Если правда обречена на то, чтобы всегда разочаровывать, возникает почти искушение допустить хоть такую реальность, какая содержится в видениях жизни Бардо. Во всяком случае, неожиданно и так оригинально, если ничего другого, обнаружить послесмертное состояние, из которого наше религиозное воображение сформировало самые грандиозные концепции, нарисованные зловещими тонами, в виде ужасающего сновидения, которое последовательно деградирует.
Наивысшее видение появляется не в конце Бардо, а в самом начале, в момент смерти. Что случается после, – это все углубляющийся спуск в иллюзии и мглу, вниз до самого дна деградации в новом физическом рождении. Духовный взлет, вершина, достигается в момент, когда заканчивается жизнь. Человеческая жизнь, таким образом, превращается в колесницу высочайшего совершенства, какого можно достичь. Она сама порождает карму, которая позволяет умершему пребыть в вечном свете Зияния (Опорожнения), без нужды прилепляться к предметам, и таким способом отдохнуть на ступице колеса новых рождений, освобожденным от всех иллюзий рождения и распада. Жизнь в Бардо не влечет ни вечного вознаграждения, ни наказания, но простой спуск в новую жизнь, которая подвигнет человека ближе к конечной цели Спасения. Но эту эсхатологическую цель именно он сам привносит в рождение, как последний и наивысший по качеству плод трудов и упований жизненного существования. Такой взгляд не только величествен и высок, он мужественный и героический.
Деградирующий характер жизни в Бардо подкрепляется спиритуалистической литературой Запада, которая снова и снова снабжает нас одним тошнотворным впечатлением крайней бессодержательности и банальности коммуникаций, сообщений из «мира духов». Ученые мозги не колеблясь объясняют эти сообщения эманациями из подсознания «медиумов» и тех, кто принимал участие в сеансах, и даже простирают подобные объяснения на описания Загробности в Тибетской Книге Мертвых.
Неоспоримо, что вся книга порождена архетипическим содержанием подсознания. Сверх того не существует (и тут наше Западное мышление право) ни физической, ни метафизической реальностей, но «просто» и лишь реальность психических фактов, информация психического опыта. И это именно то, что умерший должен распознать, если еще при жизни ему не стало ясно, что его собственное психическое Себя и Поставщик всех сведений – это одно и то же.
Мир богов и духов воистину «не что иное, как» коллективное бессознательное внутри меня. Поворотим это предложение так, чтобы оно гласило: Коллективное Бессознательное – есть мир богов и духов вне меня. Чтобы понять это – не надо интеллектуальной акробатики, нужно время одной человеческой жизни целиком, может, даже много жизней все возрастающей «завершенности», полноты. Заметьте, я не говорю «возрастающего совершенства», потому что те, кто «совершенны», – совершают иные открытия, нежели эти.
Бардо Тодол была «закрытой» книгой и таковой осталась, вне зависимости от комментариев, которые к ней могут быть написаны. Потому что эта книга открывается лишь духовному пониманию, а эта способность никому не отпущена при рождении. Это способность, которую человек, однако, может приобрести развитием и особым опытом. Прекрасно, что такие, годные для всех намерений и целей, «бесполезные» книги существуют. Они предназначаются для тех странных чудаков, которые уже больше не придают большого значения использованию, целям и смыслу сегодняшней «цивилизации».
В этих снах, их по-английски называют «lucid dreams», сохраняется дневное наше сознание: мы знаем, что мы спим; знаем, где лежит наше тело; кто мы такие в дневное время и тому подобное. Сны эти редкие и удивителъно преображают людей, коль скоро приснятся им. Снами этими занимаются психологи в последнее время о очень настойчиво во всем мире.
Однако, как известно, сну не прикажешь. Этими снами, видать, многое осознали известные русские философы Николай Успенский и Гурджиев. В их книгах приводятся эти странные состояния, которые не явь, но и не сон нашего сознания, разглядывающего себя еще при жизни и ту запредельную единую суть, где сны и явь находятся, параллельные в малом, как в геометрии Лобачевского; на бесконечности сон и явь пересекаются!
Те, кто исчерпал свою исполнительскую Программу Жизни (судьбы), однако еще не помер, из исполнительского режима переключаются в управляющий иль надзирающий. Эти человеки – программы Управления и Надзора. Похоже, за нами смотрят лучше, чем мы думаем.
