Это, в основном, касается необычных случаев и выводов, а по остальному повествованию могу привести еще один аргумент со стороны:
«Всегда и везде с осторожностью относитесь к воспоминаниям людей старшего поколения. Они вовсе не думают обманывать себя и других, но сами видят вместо прошедшей жизни мираж отобранных памятью ощущений и образов, окрашенных вдобавок тоскливым сожалением о молодости… В общем, получается, как в литературном произведении. Жизнь как будто и настоящая, реальная, но в то же время концентрированная – большие переживания и впечатления заслоняют собой медленные тоскливые дни с их мелкими разочарованиями.» Иван Ефремов «Лезвие бритвы».
Если я Вас убедил, то выбросьте эти записки в мусорную корзину или подарите товарищу.
Если не убедил, тогда…
Ну, что ж, вперед! И, да поможет нам бог.
Началось всё с того, что дочь принесла мне в больницу первую книгу Кастанеды. Я давно собирался познакомиться с этим культовым автором и сам попросил принести именно это. В больнице всё равно, что читать, чем завлекательней книга, тем она менее предпочтительна, потому что кончается быстро. Лучше всего здесь съедаются книги неторопливые, умственные. Кастанеда был очень к месту. Первый том, где речь идет в основном о коллективном употреблении наркотиков мексиканскими индейцами был мне, в принципе, не интересен. К тому же, неуклюжие диалоги Кастанеды коробили. Единственное, что нравилось, это изумительная личность дона Хуана. В другое время, я бы отложил книгу и не стал бы читать дальше, но в больнице она меня захватила.
Захватило меня странное ощущение правды, не правды факта или описываемых событий, а какой-то междустрочной, глубинной правды. Складывалось такое ощущение, будто я не просто согласен с автором, а знаю всё это сам, и не в цифровом обыденном формате, а в аналоговом, интуитивном.
Весьма и весьма странное ощущение. При том, что мне не хотелось читать слова, написанные на бумаге, у меня появилось такое чувство, что я вот-вот пойму какую-то важнейшую для себя мысль. Эта мысль росла во мне с каждой перевернутой страницей, но никак не хотела сформироваться в понимание, как если бы я пил воду и никак не мог утолить жажду.
В больницу я тогда попал в предынфарктном состоянии. Я в очередной раз чуть было не сыграл в ящик, но всё обошлось, даже грудь разрезать не пришлось, мне через ногу вставили стент в коронарный сосуд и дело с концом.
Выйдя из больницы, я заехал в книжный магазин и докупил все остальные тома. Я читал их не спеша, до глубокой осени, с удивлением осознавая, что не могу прекратить это занятие, что вот еще чуть-чуть и я пойму то самое, очень важное для меня. И вот в какой-то осенний день, вернее в одну из ночей, случилось то, что должно было случиться рано или поздно, хотя стало для меня совсем неожиданным. Я проснулся во сне.
Это должно было случиться потому, что практика сновидения занимает в книгах Кастанеды главное место. Читая, постоянно задумываешься об этом и спонтанно хочешь это испытать на себе. Я уже тогда начал догадываться, что неспроста видел в детстве стену из облаков, да и еще что-то было, только нужно это вспомнить.
Очень многие люди, хоть раз в жизни имеют такой опыт, но в подавляющем большинстве случаев, не обращают на это особого внимания. Видимо к этому нужно быть подготовленным, иначе трудно понять происходящее. Для неподготовленных людей это так и остается в памяти очень ярким и почему-то не забывающимся сном.
События, происходящие в сновидениях, не забываются, потому что, когда сталкиваешься с ними, они кажутся более реальными, чем обычная жизнь. На самом деле, они таковыми и являются. Многие смотрели фильмы «Аватар» или «Матрица», в этих фильмах люди засыпая в одном месте, просыпаются в другом и ведут там полноценную жизнь, но ДРУГУЮ. Примерно тоже самое происходит с нами постоянно, только мы этого не помним в «обычной жизни».
Мне снилось тогда, что я иду по городу похожему на Москву в сторону какого-то стеклянного здания. Вдруг я понимаю, что в здании взрывается бомба и вижу начало взрыва, лопающиеся стекла и черный дым. Я быстро разворачиваюсь и пытаюсь убежать, но не успеваю, осколки стекол и камней бьют мне в спину, не очень больно, но всё же чувствительно. Скрывшись за угол соседнего кирпичного дома, я спускаюсь по ступенькам короткой лестницы в полуподвальное кафе, сажусь на высокий стул у стойки и рассуждаю, о том, что во сне я не должен чувствовать боли, и тут же понимаю, что это же сон! Я сплю! Значит, я могу проснуться во сне, для этого Кастанеда советовал посмотреть на свои руки? Смотрю на руки и выхожу из сна.
