Его первые слова были:
– Если ты кому-то скажешь, что я был, то я к тебе никогда не приду.
И она никому ничего не говорила до самой смерти. Удивительно, что с ней не случилось ничего плохого. Она не заболела, не похудела. Она была счастлива еще 10 лет жизни.
Старые люди о подобном говорят:
– Это не мертвец возвращается, это дьявол ходит.
А вот случай с моей знакомой трудно объяснить. Может, и вправду Милостивый Судья отпустил мертвую душу к своей жене, видя искренность ее слез и любящее сердце. А может быть, в ее родовом колене были воистину святые люди, которые теперь возле Христа стоят и молят за нас, грешных, и за своего потомка. Возможно, велики были святые заслуги ее праотцов и праматерей, если сам Господь Бог внял ее горьким слезам и мольбам за покойного мужа.
Люди мне рассказывали разные случаи, но чаще всего бывает, что такие происшествия заканчиваются очень плохо.
По просьбе Елены я даю молитву от прихода мертвой души, которая среди знахарей имеет свое название «Отвязка от покойника».
Если человек хочет отвязаться от покойника, нужно пойти к нему на могилу и переложить землю с ног на голову. А ту землю, что лежит в головах, положить в ноги. После этого съешьте кутью и блин и скажите:...
Господи, помяни кутьей того,
Кто в этой земле лежит,
И пусть его эта земля сторожит,
Крышка гроба не открывается,
Руки и ноги не поднимаются,
К моему дому не идут,
Уста мертвые меня к себе не зовут.
Ему к нам не ходить, не пугать,
А век по веку в своей могиле лежать:
На ныне, на вечно, на бесконечно.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Берут три горсти зерен ржи и 13 копеек, несут их на могилу того, кто приходит или часто снится и пугает. Положив на могилу зерна и мелочь, нужно перекреститься и сказать:
...
На́ тебе, мертвец, рожь.
Зато ты меня никогда не тревожь.
Вот тебе, мертвец, грош,
Зато ты нас никогда не тревожь.
Земля тебе покрывало,
Чтобы мертвая душа живых не достала.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
Слова, заставляющие страдать злобного колдуна
Из письма: «...Девять лет наша семья проливает слезы. Началось это с малого, во всяком случае, так я думаю.
Однажды муж предложил сменить местожительство. Он считал, что если мы переедем жить в деревню, то там-то мы точно не пропадем. Будет своя земля, заведем скот, станем выращивать свои овощи и фрукты.
В городе у нас не было ни дачи, ни участка, а зарабатывать мы не умели.
В общем, продали мы свою квартиру, переехали в деревню и стали жить. Дом попался крепкий, большой. Земля в огороде черная, жирная, и много было плодовых деревьев.
Купили мы корову и стали продавать молоко, но не в деревне, а возле вокзала. Корова давала хорошее, жирное молоко, и очень много.
Но вот незадача: привезем мы продавать молочные продукты, и почти все везем назад. Рядом со мной стояла старая женщина, и у нее все сразу раскупали. Видимо, стало ей меня жалко, и Катерина, так звали ту бабусю, сказала мне:
– Я тебе подсоблю, слово я такое знаю, все у тебя станут разбирать быстро, как и у меня.
И действительно, только я встану со своими продуктами, как покупатели налетят и все раскупят. Я и цены стала поднимать, все равно все расхватывают.
Однажды я, как всегда, стояла на привокзальном рынке. Кроме молока, сметаны и сливок я уже стала возить грибочки, сальце и помидоры с огурцами. Стояла со мной и баба Катя. Она попросила приглядеть за ее товаром и продавать его, если подойдет покупатель, а сама отлучилась.
Люди подходили и брали то мой, то товар бабы Кати. Хотя, если честно, мой товар был гораздо красивее и аппетитнее.
Не знаю, зачем я это тогда сделала, но, видно, бес меня попутал. Я стала хаять товар бабы Кати, говорила:
– Не берите, она свои овощи говном человеческим поливает, а корова у нее больная, кровь вон в молоке.
В общем, пришла баба Катя; мой товар распродан, а ее весь целехонек.
Я попрощалась с ней и поехала домой, а вечером баба Катя зашла ко мне во двор. Я не удивилась, ведь жили мы с ней на одной улице. Только я хотела ей предложить чайку, как она мне говорит:
– Я тебя пожалела, слова тайные шептала, чтобы у тебя молока была прорва и все бы у тебя раскупалось, а ты, бесстыжая, возводишь на меня напраслину. Мне 78 лет, и я в жизни никогда гадостью свой огород не поливала. До зари встаю, каждую травинку обойду, все огурчики, помидорчики с любовью полью. Думаю с радостью, как это все у меня люди купят и потом за столом кушать будут. Да как у тебя язык твой поганый повернулся ради денег поливать душу человеческую грязью!
