Она помогла мне выстоять и она же открыла мне глаза на многое в этом мире.
Я увидел, что большая часть зла происходит оттого, что среди нас, как живые среди живых, ходят мёртвые.
Кто, если не я, должен избавить мир от них?
Я прочитал немало трактатов по теологии и эзотерике.
К тому времени я уже был в разводе, так что никто не мог помешать мне изменить образ жизни.
Чтобы бороться со злом, надо быть безгрешным самому.
Или хотя бы стремиться к этому.
До радикальных методов борьбы — типа серебряных пуль, осиновых кольев и святой воды — доходит редко.
Если в человека вселяется дьявол, я его изгоню.
Если человека поработила ночная нежить, я буду бороться с ней.
Если человек уже сам превратился в нежить, я избавлю мир от него.
И сделаю так, чтобы он больше никого не тревожил.
— Понятно. Вы поддерживаете контакт со священнослужителями?
— Я знаком с некоторыми. Это — люди умные, интересные, фанатично верующие.
Но дальше богословских бесед наши отношения не заходили.
Никто из них не знает, чем я занимаюсь.
Как бы это сказать...
Они — теоретики, а я — практик, причём радикал.
Понимаете?
— Вполне. К слову сказать, как вы находите одержимых?
— У меня много друзей и знакомых.
У каждого из них тоже есть друзья и знакомые.
И так далее.
Рано или поздно по цепочке ко мне доходит информация: с кем-то не всё в порядке, надо проверить... Разумеется, они не знают всего.
Они считают, что я практикую экзорцизм, и только.
— Станислав тоже... ваш «агент»?
— Можно и так сказать.
— Сколько человек за истёкшие годы вам удалось спасти? — спросил я.
— Чисто журналистский вопрос, — сказал он. — Как вы любите конкретные цифры...
Я не считал.
Всего в моей практике более ста случаев, когда мне приходилось изгонять из человека нечисть.
А вот безнадёжных случаев было шесть...
Открыв тумбочку, борец с нечистой силой извлёк потрёпанную папку. Развязал тесёмки и принялся доставать пачки документов, соединённых скрепками.
Читать тексты он не давал, только показывал фотографии.
Как правило, фотографии делились на три группы. На первой был запечатлен самый обычный человек.
На второй — тот же самый человек, но в пик проявления одержимости.
Эти снимки явно были сделаны наспех, при скверном освещении.
Изменения, произошедшие с внешностью людей (людей ли?), были поразительные. Пока сделаешь такой монтаж на компьютере, позеленеешь.
А на третьей группе снимков был запечатлён труп нелюдя после применения к нему радикальных мер...
Теперь, после беседы в квартире номер 16, я с опаской читаю криминальную хронику.
А вдруг я увижу там сообщение о маньяке, который в ночное время оскверняет могилы, вбивая в покойников колья, или о странном убийце, который стреляет почему-то серебряными пулями?
СТРАННЫЕ ВСТРЕЧИ. История двадцать пятая
1
Самое интересное в застолье наступило, когда почти всё было съедено и выпито.
Компания подобралась подходящая — эрудированная и языкастая.
Благополучно миновав несколько тем, способных вызвать зевоту даже у безнадёжных кретинов, мы скользнули к обсуждению проблемы, благодатнее которой нет: одиноки ли мы во Вселенной или где-нибудь тоже есть несколько поддатых гомо сапиенс, которые ломают голову над этим же?
Я сидел, помалкивал и потешался в душе.
«Люди нисколько не изменились за последние сто лет, — думал я. — Если в конце девятнадцатого века в салонах на полном серьёзе обсуждали, сколько ангелов может уместиться на острие иглы, то теперь — сколько инопланетных цивилизаций нас изучают?»
Знатоки оперировали цифрами и фактами, почерпнутыми в жёлтой прессе.
Сначала мне было интересно, потом — приелось.
Как раз в этот момент от компании отделился мужчина лет тридцати пяти.
Я прекрасно помнил, что в начале беседы, пока не затронули НЛО и другие миры, он был энергичен и остроумен, а потом как-то замкнулся.
Он слушал нас и негромко посапывал носом — не то давил в себе смешок, не то удивление.
Мне показалось, что всё-таки смешок.
Припоминая на ходу, как его зовут (нас знакомили?), я отправился следом. Василий Петрович... или Павлович?., открыв форточку на кухне, разминал сигаретку.
Мы закурили.
— Мне кажется, — сказал я, — вы относитесь к той группе людей, кто поверит в существование НЛО только тогда, когда потрогает своими руками или увидит своими глазами.