Если телесное есть часть Души, различаемое пятью чувствами, главными приборами Души в этом существовании (Уильям Блейк: Союз Ада и Неба), то у многих привычный их вид сильно может измениться, когда Существование станет Иным, а пять чувств воспринимать будут Другую Часть Души, бестелесную. Как далек может оказаться привычный мотивчик жизни от истинного нашего звучания.
Так Господь, по мнению древнего знанья, творил Мир Буквально Знаками египетского или еврейского алфавита (Каббала). Во всех шести Бардо мы, сотворенные по Образу и Подобию Господа, уподобляемся Ему в действии. Это проверка Божественного в нас начала, установление, быть может, сходства меж нами и Творцом.
На равенстве Знака и Явления, Приказа и Действия основана вся магия мира. Радиокоманда сдвигает сотни тонн – это объяснимая магия, раз имеется формула устройства. Если бы мы познали Себя, формулу устройства Сознания, мы поняли бы, что такое Духи и почему заклинание, порой, перемещает жизнь.
Иногда это состояние может длиться до семи дней, что, впрочем, редко. Лишь у тех, кто занимался своей духовностью (йогой или другой любой практикой опамятования души при жизни), возможен сознательный переход в лучший мир. Для них не прерывается сознание в миг смерти, как не прерывалось оно в миг засыпания во время жизни. Научитесь входить в сон, не теряя дневного сознания, не забываясь, и вы сумеете сохранить ясность в последнюю минуту.
Архиерейский крест восьмиконечный, звезда Астарты и восьмеричная суть нашей природы, см. также Карлоса Канстанеду «Сказки о Могуществе» про 8 и 6 граней нашего устройства («Tales of Power»).
Дело в том, что по учению Совершенной Школы, Отец – это то, что появляется; Мать – это сознание или осознание того, что является взору. Так явление жизни – это отец. Мысль, их описывающая, осознающая, – это мать. Явь вокруг – это отец. Наши сны яви, представление о жизни – мать. Соединяя в любовной близости Явление и Знание о нем, мы достигаем единства не только в Бардо, где Представление и Тело, Вещь равновелики по плотности, но и наяву, когда дела и слова наши больше не расходятся. Ибо узнав, ты в тот же миг становишься тем, кого или что узнал.
Все эти многочисленные божества суть Образы верящего в них. В Тантризме говорится, что Богини – это лишь знаки на Пути движения внутри нас в помощь или во вред движенью. И если возникает сомненье в божественности этих Божеств, пусть Идущий себе скажет: «Вся нежить, Дакини, Эльфы и Русалки – лишь воспоминание тела, которого уже нет». И пусть помнит отчетливо, что Божества составляют Дорогу. У иудейского кабалиста обличье этих божеств будет иное, вместо Дакинь появятся Привратники или Стражи Порогов. У христиан вся наша подноготная русалочья и лешаковская суть обнажится в этих образах. Тут и старичок может подойти в узорчатых лапотках, и бесы-дедотыкомки станут пакостить, проверяя, испытывая наше отношение. Помните, как в сказках, все эти существа – полоски Пути: ошибешься – провалится Дорога впереди. А позади дороги с самого начала нет. Вот почему во всех этих мирах нельзя Оглядываться.
Средний палец соединен с большим, безымянный уперт в ладонь, а указательный и мизинец вытянуты.
Дакиня – это Фея, Суккуби, божество нижних пределов.
Сравни со стражами Порога в Кабалле (книге Зогар);
Христианские стражи Первого, Второго и т д. Порога.
Так было с Эммануэлем Сведенборгом. Многие годы он общался с существами Сидпа Бардо. Это описано в его сочинениях.
Карма – это накопленное добро и зло в нас, это проклятие или благословение, что мы носим в себе. Карма – это закон, который осуществляет судьбу, следуя соотношениям добра, зла и смысла; одновременно карма – это сила, воплощающая этот закон, – отсюда мощь кармических Наваждений в Хониид Бардо.
Карма еще – это путь и дорога сама, и как идти – все вместе.
В отношении буквальности рождения животным иль птицей существует неясность.
Похоже, что это нельзя понимать прямо, а скорей так, что людей среди нас не так много и в человечьем обличии бродит много зверья.
