class="title6">
«Боюсь наказывать ребенка»
Истинная любовь между людьми обязана быть оформлена в границы. Любовь-Солнце превратится из имманентного огня в жалкий пук петарды, если не окажется поддержанной заботой Сатурна: представлениями об ответственности, долге, чести, умеренности – о том, что прилично и что нет.
Именно Сатурн предохраняет любовь от пресыщенной и избалованной вседозволенности, когда под видом тепла и симпатии берущий любовь начинает залезать на голову дающему и свешивать ноги.
Первые искорки сатурнианских функций человек проявляет в полтора годика на рубеже оральной и анальной фазы развития на языке психоаналитиков. Современные психологи дают этому периоду еще более сатурново говорящее название – практикование.
В полтора года нормального развития человек достает из психологического инструментария и первый раз горделиво предъявляет миру «противоволю» или «противление» в терминах Отто Ранка.
Это малышковые микрореакции борьбы с мамкой, предвестники следующей сатурновой вехи – важнейшего периода сепарации в три года, в течение которого формируются границы личности и первый каркас будущей архитектуры Я.
Дальнейшая огранка персональных качеств личного энергетического ядра случается в 14–18, 21 и 28–30 лет, где человек отделяется от отца, встает над родовыми сценариями, превращаясь в самостоятельную единицу социума.
Вся симфония от полутора лет до самого тридцатника состоит из двух прочно вплетенных друг в друга мотивов: дозволяющая-вознаграждающая любовь и барьер дисциплины и ограничений Сатурна.
Фрустрация «так хотелось, но не вышло» служит главной музой опыта. К сожалению, мы быстрее всего учимся от адекватно проявленных негативных эмоций, устанавливая и познавая для себя правила игры «я-мир». И лучше раньше, чем позже. Равно как наше хождение по матушке-земле связано с силой трения: от нее мозоли, но зато не падаешь, как корова на льду.
Любовь без запретов, здравой дистанции и дисциплины деформирует личность ребенка не меньше, чем тирания без любви.
Кто имеет право запрещать? От кого уроки дисциплины воспринимаются психикой нативно, справедливо, уместно, с комфортным, но прозрачным пониманием и осознанием?
Мой опыт работы с картами тысяч людей однозначно возлагает функцию дисциплины на плечи биологического отца. Законы иерархии материального мира, как знакомая Аслану магия Нарнии, помещают на глубоком архетипическом уровне в голову каждого младенчика программу «если папа запрещает – это ОК».
Запрещающая контролирующая мать на языке природы – это нонсенс. Задача мамки – кормить, оберегать, символизировать безопасность и плодородие.
Поэтому, как ни странно, деспот-мать разрушает психику необратимо, тогда как деспот-отец при прочих равных имеет шансы воспитать нормального счастливого человека.
Существует и обратная крайность – слабый, неуверенный, лишенный самообладания, полуживой отец-разгильдяй с проблемным Сатурном. Он справляется со своими задачами еще хуже тирана, поселив в психике ребенка программу «будь слабым и расфокусированным в момент, когда понадобится самоконтроль».
«Псевдодисциплина: сорняковая распущенность или тотальный контроль»
Идея «надо просто любить ребенка» бьется вдребезги о риф «он сядет на голову и от рук отобьется».
Ранее мы узнали, что задача дисциплины возлагается природой на плечи отца. Именно он является естественным биологическим источником внутреннего морального стержня, идеологическим компасом «что хорошо, а что плохо».
По бытовой мудрости (а точнее, дурости) известно два подхода к дисциплине.
Попустительство «ребенок лучше знает, пусть растет как сорняк» распространено в прогрессивных семьях в нашей стране и очень модно на Западе, где обезьянообразные дети без тормозов встречаются очень часто, отсюда же тотальное распространение наркомании, ювенальной преступности и извращений.
Тотальный контроль, зарегулированность, казарма с режимом дня, когда у ребенка нет ни одной минуты времени, где он был бы предоставлен сам себе, распространено в семьях патриархального укалада и восточного менталитета: младшие служат старшим, а женщина – мужчине. Отсюда поколения рабов-роботов, которые не умеют испытывать чувства, не уверены в себе, варятся в депрессухе и ищут предназначение.
Уход в любую крайность пахнет больной бедой, но, как ни странно, комбинация перечисленных подходов делает психику здоровой, а родительскую любовь – искренней.
Астрологический подход к дисциплине:
первое – личным примером, а не словом (когда родитель говорит одно, чувствует второе, собирается сделать третье, а делает четвертое, тем самым создавая нереальную шизу в детской голове – «двойное послание»);
второе – следствие (1) – источником дисциплины и самоконтроля может быть лишь авторитетный отец с сильным Сатурном или который нашел доступ к функции «терпение и труд» иными путями (см. эксперименты поведенческих психологов с вожаком обезьян, который научился добывать банан, и тогда вся стая за день переняла навык, тогда как у слабой низкоранговой обезьянки, овладевшей новым навыком, сородичи тупо отбирали лакомство и ничему не учились) – слабый и неуверенный родитель не может служить источником дисциплины;
третье – техника «сорняк» начинает применяться раньше, с самых юных лет, чтобы дать возможность напробоваться, наиграться, набить шишки, ощутить причинно-следственную связь между своими действиями и последствиями на микроуровне;
четвертое – надо-должен-положено применяется аккуратно после семи лет и в полном масштабе с двенадцати лет, в благожелательной форме, без задевания личного достоинства и через личный пример родителя (мою тарелку сам и слежу за чистотой в комнате – того же требую и от тебя), причем у ребенка есть свое пространство, свой мир, где действуют только его правила (пусть хоть отливает свинец на полу своей комнаты, если это не угрожает всему дому);
пятое – правил мало, их можно пересчитать по пальцам руки, они не изменяются и не додумываются родителем, наказание за них неизбежное, неотвратимое, с «минимально необходимой силой воздействия»;
шестое – если ребенок считывает, что родитель через акт наказания сливает свое накопившееся эмоциональное дерьмецо в виде злобы, гордыни, обиды, наслаждения морализаторством, то включится эффект трудного подростка «сделаю наоборот» и каждый акт дисциплины будет приводить к еще большему выходу из берегов; дисциплина обязана быть логичным, беспристрастным, механическим причинно-следственным актом внутри, намазанным теплом и принятием снаружи, что требует высокого морального и духовного уровня прежде всего от родителя;
седьмое – телесные наказания являются крайним, исключительным, в 99,999 % случаев непозволительным явлением, но я попробую еще раз озвучить непопулярное и от этого не менее горькое мнение: если родитель кипит от злобы и хочет ударить ребенка, но сдерживает себя, он делает ребенку только хуже, поскольку эта черная эмоциональная энергия нависает и «загнивает» в психологическом поле, не находя телесной разрядки (про таких родителей повзрослевшие и осознавшие всю боль морального террора дети вспоминают: «Это молчание убивало меня, уж лучше бы ударили»);
восьмое – правила и обязанности спускаются на голову ребенка в формате назиданий, а не проговоренных технологий,
