9. Чистое слово рождается в молчании и соединяет Человека с вечностью.
10. Блаженны те, которые в пути, ибо они приблизились к вратам в Царствие Небесное.
11. Сила нисходит свыше, чтобы вести Человека ввысь. Полнота силы обретается в смирении.
12. Учитель на пути — страдание. Венец пути — сострадание. Великое искусство жить заключается в том, чтобы разделять боли, тяготы ближних, не разделяя их пороков.
13. Три вещи неизбежны: рождение, жизнь и смерть. Полюбить их — значит обрести бессмертие.
14. Чаша Господа — в гармонии. К ней нечего прибавить и от нее нечего убавить. Отпейте из серебряной чаши гармонии на восходе, передайте ее жаждущему, и в закатный час она вернется к вам полной.
15. Нет зла, кроме того, что совершается в душе Человека.
16. Душа, сросшаяся с телом, плодит всех змей.
17. Упование на Создателя и осознание своей Божественной природы — две несокрушимые опоры души.
18. Иерархия Сынов Божиих едина на небесах и на земле. Исполните завет единства.
19. Царство Божие грядет в единстве рас, в братстве душ и воскрешении правды Сынов Божиих.
20. Молитва единства: «Возобновленные счищающей жаждой, к источнику Святого Огня Твоего припадаем. Духом Своим спаси нас, Господи!»
21. Человек, блуждающий в домыслах, сходит с пути, подобно стреле, летящей в густом лесу. Постигающий истину в чистоте и молчании становится солью новой земли и огнем нового неба.
22. Верой, Знанием и Любовью приготовься к воплощению Единого Учения.
ДЕСЯТЬ ПРАВИЛ ЕДИНОГО УЧЕНИЯ
1. Единое Учение ведет к воссоединению Человека с Создателем через | постоянное следование Вере, Знанию и Любви.
2. Вера — венец духа и Царства Божьего внутри Человека. Вера не приобретается, но дается свыше, когда Человек готов ее принять.
3. Вера утверждается в Человеке подлинным духовным знанием, примененным во благо всему сущему.
4. Духовное знание приобретается на пути ученичества. Первоначальное ученичество есть последовательное постижение законов души и Вселенной. Духовное знание не может существовать только на уровне интеллекта, оно либо становится самой личностью и жизнью стремящегося, либо отторгается ею вовсе. Подлинность знания явлена в плодах тех, кто ему служит. Плод знания — любовь к Господу и Человеку, выраженная в мыслях, слове и любви.
5. Любви невозможно научиться, но ее можно освободить. Истинное знание, впущенное в душу Человека, устраняет все преграды к пробуждению и развитию любви. Любовь, пробужденная знанием, раскрывает творческие и волевые ресурсы личности, ранее ограниченные стереотипами мышления.
6. Знание и Любовь ведут к правильному выбору при столкновении с любыми трудностями и противоречиями. Знание предполагает объективную оценку, а Любовь — силу и желание действовать в соответствии с этой оценкой. Так рождается бесстрастие, которое есть главное свойство гармонии. Подверженный страстям так же далек от гармонии и силы, как кричащий в горах от рожденного им эха.
7. Страсти суть неорганизованные эмоции, происходящие из-за неверного представления личности о себе. Думая: «Я — тело», Человек теряет свободу, потому что удаляется от своей природы. Победить страсти — значит переместить свое внимание с Физического Плана на Духовный и так предоставить духу возможность свободно действовать на пространстве жизни.
Это достигается:
— постоянным сосредоточением сознания на Учении;
— соизмерением каждого действия с нравственным содержанием Учения;
— духовными упражнениями, развивающими волю и самоконтроль.
8. Только сила духовных Учений освобождает от неведения и мрака прошлого. Все просветленные души шли этим путем.
9. Четыре цели есть у Человека:
— восстановить в себе образ и подобие Бога;
— принести благо всем живым существам;
— распространить силу, славу и слово Бога всюду, где это возможно;
— чистым вернуться к Отцу.
10. Единство сокровенного смысла всех Учений, ведущих Человека к осознанной и чистой жизни, и есть Единое Учение.
Любящий Человек становится Человеком совершенным
Что есть Сострадание?
Вот вопрос, родивший Великое Искусство Священной Терапевтики; ставший его Основанием и Сущностью; соединивший в себе Альфу и Омегу, Начало и Конец, Истину и Молчание. Вопрос, который был в начале Пути и который будет в конце; он — Тайна, Цель и Ключ к жизни человеческой души.