Все предметы до этого бывшие расплывчатыми и неустойчивыми, приобретают четкость и ясность. Я провожу рукой по стойке – она твердая и гладкая с зазубринами в некоторых местах. Через сквозное отверстие в стене я вижу, как на кухне повариха режет большие куски мяса. Посетители за столиками пьют кофе, не обращая на меня никакого внимания.
Это нисколько не похоже на сон. После того, как я увидел свои руки, я сразу прекратил быть тем аморфным чувственным чучелом, к которому мы привыкли во сне. Я это был я, со своим полным сознанием, памятью и мыслями. Я был твердый, обычный я, если пощупать себя руками. В чем я был одет, не помню, но я и в обычной жизни не обращаю на это внимание. Я встал и пошел к выходу, дверь открыл легко, а вот на ступеньках случилась заминка.
Такое было впечатление, что воздух на улице стал плотным, как вода или даже более вязкая жидкость. Я, повернув влево, смог с большим трудом сделать всего несколько шагов и остановился. По книгам я знал, что в состоянии сновидения можно летать, прыгнул вверх и действительно взлетел. Дальше я передвигался в трех метрах над землей, загребая руками, как бы плывя брассом. Пешеходы подо мной иногда поглядывали на меня, но интереса не проявляли. Таким порядком я выдвинулся на бульвар очень похожий на одно место возле Покровских ворот. Здесь были проложены даже трамвайные рельсы, но совсем ржавые от неиспользования.
Посреди бульвара, один из прохожих попросил меня спуститься вниз, сказал, что здесь не принято летать по воздуху, хотя и не возбороняется никому и предложил поздороваться с кем-то, показывая вниз. Прямо из асфальта высунулась большая волосатая рука. Повинуясь местным традициям, я протянул руку навстречу, и пожал… это было настолько ужасное впечатление, что страх вытолкнул меня тут же из этого мира обратно в постель, где я спал, верней, где спало моё тело. Я до сих пор явственно помню щекотное прикосновение к этой руке. Черная шерсть не очень густо распределялась по всей руке, включая ладонь, причем это были не волосы, а хитиновые лохмы, как у огромной мухи. Я сразу встал с постели и ушел на кухню, закурил и долго не мог успокоиться.
Летать по-настоящему я научился на третий или четвертый раз. Для этого вовсе не нужно грести руками или ногами, нужно просто иметь соответствующее желание. Скорость полёта может быть любой, вовсе не ограниченной сверху скоростью света. К примеру, на Луну, или даже далеко за пределы Солнечной системы, можно переместиться мгновенно, но это уже не полёт, это что-то другое.
Я не ставлю перед собой цели убедить кого бы то ни было в том, что я то или иное количество раз побывал на «том свете», особенно тогда мне это было не нужно. Мне главное было самому понять, что это такое на самом деле.
Наши ученые могут объяснить всё, что угодно. Первое, что может мне сказать любой, это, что я вру. Но самому себе, я врать не могу – это действительно было! Значит, воображаемый ученый оппонент, будем считать, мне поверил. Вторым пунктом программы, он начнёт меня убеждать, что всё это игрушки мозга в возбужденном или, наоборот, в заторможенном состоянии. Но я-то знаю, что мозг здесь ни при чём! А откуда я это знаю? Как это можно понять, например, из описанного мною, первого опыта? Да, никак. Первый опыт оставил у меня массу сомнений. Я вошел в непонятный мне мир из сна и проснулся без всякого перехода. Но однажды я доказательство получил.
Дело было так. Я немножко нахулиганил. Может быть и не немножко. Находясь в ином состоянии, я решил проверить одно положение из последних книжек Кастанеды. Там древний маг утверждает, что можно увидеть энергетическую составляющую человека, или любого существа других миров, указав на них мизинцем левой руки. Я шел по улице чужого города, вспомнил об этом способе и тут же указал мизинцем на первого же прохожего. Человек исчез, вместо него продолжал двигаться по улице энергетический вихрь, голубоватого оттенка. В какой-то эйфории я стал это же делать с остальными. Цветовые оттенки у разных людей немного отличались, но эффект во всех случаях был одинаковым. Я настолько увлекся этим хулиганством, что не заметил подошедшего ко мне стража. На самом деле, я не знаю, как по другому его назвать, но увидев, я сразу понял, что это какой-то секьюрити. Ну, это была просто классика: темный плащ и насупленные брови из-под полей шляпы.
