Соломон преклонил колени и мягко произнес:
– Македа, окажешь ли ты мне честь, став моей женой и царицей Израиля?
Я посмотрела на его привлекательное точеное лицо. В его глазах читалась усталость, не свойственная его возрасту, и за этой выстраданной мудростью скрывался беззащитный маленький мальчик, который просто нуждался в любви. Я обняла его. Возможно, брак с этим человеком стал бы выходом в этой ситуации.
Но, минутку! Как же быть с теми обетами, которые я дала в день своей коронации? Как я смогу объяснить Соломону, что моя честь принадлежит Альмаках, и поэтому – несмотря на то, что я была глубоко тронута его предложением, мне запрещалось выходить замуж или быть с другим мужчиной, кроме бога Солнца?
– Пожалуйста, подумай об этом, Македа, – попросил Соломон, погладив мою руку. – Понимаю, это звучит как попытка заставить тебя принять решение, и я совсем не хочу этого делать. Кроме того, уже поздно, и нам нужно возвращаться во дворец.
Пылающий оранжево-розовый закат заполнил небо, когда мы совершали путь обратно во дворец. Соломон внимательно посмотрел на меня, когда мы прибыли к моим апартаментам.
– До завтра. – Он поклонился, нежно поцеловав мне руку.
Я чувствовала, что Соломон нуждается в партнере, когда он отъезжал, один в своей колеснице, а за ним, также в колеснице, следовал охранник.
Когда я прошла через двор, увидела фигуру, приближающуюся ко мне. Я предположила, что это служанка подошла встретить меня и сопроводить в мою комнату. Я собиралась попросить ее приготовить для меня ванну после столь затянувшегося дня, проведенного в парке.
– Ахалан, – произнес приглушенный мужской голос.
Остановившись, я задержала дыхание. Это была вовсе не служанка, а мужчина, но мужчинам после заката запрещалось находиться в гостевых покоях. Я уже собиралась возмутиться его присутствием, как вдруг поняла, что это Хирам! (Позже я узнала, что Ахалан означает «здравствуй» на финикийском языке, который был родным языком архитектора.)
Хирам положил руку мне на плечо и повел меня к воротам внутреннего двора. Я уловила исходивший от его рубашки запах пота и сандалового дерева, когда он помогал мне взобраться в простую, не разукрашенную колесницу, предназначенную для извоза одной лошадью. Я переживала, что кто-то увидит нас.
Я рассматривала лицо Хирама в лунном свете, когда мы молча ехали рядом. Его кожа огрубела от тяжелой работы на открытом воздухе, а губы медленно двигались, как будто он разговаривал сам с собой. Лоб избороздили морщины, вероятно, оттого, что ему приходилось зажмуриваться, создавая скульптуры на ярком солнце.
Он посмотрел на меня, перехватив мой взгляд, и улыбнулся так широко, что его лоб разгладился, а глаза помолодели. Мое сердце затрепетало от приятных, не знакомых мне прежде чувств.
Прямо над нашими головами лунный свет совершал причудливый танец. Когда мы подъехали ближе, я узнала возвышающуюся многоуровневую крышу храма. «Хирам везет меня в храм!» – От этой мысли я пришла в возбуждение.
Мы проехали главный вход, через который мы входили с Соломоном, объехали здание и оказались в области, все еще находящейся в стадии строительства. Перед грудой огромных камней полукругом были расставлены кресла. Мы прошли вперед, к преддверию храма, повсюду распространялось сияние свечей, вставленных в золотые подсвечники. Послышались чьи-то шаги, и Хирам втянул меня в дверной проем, знаком дав понять, чтобы я вела себя тихо, пока этот человек пройдет мимо. Было очевидно, что нам не следует находиться в это время в храме!
Оглядев все пространство в коридоре, убедившись, что там никого нет и мы одни, мы бесшумно пробрались к цветному занавесу Святая Святых. Хирам отодвинул занавес и показал, что я могу войти. Я замерла, увидев светящийся Ковчег Завета, который как будто звал меня. О, как же хотелось постоять рядом с ним! Но какое наказание ждет меня, если меня застанут в запретной комнате? Неужели мне неизвестно, что всякого, кто недостаточно чист, чтобы находиться рядом с Ковчегом, ожидает мгновенная смерть?
Мое дыхание сбилось, сердце колотилось прямо в горле, пока Хирам не прервал мою нерешительность, подтолкнув меня к занавесу. Я верила в то, что он знал, что делал: недаром же он был главным архитектором храма!
Комната была на удивление маленькой. Крылья резных ангелов над Ковчегом касались стен. Поскольку внутри было недостаточно места, чтобы сесть, я встала на колени перед Ковчегом. Жужжащий звук высокой частоты, подобно тысяче голосов, поющих где-то вдалеке, исходил из ящика. У меня начала болеть голова, и я увидела мерцающий фиолетовый свет, который распространился по комнате.