В тот момент мне бы перед ней повиниться, а я, глупая, действовала по поговорке «лучшая защита – нападение». Я накинулась на бабу Катю, обматерила и выгнала вон из хаты. Когда я ее толкнула, она упала, а я ее не подняла и дверь захлопнула.
На том месте, где она упала, я потом нашла цепочку с крестиком. Видно, когда она падала, с нее слетела цепочка. Цепочка оказалась золотой, и я ее прибрала.
Через час баба Катя пришла и говорит:
– Отдай то, что я у тебя потеряла, отдай мой крест, его на меня моя мать одевала.
Но мне, Наталья Ивановна, было жалко отдавать золото. Я вам все честно пишу, как на духу, как на исповеди. Я не отдала ей крестик, мотивируя тем, что не видела ничего, говоря:
– Ищи там, куда ты его положила, а у меня его нет.
– Последний раз добром прошу, верни мамашин крест, и я за это все твои глупые слова прощу.
Но я опять стала материться и гнать бабу Катю со двора.
Она больше ничего не сказала, повернулась и ушла, а у меня с тех пор все пошло кувырком. Корова перестала доиться. Мы не одну поменяли, да только вымя большое, а молока две капли. Я уже и так делала: покупаем корову, делаем контрольный удой, молока много, а как только приведем корову домой, все, молоко пропало.
На рынок я уже давно не хожу, все равно ничего не можем продать: ни со двора, ни с огорода.
А баба Катя, хотя ей почти 90 лет, бегает на рынок, деньги на храм отдает и тем, кто голодает.
Мне она ни разу денег не дала, хотя я живу похуже тех, кому она помогает.
Уважаемая Наталья Ивановна. Вы знаете всякие отмщения, научите меня такой молитве, чтобы колдунья Катя взвыла, и небо ей с овчинку показалось!»
Слова такие я действительно знаю, знаю также Екатерину Филипповну, а своих я в обиду никому не дам.
Хочу с вами поговорить о том, о чем человек обычно боится говорить и думать. Сразу же хочу сказать, что эта тема не возникла сама собой или по моему желанию.
Ко мне приходит очень много писем с вопросом: что нас ждет по ту сторону жизни?
И если раньше этот вопрос мне задавали очень пожилые люди, то теперь этот же вопрос задает и молодежь.
Вот, например, письмо Левкиной Маши из Петрозаводска: «Месяц назад я похоронила маму и папу. Им не было еще и 40 лет. Я никогда раньше не задумывалась о смерти, а про своих родителей думала, что они будут жить всегда.
В первые дни после их гибели я была в шоке. У меня даже не было слез, и кто-то, наверное, думал, что я бессердечная. Но теперь будто наркоз отошел. Я страдаю, и причем боль в моем сердце такая, что порой кажется, что еще немного, и я умру.
Я их жду, хотя умом понимаю, что этого не будет. Перебираю мамины вещи, гляжу на недорисованную папину картину. Вид маминой губной помады заставляет меня дрожать.
Мне плохо, я не хочу верить и знать, что мои родители ко мне больше не придут. Я мучаюсь виной. Мне все время кажется, что я перед ними в чем-то виновата: плохо себя вела, мало помогала, хитрила. Хотя я всегда хорошо училась и очень любила своих родителей.
Мамина подруга, тетя Валя, дала мне Вашу книгу, Наталья Ивановна, чтобы я полечила себя от тоски.
Меня потрясло до глубины души то, что Вы написали в разделе “У порога вечности”. Как я рада, что Вы об этом написали. В моей душе появилась надежда. Надежда на будущее после смерти. Я готова об этом говорить и говорить, только бы знать, что рано или поздно я снова встречусь со своими дорогими и любимыми родителями. Ведь я им никогда не говорила о том, какие они у меня хорошие, добрые и красивые и как я их сильно люблю.
Дорогая Наталья Ивановна, очень Вас прошу, говорите в своих книгах о том, о чем мы все боязливо молчим. Ведь, несмотря на молчание, это все равно случится.
Говорить об этом нужно, потому что среди нас нет бессмертных. Если бы люди об этом думали и говорили открыто, наверное, делали бы меньше плохого. Во всяком случае, пока это меня не коснулось так близко, я жила не совсем так, как надо.