И нет тайны, столь же непостижимой; ибо Сострадание — бесконечно, как душа и Вселенная; нет цели, более достойной и великой, ибо Сострадание есть Путь и Учитель на Пути; нет жизни вне Сострадания, ибо живущий Человек — лишь тот, кто добровольно принимает боль своего ближнего.
Что есть Сострадание?
Быть может, один лишь Сфинкс знает, но каменные уста его, как и тысячелетия назад, тронуты легкой полунасмешливой, полуотеческой улыбкой, и ничто не нарушит их непреходящего безмолвия… И многие из вопрошающих отчаянно и слепо пытались проникнуть в тайну этой улыбки и в своем бессилии не могли понять, что есть вопросы, которые важнее ответов.
Сонмы жизней, прожитых на Земле лучшими из людей, были то песчинками, то могучими камнями, из которых Творец своей рукою сложил вход в Святилище Сострадания. Но даже те, кто прошли через Возобновляющее Пламя, вечно горящее между двух колонн Преддверия, не знают, вошли они в Храм или — нет, ибо столь далеко отстоят друг от друга стены, что они не видны живущему, а своды Храма — сама Вечность.
И, стоя среди вопрошающих, в начале Пути я понял, что Путь есть только великий вопрос, а к ответу возможно приблизиться лишь в непрерывном повторении вопроса.
Сказанное словом — есть слово, данное от Духа — Дух; слова останутся словами до тех пор, пока не будут подхвачены Духом. Поэтому не должно Человеку знать истину раньше назначенного часа, и он приблизится к ней лишь в молчаливом служении, по крупицам собирая семена оброненных Господом ответов и взращивая их в глубине своей души, пока не взойдут и не дадут плод.
И спрашивая «что есть Сострадание?» — я не нахожу ответа, но знаю, что без этого великого вопроса, без стремления постичь Сострадание — Сострадания нет.
Мне неведомо, что есть Сострадание, во всей полноте и вечном его безмолвии, но в непрестанном искании открываются вехи и повороты на Сияющем Пути. Caritas et Reversibilitas. Отождествление и Возобновление.
Все законы служения ближнему и исцеления его страданий — здесь. Отождествить себя с болью. Стать ею. Победить ее внутри себя. Возобновить Силу Человека.
Итак — вот два ключа к Состраданию, но где же ОНО САМО? Врачуя чужую опухоль или тяжкий душевный недуг, порою я чувствовал, как медленно становлюсь безумным сам, как клыки болезни впиваются в мой собственный мозг, печень, легкие; и я готов был проклясть ту Мудрость и то Искусство, постижение которых сделало меня лоном человеческого страдания. Но еще одна яркая вспышка света, еще один луч, приходящий свыше — и болезнь отступала, уходя туда, где существование ее делалось невозможным.
Поэтому Маг и всякий Человек, который потенциально есть Magus, — это «живой повешенный», свидетель страдания. Таков его Путь — до скончания земных дней и до исполнения Завета. Таков Закон Отождествления.
Но не таков путь идущего — ибо для него взращены деревья и собраны плоды, а как они выросли и что впитали корни, о том лучше умолчать.
Таким плодом является эта книга. Ее корни — человеческая боль; ствол — отождествление с болью; плоды — исцеление и возобновление.
Поэтому создание труда, посвященного искусству Сострадания, великому искусству Священной Терапевтики, есть прежде всего потребность, рожденная вопросом совести: «Все ли ты сделал для облегчения страданий ближнего?»…
Адепт Священной Терапевтики есть, в первую очередь, тот, кто Сострадание поставил краеугольным камнем своего бытия, единственным смыслом своего существования. Об этом и слова Христа, утверждающего, что вся наша Мудрость и знание всех вещей без Любви, оживляющей их, — медь звенящая и ничто более.
Вспоминается простая и величественная быль из истории моего болгарского рода.
Нинко-чорбаджия[2], мой болгарский прапрапрадед, за бережливость и умение вести дела прозванный Хозяином, а за ясный ум и праведную жизнь — Мудрецом, слыл одним из богатейших людей своего края и к тому же, как говаривали, был сведущ в тайных науках…
— Выходящие на утреннюю работу люди часто видели его недвижимо сидящим на вершине холма лицом к восходящему Солнцу; а больных, что он исцелил травами, наложением рук или богомильским заговором[3], было не счесть в окрестных селах. Тихим и спокойным словом, взглядом, полным глубокого понимания, или каким-то особым знанием, ведомым лишь ему одному, Нинко укрощал боли, приносил покой сердцам, мирил врагов; о мудрости его советов ходили легенды.