Что-то коснулось моего лба, и я подпрыгнула. «Хирам?» – спросила я тихо и открыла глаза, чтобы увидеть человека, одетого во все белое, который стоял передо мной. Я шагнула назад, испугавшись, что меня накажут за то, что я совершаю грех в священном месте.
Но человек улыбнулся мне и сказал:
«Не бойся, Македа».
Кажется, ему известно, кто я такая! И его лицо также показалось мне знакомым. Несмотря на то, что человек был трехмерным, я поняла, что он прозрачен, так как могла видеть ящик сквозь его тело. Я боялась, что являюсь недостаточно чистой для того, чтобы находиться там. Может быть, я умираю?!
Я стала отходить назад, чтобы выйти из комнаты, молясь о том, чтобы найти Хирама до того, как станет слишком поздно. Мужчина приблизился ко мне и вытянул вперед руку. Над его открытой ладонью танцевала вращающаяся геометрическая фигура, светящаяся красным, фиолетовым и зеленым цветами. Я узнала в ней часть вписанных треугольников с перстня Соломона. Фигура пульсировала и издавала звенящий звук высокой частоты, который казался мне одновременно дискомфортным и успокаивающим.
«Македа, это твоя судьба, – сказал мужчина. – Ты находишься там, где должна быть, ты защищена и в полной безопасности».
«К-к-кто ты?» – заикаясь, спросила я.
«Меня называют Метатроном», – он поклонился.
«Ты архангел? – спросила я. – Один из тех, кто помогает царю Соломону?»
«Да, помощь людям – это часть моей вселенской миссии», – ответил он.
Метатрон не стоял передо мной, и в то же время нельзя было сказать, что он парил в воздухе. Казалось, что он становился ярче, потом тускнел, становился совершенно темным и светонепроницаемым, в то же время он мог быть прозрачным, подобно свойству то мерцающего, то исчезающего излучения Ковчега. «Питается ли он энергией Ковчега?» – подумала я.
«Энергию всему дает Адонаи», – ответил Метатрон на мой мысленный вопрос.
О, мне следует быть осторожнее в своих мыслях. Особенно когда рядом Метатрон. И мама!
«Но я не верю в Адонаи или как вы называете эту энергию, – сказала я. – Я верю в Альмакаха, бога Солнца, который дарит жизнь».
«Не важно, веришь ли ты в Адонаи, потому что он существует независимо от того, верим мы в него или нет. – Метатрон улыбнулся. – Адонаи – это жизненная сила, которая оживляет тебя, меня, Соломона и любое живое существо, включая Солнце».
«Но я все еще не очень хорошо понимаю концепцию Адонаи, – сказала я, потирая виски, чтобы прекратить ощущение тревоги и дрожь в теле. – Где находится Адонаи?»
«Он везде, – ответил Метатрон. – Каждая часть материального и нематериального мира наполнена Адонаи».
«Хорошо, что такое Адонаи?» – Я на самом деле не понимала.
«Адонаи – это отец и мать всего живого, всего, что ты видишь, к чему прикасаешься, что чувствуешь и переживаешь. Адонаи дарит жизнь. Он и есть жизнь – сама по себе».
«Включая негативные и болезненные ее стороны?» – спросила я.
«Не существует негативных и болезненных сторон жизни, если ты живешь в Адонаи. Они есть только в иллюзиях, созданных человеком».
Я совершенно запуталась: «Иллюзии?»
«Легенды о падении человечества привели к созданию этого заблуждения. Это произошло, когда человеческий разум возжелал полной независимости от воли Адонаи. Он захотел провести эксперимент, став создателем, и это стремление отделиться от Адонаи породило иллюзию, в которой пребывает сейчас все человечество. Вы верите в то, что отделены друг от друга и от Адонаи, хотя на самом деле это было бы просто невозможно. Единственный способ отделиться от Адонаи – это представить себе это, и иллюзия становится настолько реалистичной, что все люди теперь стали жить в ее плену».
«Иллюзия того, что мы отделены от Адонаи…» – подытожила я.
«Да, – подтвердил Метатрон. – А поскольку Адонаи – это свет и любовь, наполняющие твой дух и твою душу, ты всегда соединена с этим могущественным источником».
«И мы лишь представляем себе, что испытываем боль, что у нас есть проблемы?» – взволнованно спросила я, не вполне уверенная, что правильно понимаю эту теорию.
«Да, совершенно верно! – Метатрон поздравил меня. – Каждый человек несет в себе Божественную мудрость, потому что все существа соединены с Вечным знанием Адонаи. Ты, как и любой другой человек, имеешь доступ к любой информации и ответам на любые вопросы».
