— Сара, как бы ты себя почувствовала, если бы другие дети города обнаружили твое гнездышко и стали каждый день туда ходить?
Сара нахмурилась.
— Мне бы это не понравилось.
— Но если бы им там действительно правилось? Если бы твое гнездышко стало и их любимым местом.?
— А, я поняла, Соломон, ты считаешь, что я должна быть готова делиться. Я знаю, что должна быть, но…
— Ты попробовала бы устроить так, чтобы все смогли получить место по очереди? Стала бы ты устанавливать правила, требующие быть определенного возраста или размера, чтобы сидеть в гнездышке?
Сара продолжала хмуриться.
— Соломон, я не понимаю, о чем ты говоришь. Все это звучит слишком сложно. Наверное, я просто пошла бы в другое место, но…
— Ты совершенно права, Сара. Было бы слишком сложно организовать все так, чтобы всем угодить. Не думаю, что тебе это удалось бы, даже если бы ты пыталась в течение ста лет. Но есть то, что ты можешь сделать, и это совсем несложно: ты можешь перенести свое внимание с того, что тебя беспокоит, на то, что доставляет приятные чувства. Это требует некоторых усилий, особенно поначалу, но со временем ты научишься переключать внимание на то, что ощущается хорошо. И сама не заметишь, что чувствуешь себя хорошо.
— Но у меня все равно не останется моего гнездышка.
— Но разве оно нужно тебе не для того, чтобы чувствовать себя хорошо!
— Для этого.
— А если ты чувствуешь себя хорошо, разве это не так же хорошо?
Сара помолчала. Она видела, что Соломон прав.
— Но я думала, что ты учишь нас, как добиваться того, чтобы все было, как мы хотим.
— Я учу вас этому, Сара. Но сделать так, чтобы было, как ты хочешь, не значит бороться с другими, которые видят все иначе. Сделать, чтобы было, как ты хочешь, — значит найти мысли, которые ощущаются хорошо, и принять, или впустить, то, что ты хочешь.
Все всегда оказывается к лучшему. Так и должно быть. Но если ты борешься с чем-то, чего не хочешь, ты не позволяешь всему закончиться к лучшему.
— Ты хочешь сказать, что если я найду мысли, которые ощущаются хорошо, они не сломают мое гнездышко?
— Я хочу сказать, что если ты найдешь мысли, которые ощущаются хорошо, ты почувствуешь себя хорошо, и гнездышко перестанет быть проблемой.
— Но я не хочу, чтобы мое гнездышко ломали, — разволновалась Сара.
Соломон улыбнулся.
— Не лучше ли сделать главной задачей свое счастье? Единственной задачей? «Нет ничего важнее, чтобы мне было хорошо».
— А что будет с моим гнездышком?
— Что бы с ним ни случилось, тебя это не будет волновать.
— Почему?
— Потому что ты все равно счастлива.
Сара начала смеяться. Она уже понимала, что Соломона в этом не переспорить.
— Сара, — продолжил Соломон, — люди часто считают, что вокруг них должны быть определенные обстоятельства, чтобы они почувствовали себя хорошо. А потом, когда они обнаруживают, что у них нет сил, или голосов, или власти организовать все так, как им нужно, они обрекают себя на несчастливую, бессильную жизнь.
Я хочу, чтобы ты поняла, что вся твоя сила заключается в способности видеть все так, чтобы чувствовать себя хорошо. А когда ты сможешь это сделать, у тебя будет сила добиться всего, что ты пожелаешь.
Все, чего ты желаешь, пытается добраться до тебя, но тебе нужно найти способ впустить это. А ты не можешь впустить желаемое, если не чувствуешь себя хорошо. Только чувствуя себя хорошо, ты можешь впустить то, что желаешь.
Сара снова затихла. Она начинала понимать, что имеет в виду Соломон.
— Ты живешь в большом мире, Сара, где множество людей, которые хотят, чтобы вещи обстояли не так, как хочешь ты. Ты. не можешь убедить их соглашаться с тобой, и ты не можешь заставить их согласиться с тобой, и ты не можешь уничтожить всех тех, кто с тобой не согласен. Единственный доступный тебе путь к радостной, полной силы жизни — решить раз и навсегда, что ты собираешься чувствовать себя хорошо, что бы ни случилось. А когда ты учишься обращать свои мысли к тому, что ощущается хорошо, — ты открываешь тайну жизни.
— Спасибо, Соломон. Мне кажется, я поняла. По крайней мере, пока.
— Всегда пожалуйста, моя милая, всегда пожалуйста.
Сара внезапно открыла глаза, словно ее что-то разбудило. Она лежала в полной темноте, прислушиваясь, но в доме было тихо. Посмотрев на часы у кровати, она увидела, что они показывают 1:11 ночи. «Слишком рано вставать», — подумала Сара, натянула одеяло на голову и снова заснула.
