— Так вот, вы определенно обаятельный, — с улыбкой промолвила Джоанна. — И очень общительный, не так ли? — Она обвела взглядом присутствующих, и те согласно кивнули. — Подозреваю, что именно из-за этих качеств вас и выбрали для выполнения важной миссии. — И снова все согласно закивали. — А что касается доброты… не приготовите ли нам по чашке чаю?
Маркус усмехнулся:
— Это обычная любезность, а не доброта. — Он приподнялся, но член общины остановил его жестом и сам занялся чайником.
— Остались упрямство, догматичность, авторитаризм. Да, пожалуй, у меня есть всего понемножку, — признался Маркус.
— Авторитаризм проистекает из страха перед огромным плохим миром. Это желание обезопасить себя и держать все под контролем, — пояснила Элен. — Я предполагаю, что испытание, для которого вас избрали, поможет вам преодолеть страхи и заручиться поддержкой Вселенной.
— У вас затекает шея? — полюбопытствовала Джоанна.
— Бывает иногда, — признался Маркус.
— Это явный признак неустойчивости, — заявила Джоанна. — У меня тоже случается, но я учусь расслабляться.
— Догматичным я бы вас не назвала, — заметила Элен.
— Я считаю себя человеком широких взглядов, — осторожно промолвил Маркус. — Во всяком случае, надеюсь, что это так. — Он замолчал, ожидая комментариев Элен.
Она напомнила ему, что в упрямстве есть положительный момент.
— Например, если вы решили чего-то добиться, то никто и ничто вас не остановит. Вы словно стрела, пущенная в цель.
Маркус рассмеялся:
— Вы правы. А мама у меня очень хорошая, се все любят, но слишком уж она старается угодить людям. И поддается чужому влиянию. Особенно она пасовала перед моим отцом. Думаю, до замужества у нее был более твердый характер.
— Вот вам и урок, — сказала Элен. — Тот, кто угождает другим, жертвует целостностью своей натуры.
— Понимаю, — в задумчивости пробормотал Маркус. — Нельзя позволять брать верх над собой и отнимать уверенность в себе, правильно?
— Верно.
— Спасибо, — сказал Маркус. — Все это очень познавательно.
— Моя мать умерла, когда мне было три года, — вмешался в их разговор член общины. — Она не могла дать мне никаких уроков.
— Очень жаль, — искренне посочувствовала Элен. — Но значит, все необходимое вашей душе преподал ваш отец.
— А если родители умственно больны?
— Да, не физическое, а эмоциональное отсутствие родителей является суровым уроком для души.
— А у меня отец был очень строгим, — сказал другой член общины. — Хотел, чтобы мы были лучшими в школе, преуспевали буквально во всем. Для меня это было чрезвычайно сложно, при первом удобной случае я сбежал из дома.
— Ох, какой суровый урок! Наверное, причина, по которой ваше «я» выбрало таких родителей, заключалась в том, чтобы с их помощью раскрыть свой потенциал. Возможно, без их давления оно захирело бы.
— Возможно. — Молодой человек закусил губу.
— Не забывайте о хороших качествах отца, — ободрила его Элен. — Ваша душа наверняка вобрала их.
— Он был преданным и сильным, втайне я понимал, что он очень любит меня.
— Вот видите!
— А у меня мать была библиотекарем, а отец читал лекции в университете. Они постоянно спорили, — поделился Питер.
— И как же они справлялись со своими эмоциями? — спросила Элен.
— С эмоциями? С какими эмоциями?
— Если у вас один родитель рационалист и интеллектуал, то ваш урок заключается в том, чтобы выбросить все из головы и прислушаться к своим чувствам. А если оба родителя таковы, то цель вашей души в этой жизни — исследовать свои чувства.
— Но это опасно! — воскликнул Питер с таким выражением страха на лице, что все рассмеялись.
— А что вы скажете о родителях-алкоголиках? — спросил, нахмурившись, Тони.
«Так вот оно в чем дело!» — подумала Элен и с сочувствием посмотрела на него.
— Это очень суровый урок для души, потому что это настоящее горе, — тихо сказала Элен. — Пьющий родитель все равно что отсутствующий. Душа должна научиться заботиться о себе, стать независимой и сильной. Люди пьют, чтобы заглушить эмоциональную боль, чтобы отделаться от ответственности за свою жизнь. Пьющий родитель слаб, он не обращает внимания на детей, на него нельзя положиться. Урок заключается и в том, чтобы научиться перебарывать свою боль другими средствами, не пьянством.
— Чрезвычайно интересно, — обронил Тони сухим тоном.
— Наиболее распространенный способ отвлечения от эмоций — экстраординарное поведение. Можно стать трудоголиком, обжорой, балаболкой…
— Стоп! — воскликнул пораженный Тони, — Пожалуй, я отношусь к трудоголикам. И все же я не понял, зачем ребенок добровольно выбирает пьющих родителей.
