Нам представляется иная штука: червь есть недоразвитый потомок разумных членистоногих. И подобно тому, как змея лишилась рук и ног и приспособилась жить без оных, кольчатый червь утратил конечности и прекрасно существует без них по сей день. Это не дает никаких оснований считать кольчатых червей предками членистоногих. Как известно, у последних отмечено бесполое размножение. Например, дождевой червь разделяется на две и более частей, каждая из которой обзаводится своей головой и своим хвостом. Иногда голова с глазами, щупальцами и мозгом образуется в середине червя еще до того, как он разделится на части. Наземные и пресноводные кольчецы чаще всего гермафродиты. К кольчецам относятся и пиявки, ведущие паразитический образ жизни.
Обычный и гигантский дождевые черви
Вполне можно усмотреть в кольчецах недоразвитую и приспособленную к самостоятельной жизни форму, связанную родством с членистоногими.
Скорее всего, укороченный период развития, по сравнению с предковыми формами, явился для многих видов существ средством спасительного бегства в инволюцию.
К примеру, дождевыми червями пронизана вся почва. Только по одному этому можно представить, какой огромный потенциал к размножению и приспособлению имели предковые членистоногие.
Можно предполагать, что предки кольчатых червей происходят от червеобразных личинок гипотетических членистоногих, не прошедших метаморфоз и не дотянувших до стадии куколки. Однако эти личинки научились размножаться бесполым путем (делением) и хорошо приспособились к жизни как в почве, так и в воде.
Мы не знаем, как выглядели гипотетические предки членистоногих, породившие новые виды кольчецов, в том числе и дождевых червей. Однако можно предполагать, что они были роста немалого. Так, многие кольчецы достигают длины два с половиной метра…
У позвоночных инволюционный потенциал намного ниже. Вероятно, высшими инволюционными формами являются ланцетник и оболочники, фильтрующие воду. Если среди кольчецов — вероятных потомков гипотетических членистоногих, есть пиявки, сосущие кровь, то у позвоночных имеются миксины и миноги, занимающиеся практически тем же самым.
В последних, при должном уровне абстрагирования, можно увидеть инволюционных потомков человекообразных существ.
В самом деле, надо поискать какого-то более респектабельного предка для членистоногих, чем кольчецы. Вот скажем, насекомых и многоножек — с одной стороны, и ракообразных — с другой, объединяет сходное строение ротового аппарата. При всем при том эти классы живут в самых разных условиях. Не является ли это странное сходство свидетельством того, что все три группы ведут свое происхождение от гипотетического сухопутного членистоногого, у которого уже имелся совершенный ротовой аппарат? Очень может быть, что и так. Сухопутные потомки этого предка выродились в многоножек и насекомых, а водные потомки — в ракообразных.
Что мы знаем о предках насекомых? Да практически ничего. Даже того не знаем, были ли эти предки крылаты или нет. Почему не предположить, что насекомые ведут свою родословную от каких-то неведомых нам наземных обитателей, которые, подобно насекомым, порхали среди невиданных деревьев и питались божественным соком этих деревьев — сомой.
Со всей очевидностью перед нами встает проблема крыльев, которые имели древние членистоногие. Если у позвоночных животных руки превращаются в крылья в результате инволюции (по крайней мере, мы так считаем), то с насекомыми дело обстоит иначе. Крыло является столь сложным аппаратом, что заставляет нас предполагать волю Творца в его создании.
В среде энтомологов существует целая, казалось бы, трудноразрешимая проблема крыла насекомых. Сколько копий было сломано по этому поводу. Каких только версий ни выдвигалось, дабы обосновать эволюционную потребность в полете. Мол, бескрылые насекомые быстро бегали, а чтобы угнаться за добычей, стали отращивать плоскости по бокам тела, которые затем и превратились в крыло.
Полная чушь! Дело в том, что крыло насекомых — плоский, натянутый на жилки мешок со спавшими стенками. Чтобы убедиться в этом, достаточно увидеть выход бабочки из куколки.
Из куколки появляется уродливое мохнатое существо с какими-то скомканными лоскутками за спиной. Но проходят минуты, лоскутки наполняются воздухом и гемолимфой, надуваются и становятся крыльями. Безжалостные энтомологи, проводя свои эксперименты, в этот момент нередко протыкают крыло, и оно сразу сморщивается, как проколотый детский воздушный шарик, и не расправляется уже никогда.