И снова она внезапно открыла глаза. Опять ее словно что-то разбудило. Сара посмотрела на часы на прикроватном столике. Тускло светящиеся зеленые цифры показывали 2:22 утра. «Отлично», — вздохнула она, перевернулась на другой бок и заснула.
Сара внезапно открыла глаза и быстро повернулась посмотреть, сколько времени. На часах было 3:33. Сара улыбнулась. Это уже слишком странно!
— Я бы не назвал это слишком странным. Не чересчур странно, не недостаточно странно — странного именно столько, сколько нужно, — услышала Сара тихий голос Соломона, шепчущий в темноте.
— Где ты? — прошептала она в ответ.
— Встретимся у дома на дереве, — услышала она тихий голос Соломона.
Сара села в постели. Теперь она полностью проснулась, но не была уверена, действительно ли слышала голос Соломона, или он просто ей приснился. Она посмотрела на часы. Все еще 3:33. Она выбралась из кровати и натянула штаны и свитер прямо поверх пижамы. Потом она надела ботинки и куртку и тихонько открыла окно своей спальни. Луна светила очень ярко. И когда ее глаза привыкли к темноте, она легко нашла дорогу к дому на дереве.
— Странного ровно столько, сколько нужно, — посмеялась Сара про себя. — Не уверена, что всякий бы с этим согласился.
Подходя к дому на дереве, Сара услышала голоса. Сначала голос Сета, а потом и Аннет. «Что за чудеса?» — подумала она.
— Сет, Аннет, что вы туг делаете? — окликнула она их, забираясь в дом на дереве.
— Произошло нечто очень странное! Я проснулась в 1:11, а потом в 2:22…
— А потом в 3:33, — закончила Сара вместо Аннет.
— Я тоже, — кивнул Сет. — Это действительно странно! И мы оба, кажется, слышали голос Соломона, который велел нам приходить в дом на дереве.
— Это таааааак странно! — сказала Аннет, дрожа.
— Странного ровно столько, сколько нужно, — засмеялась Сара.
— Идеальное количество, — подтвердил Соломон, садясь на платформу прямо перед ними.
— Соломон! — сказали все трое в один голос, полные восторженного предвкушения того, что сейчас произойдет. — Зачем мы все здесь?
— Вообще-то мы здесь не все. Мы ждем Мэдди. Мы летаем вместе каждое полнолуние, вот уже много лет. Это она предложила позвать вас.
— Мэдди тоже летает? — переспросила Сара. Она едва могла этому поверить. — Но она же взрослая!
— Кто такая Мэдди? — спросили Сет и Аннет хором.
— Вы знаете Мэдди — это миссис Вильзенхольм. Ее зовут Мадлен, но когда она была нашего возраста, ее все называли Мэдди, — объяснила Сара.
— Возраст никак не связан с полетами, Сара. Полет зависит от того, насколько легкой ты себя ощущаешь. Невозможно летать, если тебя придавливают к земле проблемы и тревоги. К небу летит твой чистый дух.
Я знаю, что вам кажется, что все вы присоединились ко мне в своих прекрасных телах, но на самом деле ваши тела по-прежнему крепко спят в своих постелях. Сегодня я буду летать с истинной частью того, кто вы такие. И мы прекрасно проведем вместе время.
— Ты хочешь сказать, что на самом деле мы не здесь?
— Ну конечно, вы здесь. Но ваши тела все еще спят в постелях.
— Соломон, но ведь я летала с тобой раньше. Мое тело тоже летало.
— Ты летала со мной, Сара, но твое тело лежало под теплым одеялом в постели.
— Но ведь я же помню, как летала!
— Ты действительно летала со мной. И завтра ты наверняка вспомнишь сегодняшний полет. Если ты будешь легкой и свободной от тревог и в счастливом месте чувства, позволяя себе быть такой, какая ты есть, — ты обязательно вспомнишь.
— Мы действительно будем летать, Соломон? — не выдержав, спросила Аннет. — Мне все равно, где мое тело, Сара, я просто хочу летать. Как это делают? Полетели уже!
— Это что? — сказал Сет, указывая на другой берег реки.
— Это миссис Вильзенхольм! — воскликнула Сара. — Мэдди, Мэдди, это ты! Ты летишь?
— Как видишь, Сара. А сегодня прекрасная ночь. Хочешь присоединиться ко мне? — сказала Мэдди, протягивая Саре руку. И, не задумываясь, Сара шагнула с платформы и проплыла по воздуху навстречу руке миссис Вильзенхольм. Потом она протянула руку Аннет, а Аннет — Сету, и все они полетели над рекой.
— Эге-гей! — разнесся над водой голос Сета.
— Можете вы в такое поверить? — спросила Аннет. — Можете? Это невероятно!