Он выпустил в форточку длинную струю дыма и пожал плечами.
— В каком-то смысле — да, — сказал он. — Но я и видел, и трогал.
На секунду мне показалось, что я ослышался.
— Как-как? Вы действительно видели НЛО и прикасались к нему? Я вам завидую. Наверное, вы даже знаете, пьют ли зелёные человечки индийский чай.
Он усмехнулся и заметил:
Логичнее было бы предположить, что зелёные человечки любят зелёный чай.
Вот так, наверное, и возникают нездоровые сенсации. Один пошутил. Другой услышал и пересказал третьему. А третий не имел чувства юмора и всё принял всерьёз.
— Я вовсе не шучу, — возразил он. — Пришельцы меня полгода обхаживают.
— В следующий раз, когда они будут обхаживать вас, возьмите меня с собой, — попросил я. — Хочу на них посмотреть хоть одним глазком.
— Почему бы и нет... Какой у вас номер телефона?
Я вручил ему визиту, Подумал, что шиза косит наши ряды, и отправился к уфологам, обсуждающим, каким образом летающие тарелки так стремительно меняют направление движения — вопреки законам механики — и исчезают, словно растворяясь в воздухе.
Я слушал их, и услужливая фантазия рисовала образ Великой Шизы — исполинской старухи в белом ку-клукс-клановском балахоне, расписанном летающими тарелками, чёртиками, снежными человеками, каббалистическими знаками.
И, разумеется, с непременной косой в руке...
2
Прошло дней двадцать.
Под бременем повседневной суеты я забыл обо всём и, когда однажды вечером у меня зазвонил телефон, долго не мог сообразить, кто это и что ему от меня надо.
— Ах, да!.. — осенило меня наконец. — Конечно, помню... Добрый вечер.
— Сегодня в половине первого ночи у меня будет встреча, — сообщил Василий Павлович. — Я, в общем-то, идти не хочу, но вы просили...
«Дёрнул меня чёрт!..» — подумал я и попросил перезвонить минут через десять.
К счастью, тот знакомый, на именинах которого я встретил Василия Павловича, оказался дома.
Я спросил, не кажется ли ему, что у вышеупомянутого Василия Павловича тараканы шуршат в черепной коробке?
Мой приятель несколько обиделся.
— Это ты напрасно, — сказал он. — Умнейший человек. Докторскую собирается защищать.
— Диссертация — это как раз не показатель... Послушай, а он часом не психиатр?
— Нет, онколог. А что?
Положив трубку на рычаги, я на секунду заколебался. Может, всё-таки оставить записку? Как говорится, на всякий случай.
А потом снова позвонил Василий. Павлович.
— Встреча состоится километрах в полутора от того места, где Таганрогское шоссе вливается в БАМ,— сообщил он. — Это на Западном.
— Промзона. Я знаю.
— Куда за вами заехать? — спросил он, и я подробно объяснил.
Кофр с фотоаппаратурой я решил не брать.
Кусок велосипедной цепи показался мне более уместным.
По календарю на улице было начало декабря, а по погоде — не то ранняя весна, не то поздняя осень.
Туман.
Сыро.
В такую ночь даже плохой хозяин не выгонит собаку на улицу...
Минут через двадцать прикатили белые «Жигули», заляпанные так, что я с трудом догадался о цвете.
— Еле нашёл, — проворчал Василий Павлович и взглянул на часы.
Я сел не на переднее, а на заднее сидение.
Если что, вкачу этому сбрендившему онкологу цепком по кумполу — мало не покажется.
— Не опоздаем? — спросил я.
— Нет.
Машина понеслась по безлюдным улицам.
Было уже за полночь.
Из-за тумана, который, как казалось, с каждой минутой всё сгущался, я с трудом различал, где мы едем.
— Кстати, Василий Павлович, — сказал я. — Как вы узнали, что встреча состоится именно сегодня?
— В газете прочёл, — проворчал он.
— В какой?!
— Я пошутил, — сказал он. — Мне трудно объяснить, почему встреча будет именно сегодня и именно в том месте, где я сказал. Я понял это утром. Я проснулся с мыслью, что сегодня будет контакт... Наверное, гипноиндукция.
— Очень простое и доступное объяснение, нечего сказать... А с чего всё началось?
— Месяцев шесть назад возвращался на машине из Азова. Было поздно, примерно, как сейчас.
Вдруг заглох мотор.
Я испугался, что придётся ночевать в открытом поле. Открыл дверцу, чтобы выйти из машины и поковыряться в моторе, и тут увидел толстый, как колонна, луч света.
