Прошло время, и конечно же боль стала утихать, а потом и вовсе прошла. Мне снова захотелось любить и быть любимой, захотелось ласковых слов и мужского внимания. Но после того случая на кладбище никто из парней не задерживается рядом со мной больше чем на два дня. Я спросила одного из своих ухажеров, есть ли во мне какие-то серьезные недостатки, из-за которых у меня не получается построить серьезных отношений. Он ответил мне:
– Ты симпатичная, веселая, вроде все при тебе. Но рядом с тобой мне становится неуютно. Стоит мне к тебе прикоснуться – и меня словно холодом могильным обдает.
И действительно, я стала замечать, что начинается все хорошо, но потом знакомые парни меняются за считаные часы: вначале грустнеют, а потом в их глазах появляется страх. Тогда я взяла кольцо, которым „обвенчалась“ с покойником, отвезла его на кладбище и, положив его на могиле жениха, сказала:
– Прости меня и отпусти. Я больше не могу быть одна, умоляю, отпусти. Верни мне мою клятву.
Только ничего не изменилось. Видно, простыми словами невозможно исправить содеянное».
Вот еще один похожий случай.
Из письма: «Я дружила с парнем, и, наверное, мы поженились бы, но он погиб в Чечне. Родителям его тело привезли в закрытом гробу, но они ночью решились все-таки его открыть. Какие тут поднялись плач и вой – словами не передать. Я же, увидев изуродованное тело своего любимого, казалось, с ума сошла от горя. Стащив со своего пальца кольцо, я кинулась к гробу и надела его покойнику на мизинец. После этого я громко поклялась, что я его невеста навек и других женихов у меня не будет. Все были настолько потрясены моими словами, что даже перестали плакать. Я же рыдала и кричала, что люблю только его и никогда ни за кого не пойду замуж. В свидетели я призывала всех присутствующих и Господа.
Теперь, вспоминая ту ночь, я даже не понимаю, откуда у меня только такие слова взялись. Его мать меня обнимала и целовала – ее тронули моя клятва и рыдания, – и только одна какая-то старая бабушка на кухне сказала мне потихоньку:
– Ты сегодня совершила самую большую глупость в своей жизни. Кто венчается с покойником у гроба, тот уже никогда с живыми на земле не уживется. Ищи бабку, которая сумеет тебя отчитать, потом жалеть будешь, да поздно будет. А еще хуже, если тебя твой суженый возьмет и за собой уведет, ты ж еще совсем молоденькая.
Время лечит и дает возможность исправить многие ошибки. Многие, но не все… Я осталась жива, но теперь ни с кем не могу познакомиться: парни даже не смотрят в мою сторону. А в последнее время я начала все чаще и чаще болеть, вот только врачи не могут найти причину моих недугов».
Чтобы освободить себя от клятвы, данной покойнику, следует пойти на кладбище. Если, давая клятву, вы надевали себе на палец кольцо, оставьте это кольцо на могиле и прочитайте над ним три раза подряд заговор-отречение. После этого уходите, не прощаясь с умершим, и больше уже никогда не посещайте эту могилу.
Представленная хоромина
Стоит себе, не ворохнется,
С места не сдвинется, не пройдется.
Вода ее поливает,
Луна ее освещает,
Солнце красное припекает.
В хороме той хозяин мой.
В гости я его не зазываю,
Мужем своим больше не величаю.
Продаю я свою клятву черному ворону.
Ворон вместо меня придет,
Место возле покойника займет.
Было то место, ворон, мое,
Теперь, ворон, это место твое.
Отрекаюсь я, Божья раба (имя),
От своей клятвы,
От своего венца.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
Как снять ненависть сына к матери
Из письма: «Матушка наша, Наталья Ивановна, решилась побеспокоить Вас, потому что не знаю, кто еще может мне помочь в этом деле. Только что ко мне заходила старая женщина, она плакала и рассказывала о своем сыне. Растила она его одна, работала не покладая рук, чтобы он ни в чем себе не отказывал и мог получить достойное образование. Когда сын вырос, то несчастная женщина переписала на него квартиру и дачу, дала денег на машину. Потом помогала растить внуков, хотя какой там помогала, она их и вырастила. И вот, когда она состарилась и заболела, сноха стала внушать ее сыну, что не стоит детям смотреть на больную старуху и надо ее отдать в дом престарелых. Долго она уговаривала своего мужа, а потом и вовсе заявила, что либо она и дети, либо больная и уже никчемная мать.