После того, как крыло достигнет своих нормальных размеров, гемолимфа и воздух уходят из него. Стенки крыла спадают. И перед нами уже обычная бабочка, через несколько часов крылья затвердеют и она взлетит под небеса.
Как же формируется крыло? У зародыша кобылок, кузнечиков, клопов появляются небольшие кармашки, одетые хитиновой кутикулой. С каждой линькой, а их бывает пять — шесть, крыловые кармашки увеличиваются. Перед самой последней линькой, когда личинка превращается во взрослое насекомое, появляется крыловой сустав, с помощью которого насекомое управляет крылом.
У ос, пчел, мух, жуков и бабочек все обстоит иначе. У их личинок и гусениц мы не увидим наружных кармашков во время линьки. Оказывается они формируются не как выпячивания наружу, а как впячивания внутрь. Но точно так же эти впячивания растут с каждой линькой, как у кобылок. Затем внутри куколки перед выходом взрослой особи наружу эти внутренние зачатки крыльев выворачиваются наружу.
Ну и скажите, где вы видите здесь эволюционные стадии, связанные с беготней за добычей? Все в этом деле указывает на изначальную мудрость Творца, одарившего свои создания двумя парами крыльев. Наиболее древние насекомые имели, по-видимому, шесть крыльев.
Устройство крыла крайне совершенно. Крыло снабжено большим количеством микроскопических органов чувств.
Щетинки, волоски, колбочки, заметные лишь под микроскопом. Вся эта удивительная механика помогает насекомому ориентироваться в пространстве. Одни органы чувств имеют осязательную функцию, другие регистрируют скорость встречного потока воздуха, третьи — отмечают крутящиеся моменты в разных направлениях. Вся эта механика связана с мозгом. И образует вместе с ним сложнейший летательный аппарат. Остается только пожелать, чтобы самолеты и вертолеты имели когда-нибудь столь совершенные и сверхточные малогабаритные приборы.
Нет, не додумались еще строители и инженеры воздушных судов до такой техники. Многое еще в полете насекомых представляется нам загадочным и малообъяснимым. В полете гребная лопасть крыла, словно весло, ударяет назад. Вследствие этого тело насекомого получает толчок вперед. Возникает эффект пропеллера. Однако крыло не просто вращается, оно постоянно меняет профиль и гибкость. Исследователи выявили, что пластинка крыла в полете волнообразно колеблется. При всем при этом надо иметь в виду, что крыло вовсе не безжизненное образование. В него входят трахеи, нервы, внутри крыла существует кровообращение. Гемолимфа течет из туловища вдоль переднего края крыла к его концу. Обратный ток идет вдоль заднего края. Гемолимфу гонят крохотные сердца — пульсирующие органы, расположенные между верхней и нижней стенками крыла. Работа крыла характеризуется частотой взмахов в секунду. Так, у стрекозы коромысло около 100 взмахов, у комнатной мухи — 330, у пчелы — 440, у комара — 600, а у мелких комариков цератопогонид до 1000 взмахов в секунду. Такая скорость взмахов вызывает изумление у физиологов. Известно, что мышцы сокращаются под воздействием нервного импульса. Однако ни у одного животного на этой планете нервная система не в состоянии дать и 500 импульсов в секунду. Как же летают насекомые? Может быть, у них другая нервная система и другая скорость прохождения импульсов по нервам? Пока исследователи довольствуются более простым объяснением — они считают, что нервные импульсы могут быть во много раз реже, чем сокращения мышц. Что, конечно же, вызывает протесты у физиологов. Может быть, у насекомых какая-то другая физиология?
В любом случае, сколько-нибудь точной, математически выраженной теории полета насекомых не создано. Известно лишь, что крылья насекомых можно сравнить с вертолетом. Но в отличие от вертолета их крылья совершают движения скорее колебательные, чем вращательные, а ось вращения крыльев скорее горизонтальная, чем вертикальная.
Но все же больше всего ученых поражает скорость полета насекомых, при столь малых размерах. Например, стрекоза-коромысло летит со скоростью 144 км в час. Олеандровый бражник по каким-то непонятным причинам иногда прилетает из субтропиков к берегам Балтийского моря. Расстояние в 1200 км эта сверхскоростная бабочка покрывает за одни сутки. Даже сравнительно тихоходный шмель пролетает длину своего тела 100 тысяч раз в минуту, в то время как самолет «ТУ-104» — всего 1500 раз. Вот и скажите после этого, что у насекомых нам нечему поучиться…