— Вы действительно не поняли. Не ребенок выбирает, а душа. Повторяю, она для достижения своей цели находит оболочку с определенными качествами. Но я согласна, выбор пьющих родителей вызывает удивление. Возможно, тут сказывается неизбежное возвращение кармы. Действует как бы следующее правило: я обижала вас, теперь я вселюсь в вашего ребенка, и вы обижайте меня, чтобы я испытала на себе причиненное вам зло. Высшая цель заключается в том, чтобы замкнуть цепь. Однако дети пьющих родителей тоже начинают порой пить.
Есть другое объяснение: приближение Золотой эры, как сказано в свитке. Для нее требуется безграничная любовь. Этому надо учиться. Старой душе нет смысла выбирать добрых и уравновешенных родителей. Их любить легко. Но простить и пожалеть грубых и пьющих… Вот величайший земной урок.
Все примолкли, обдумывая сказанное. Наконец Джоанна вздохнула и спросила:
— Но обычно приходящая в мир душа выбирает надежных родителей, так ведь?
— Это зависит от тех уроков, которые она хочет получить, — ответила Элен. — Земля может быть очень суровой школой.
— Мне ли этого не знать, — усмехнулась Джоанна, и в глазах у нее сверкнули лукавые искорки. — Посмотрите только на мать, которую я выбрала. Упрямая, противоречивая, раздражительная, властная.
Элен улыбнулась:
— Эй, поосторожнее! Звучит так, будто ты смотришься в зеркало.
Джоанна засмеялась:
— Ты же знаешь, я безумно люблю тебя. Ты мудрая, добрая, заботливая. И хотя ты слишком часто бываешь права, я рада, что выбрала именно тебя. — Она помахала матери свеклой.
Элен в ответ помахала морковью.
Когда все овощи были почищены, Элен встала и вымыла руки. Затем подошла к Тони, остановилась позади него и положила ему на плечи теплые, исцеляющие ладони.
Бывают вечера, когда большинство людей предпочитает проводить дома перед камином или возле батареи центрального отопления, слушая, как завывает, подобно мстительному вурдалаку, ветер, закрывая черными облаками луну и заставляя деревья гнуться и стонать.
Вот такой вечер и выдался в среду. Луна смотрела на мир, словно надменный родственник, то скрываясь в тумане, то выплывая из него.
— Как жутко на улице, — прошептала Джоанна Маркусу.
Они стояли у окна в Кумека-Хаусе.
— Да-а, — протянул Маркус. — А мне так хотелось попасть в Стонхендж.
К ним присоединилась Элен. Закутанная в длинную шаль, она была похожа на египетскую мумию.
— У меня почти пропало желание ехать туда, — пожаловалась она. — Из дому страшно нос высунуть.
Порыв ветра и дождя ударил в окно, как бы предупреждая, что лучше не выходить за порог.
В комнату заглянул член общины и поинтересовался, не требуется ли им чего-либо перед отъездом.
— Нет, спасибо, все в порядке. — Голос Элен прозвучал как-то странно.
— У дверей стоит наш микроавтобус. Трое из нас поедут с вами.
— Очень хорошо, — с улыбкой ответила Джоанна.
— А Тони, похоже, не успеет, — заметил Маркус. — Он в Лондоне.
— Возможно, он приедет прямо туда, — предположила Элен.
Они направились к выходу.
— Наверное, Тони задержали дела, связанные со свитком, — подумала вслух Джоанна.
— Не исключено, — согласился Маркус.
И действительно, для беспокойства не было никаких причин.
Группа, в составе которой были врач, его жена и писательница, ждала их у входа в Стонхендж. Охранник небрежно, поскольку многих уже хорошо знал, пересчитал гостей. Группа миновала турникет, проследовала по коридору и поднялась по лестнице. Впереди шел врач с фонарем в руках. Замыкала процессию фигура в плаще. Это оказался усталый Тони. Он догнал Элен и зашагал рядом.
Врач попросил оставить разговоры на потом. Тем не менее Элен прошептала:
— Как дела в Лондоне?
Тони жестом дал понять, что все в порядке.
В рассеянном лунном свете огромные Камни показались Элен скопищем чудовищ, и она даже вздрогнула. Преодолев страх, она переступила веревку ограждения и прикоснулась к ближайшему Камню. Поверхность была холодной и шероховатой. Элен прижалась лбом к Камню, закрыла глаза и расслабилась. Постепенно тактильные ощущения исчезли. Элен почувствовала, что Камень как бы ожил. В ответ на ее флюиды любви от него стали исходить некие волны. И чем сильнее Элен источала любовь, тем активнее реагировал Камень Между ними определенно возникла связь.
