно мышлению. Изучая одно, мы изучаем другое, ведь в основе их лежит одна и та же логика. В этом смысле для нас нет разницы между физикой и психологией. Исследуя поток самосознания, мы исследуем ход времени. И в дхармах мы ищем кванты. Пытаясь понять рождение и смерть, мы пытаемся понять космологию Вселенной. И в нирване мы ищем абсолютный покой.
Физика отвергает абсолютный покой. Забавность релятивистской логики заключается в том, что, отказываясь от абсолютного «сейчас», эта теория сохраняет абсолютно однородное время. Ведь физики называют микроволновый фон, покрывающий всю Вселенную, «реликтовым» именно потому, что он, как следует из модели Большого взрыва, шел к нам миллиарды лет от границ, которые разнесло этим взрывом. Ведь чем дальше от нас объект во Вселенной, тем более раннюю во времени эволюционную картину мира мы получаем от него при конечной скорости света. То есть с границ глобального горизонта мы должны получать информацию о состоянии Вселенной в нулевой точке Большого взрыва. Глобальный горизонт – это сингулярность, которая была «внутри» до взрыва и вывернулась «наружу» после взрыва! Но современная космология вовсе не считает, что время на глобальном горизонте остановлено. Там тоже прошли миллиарды лет. Откуда это известно? Это выводится из допущения, что время движется одинаково всюду. Для этого нужно уподобиться богу с бесконечной скоростью света, чтобы увидеть Вселенную до самого края. Однако такой взгляд на Вселенную в целом как на единое событие (застывшую фотографию) в общем времени требует мгновенного покоя, т.е. световой скорости, которая оказывается для себя самой бесконечной в абсолютном покое. С помощью «сейчас» мы отвергаем абсолютный покой на глобальном горизонте, но «сейчас» в пространственных масштабах Вселенной и есть абсолютный покой. Иначе говоря, абсолютный покой можно отрицать только с помощью абсолютного покоя. Абсолютное время осталось в физике. Все зависит от того, как «нарезано» время. Теория относительности «нарезает» в нем всевозможные кривые куски, но однородность этого «хлеба» не отменяется. Только разная плотность времени позволяет говорить об относительном времени. А это возвращает нас к слоеному пирогу реальности, в которой время накапливается. При этом самый нижний слой – вакуум является абсолютным покоем. Нижним слоем он является в том же смысле, в каком целая куча камней оказывается выше целых камней, из которых она состоит. Все начинается с абсолютного покоя, будь то Большой взрыв или рождение вашего самосознания. Мы всегда находимся внутри языка и соответственно внутри нашей Вселенной. Мы не можем выйти из языка за нуль и за бесконечность. Точно также мы не можем выйти из Вселенной, как из дома, чтобы взглянуть на нее снаружи.