Когда бедная женщина попыталась поговорить со снохой и упросить ее позволить остаться в семье – ведь ей недолго уже осталось на этом свете, – та ей заявила:
– Если ты по-хорошему не уберешься, то я найду способ поместить тебя в психушку!
Отчаявшаяся мать, дождавшись, когда сын будет один, встала перед ним на колени и со слезами стала умолять не выгонять ее. Она говорила, что неудобства и чужие, равнодушные люди не так страшат ее, как мысль о том, что она может умереть, не простившись со своим единственным сыном, на которого положила всю жизнь. Да и вряд ли он навестит ее в доме престарелых, ведь она понимала, что не пойдет он туда: стыдно ему будет приходить, а так с глаз долой – из сердца вон.
Сын постоял, послушал, а потом молча вышел из комнаты и вернулся с веревкой и мылом в руке, подал ей и сказал:
– Мама, повесься, освободи меня от этих проблем!
Наталья Ивановна, чем я могу помочь этой несчастной женщине, подскажите мне заговорное слово, которое поможет в этой чудовищной ситуации. Я ей чужой человек, и то у меня сердце кровью обливается, видя такие мучения».
Чтобы снять ненависть сына к матери, достаньте немного молока собаки, которая кормит щенков. (Молока может быть совсем немного, хоть одна капля.) Обмакните палец в молоко, дотроньтесь им до двери, где живет позабывший о сыновних чувствах человек, перекреститесь и скажите:
Сука щенят кормит, питает,
Сучье млеко сохнет, держится, прилипает,
Так бы сох, лип ко мне,
Божьей рабе (имя),
Раб Божий (имя).
Как малый младенец
От матери прочь не уходит,
Плачем по ней исходит,
Так бы раб Божий (имя)
От меня прочь не отходил,
Холил меня и за мной ходил.
Как печная труба к печи,
Как в стене держатся кирпичи,
Держался бы крепко и лепко,
Хватался бы за меня цепко.
Век по веку, отныне и до веку.
Аминь.
Из письма: «До девяностого года я работала инженером на заводе, а потом меня, как и многих, сократили. Уволить-то уволили, а как жить дальше – не сказали. Поэтому я, наплевав на свое образование, устроилась работать продавщицей на рынке: моя хозяйка торговала меховыми шапками, которые шили из собак. И вот однажды мимо меня проходила какая-то старуха и, увидев мои шапки, остановилась.
– Поди, и моя собачка на твои шапки пошла, – сказала она мне.
Я ей не ответила, но старуха все не унималась:
– Одинокая я, одна собака у меня была, прожила пятнадцать лет. А потом соседка видела, как ее собачники поймали и увезли. Наверное, таким, как вы, умельцам продали, чтобы из ее шкурки шапку сшить да деньги себе в карман сложить. Так вы и наживаетесь за счет наших собачек.
Старуху, конечно, было жаль, и мне, наверное, следовало объяснить ей, что шапки эти вовсе не мои и торгую я ими не от хорошей жизни. Работа адская, а получаю копейки. Но в тот день было очень холодно, а я работала на улице и сильно замерзла. К тому же я за неделю не продала ни одной шапки, и хозяйка злилась на меня: начала даже поговаривать, что я не умею торговать, что отпугиваю покупателей и меня нужно заменить на другую продавщицу. Поэтому я не сдержалась и ответила старухе:
– А ну идите отсюда и не мотайте людям нервы! Правильно сделали, что вашего пса поймали, а то развели собак, присматривать не присматриваете, а они по улицам бегают, творят что хотят, на людей бросаются.
Меня поддержала соседка-продавщица и рассказала, что сама видела, как однажды такая вот беспризорная собака кинулась во дворе на ребенка.
Но не успела она договорить, как старуха вскинула руку и, указав тонким крючковатым пальцем вначале на мою соседку, а потом на меня, сказала:
– Ты – залаешь и захлебнешься в кашле. А ты, – ткнула она пальцем в мою сторону, – перелаешься со всеми родственниками, хуже собаки будешь. Вы мою собачку долго еще помнить будете!
С этими словами она развернулась и ушла, и тут вдруг моя соседка начала страшно кашлять, да так сильно, что никак не могла остановиться. Промучилась она час, но ей становилось только хуже. Тогда она собралась и пошла домой, после этого я встретила ее лишь однажды. Выглядела она плохо, все время, пока мы с ней разговаривали, она кашляла и рассказала мне, что у нее подозрение на туберкулез.
