Чем выше мои знания, тем тяжелее болезни, с которыми ко мне обращаются люди. У таких пациентов накопилось огромное количество стрессов, и потому толкование их душевной жизни – дело сложное. Чем больше стрессов ухитряется подавить в себе человек, желая казаться интеллигентным, тем медленнее его мыслительная работа и тем ниже способность воспринимать мои пояснения. Он привык всегда получать по максимуму, привык улаживать все быстро и легко.
Быстрота его души и медлительность мысли, а позже уже наоборот, находятся в противоречии друг с другом. Хорошо, если он вообще осознает свою проблему.
Иногда я ощущаю, что буквально силой тащу за собой иного больного, и в таких случаях бываю вынуждена спрашивать себя:
«Имею ли я право так поступать? Ведь это– злоупотребление душевной силой». В самооправдание я говорю себе: не я пришла к пациенту, а пациент пришел ко мне. Во многих случаях мне приходится все же объяснять больному, что хоть его желание и свято, но лечение мыслями, т. е. лечение на наивысшем духовном уровне, годится не для каждого. Не каждый способен идти с лечением нога в ногу. Пациент, естественно, недоволен.
Ум, который подавляет чувства и возвышает себя, может привести человека к умопомешательству. Причем это помешательство не есть неукротимый всплеск эмоций, регулярный и ожидаемый. Помешательство может явиться полной неожиданностью для стороннего наблюдателя, ибо более интеллигентного человека трудно сыскать и потому невозможно представить, что такой воспитанный, вежливый, трудолюбивый и умный человек может тронуться умом.
Лечение мыслями основывается на высвобождении негативных эмоций. Чем целенаправленнее это происходит, тем быстрее проходит конкретная болезнь. Лечение мыслями оказывает воздействие, если человек осознает свои негативные мысли, т. е. признает свои ошибки. Автоматически происходит освобождение от энергии негативных мыслей.
Человек, одержимый идеей быть умным, интеллигентным и уважаемым, который с детства усердно работал над собой во имя этого идеала, неспособен воспринимать как патологию свою незаметно прогрессирующую бесчувственность. Ее он рассматривает как признак возрастания интеллигентности. Он испытывает удовлетворение от того, что сумел сохранить спокойствие там, где другие вышли из себя и повели себя неинтеллигентно. Довольный собой, умный человек желает на всякий случай научиться владеть собой еще лучше и не замечает, что самообладание становится самоцелью. В его обществе люди чувствуют себя напряженно, ибо всем своим обликом он вынуждает их измениться под стать ему.
Чем лучше он собой владеет, тем больше на его пути попадается сумасбродов – обычно это мать, супруг, ребенок или еще кто-нибудь, кого нельзя «уволить» с работы – которые пытаются пошатнуть его самообладание. Потеря самообладания всякий раз больно ранит его гордость – он оказался ничуть не лучше крикуна. Он пытается исправиться тем, что еще туже натягивает вожжи.
Такой человек не упускает возможности выразить свое отношение к неинтеллигентное™. Делает ли он это мимикой, тоном, словами, жестами или всем своим поведением – это разговор особый. Из него может получиться прекрасный руководитель, поскольку он живет ради своей работы или формы. Из разговора с ним чувствуется, что он действительно внимателен и заботлив к подчиненным. Но проявляется это своеобразно, что отнюдь не приводит подчиненных в восторг. По отношению к неинтеллигентным он становится все более и более суров и критичен, объясняя это требованиями дисциплины.
Его жизнь во имя других подобна струне, из которой хотят извлечь прекрасные звуки и которую натягивают до предела, пока не лопнет терпение. Неизвестно отчего чаша оказалась переполненной. Не было ни ссоры, ни неприятности, возможно, не было даже общения с кем-либо. Мысли ведь деянием не называются. Прислушайся он к своим чувствам, то уловил бы некое предупреждение, но вместо этого он посвятил себя деятельности.
Сердце перестало чувствовать. Но попробуй кто-нибудь назвать его бессердечным, он никогда не простит этого тяжкого оскорбления. Упрек в бессердечности ранит в самое чувствительное место – в сердце. Ведь он стремился стать лучше именно из страха оказаться бессердечным. Вдобавок он постоянно ищет ошибки в себе и постоянно их исправляет. Душевная рана вынуждает еще больше культивировать самообладание, и умный человек не замечает, что жертвует чувствами ради целей.
Он не видит, что живет во имя больших целей, движущих жизнь вперед, отодвигая ненужные мелочи на задний план. Мелочи – это эмоции и чувства. Мелочи мешают, а потому не нужны.
Деловитость и рациональность ума являются внешне привлекательными, как и интеллигентность, однако они имеют границу. Граница эта – человечность, переступив которую человек становится машиной. Машина может быть красивой, полезной или ценной, но она бессердечна и бесчувственна. Превращение человека в машину происходит через умерщвление чувств. Человек, превратившийся в машину, сохраняет здоровье и выносливость лишь до известного предела, затем наступает перелом – и он уже не в состоянии подняться. Мешает страх никогда уже не восстановить прежней формы.
Зачастую такой человек бывает трудоголиком, зубрилой, фанатичным спортсменом или просто рьяным общественником. Свободное время или развлечения, навязываемые ему время от времени семьей или коллективом, для него – сущее мучение. Он настороженно относится к супругу или детям, пресекая малейшую попытку выдумать какое-либо мероприятие под лозунгом заботы о нем. Он не умеет радоваться и потому боится навязываемой эмоциональности. Его раздражает веселье и успокаивает отсутствие огорчений.
Трудолюбие – его честь, гордость и душевный покой. Поэтому он повсюду ищет деятельности и не понимает, что тем самым бежит от себя. Покуда душа окончательно не подавлена, он ищет возможность вдохнуть жизнь в свое тело и разум, т. е. пробудить естественные человеческие потребности. Он занимается спортом, закаливает себя, старается быть в курсе событий, ибо эти признаки человеческого бытия научно обоснованы.
Поскольку человек, превращающийся в машину, умен и постоянно совершенствует свои знания, его интересует функционирование здорового тела. Вскоре его и это перестает удовлетворять, и он начинает ощущать, что что-то не так. Тело здорово, медицинские обследования отрицают наличие болезни, но непонятное отчаяние вынуждает искать помощь.
Многие попадают ко мне. Они говорят почти одно и то же. Можно сказать, что в начале речи они зачастую дословно повторяют друг друга, ибо речь их заранее продумана: «Я прочитал Ваши книги. Верно написано. Я слушал Ваши лекции. Очень все актуально. Но я не ощущаю, что меня не любят. Не ощущаю этих стрессов, о которых Вы пишете, хоть и знаю, что они у меня есть. Зато ощущаю, что нижняя часть тела у меня холодная и все менее чувствительная, и этот холод и нечувствительность поднимаются все выше. Они уже достигли рук. Я знаю, что я жив, но чувствую, что я умер. У меня такое чувство, что наступит утро, когда я не смогу подняться. Я чувствую, что прощение мне не под силу, потому что разговор о стрессах меня как будто не касается, хотя я знаю, что касается». Видите, сколько чувств, которые подают о себе знак, невзирая на их умерщвление.
Такие люди отрицают у себя наличие страхов не потому, что желают казаться смелее, сильнее, достойнее. Они действительно их не ощущают, так как умертвили свои стрессы во имя своей интеллигентности. Некоторые осмеливаются открыто признаться в боязни сойти с ума. Это значит, что человек дошел до последней черты. И тогда он обращается к своим чувствам: «Дорогие чувства!
Простите меня за то, что я не освобождал вас, а сдерживал и подавлял, чтобы быть интеллигентным. Теперь я отпускаю вас на волю. Как-то странно разговаривать с тем, что не видно глазу, но я знаю, что вы есть и слышите меня. Я знаю, что хотя бы крошечная часть из вас сегодня освободится. Дорогое тело! Прости, что прежде не умел помочь тебе подобным образом».
У такого человека существует опасность превратиться в наркомана. Стоит ему хоть раз получить инъекцию наркотика для снятия боли, связанной с якобы случайной травмой, и он почувствует себя распрекрасно. Из-за той же боли может потребоваться еще один укол – и пришла большая беда.
К сожалению, такие люди не просто одиночки, заблудшие и несчастные. Чем интеллигентнее становится человечество, тем больше все мы становимся такими. Раскрыв рот, любуемся умными и равнодушными, преуспевающими и красивыми людьми, не сознавая, что они чуть нормальнее нас, поскольку все еще нуждаются в любви. Читаем и слушаем критику, в которой все душевные ценности измеряются физическими величинами, и считаем это правильным. А потом никак не можем понять, отчего жизнь делается все труднее.
