Мы тоже немного посмеялись, попыхивая «Беломором». Посидели, слушая тишину и звуки лагеря.
– Коля… А когда скелет лежал в лагере… Дождь все время шел?
Коля долго молчит, сопит «Беломором», потом подтверждает:
– Все время…
– Над лагерем или везде?
Сидит, молчит, курит.
– Над лагерем, пожалуй, больше…
– А говорил, что никаких эффектов…
Мы опять сидим, молчим; я понимаю, как неуютно сейчас Николаю. Женщина в ночной рубашке, напугавшая до полусмерти двух вооруженных бандитов – это, конечно, весело. Твоя жена в роли привидения, пожалуй, еще веселее. Но тут-то получается, Светка и правда была в двух шагах от чего-то не очень хорошего. Вышла пописать от мужа, а в соседней палатке лежит… То, что вызвало дожди над лагерем, ни много ни мало.
Перевожу разговор, тем более это ведь тоже интересно.
– Коля, Коля… Все равно ведь невозможно объяснить, каким образом несостоявшийся зомби устраивает дождь… Или кто устраивает для него.
– Все тебе надо понять… Помнишь, у Стругацких один все пытается понять, где состыковываются экономика Японии и собирание марок? И какие законы Вселенной принимают вид краснорожих страшных карликов…
– Помню… А знаешь, наверное, не только в Хакасии можно найти такие погребения.
– Можно, я уже искал. Только это совсем другая история.
Я киваю, и мы еще долго сидим в темноте, наблюдая рваный полет летучей мыши, слушая пение под гитару и смех Маши в лагере. Вот мы сидим в очень красивом, но и вполне прозаическом месте. Родной, привычный уют хорошо организованного лагеря. В желудках плещется портвейн, и бог знает сколько пельменей, масла, хлеба, колбасы. Но близость мира иного явлена уж очень очевидно.
Не знаю, как чувствовал и что думал тогда Коля. Он уже который год живет в Берлине, преподает там сибирскую археологию, и спросить у него я не могу. Тогда он чиркнул спичкой, мы оба затянулись «Беломором», и мы опять тихо сидели в ароматной мягкой темноте. И ваш покорный слуга чувствовал себя примерно как герой Стругацких. Тот, имевший дело с фантомами, невероятными историями и краснорожими карликами.
Скоро марсиане будет приходить ко мне на базу и просить заправить им краулер!
Бр. Стругацкие
Почти две тысячи лет назад здесь поставили три кургана. Место было красивое, чистое – останец холма, поднятый над равниной. Возвышение невелико – несколько метров; с расстояния в двести метров еще заметно, что местность повышается, с большего можно и не заметить. Но весь май равнина скрывалась под разливом рек, дорога – вместе с остальной долиной. Из воды торчал только останец холма с тремя курганами. Три кургана поставили на высоком чистом месте, никогда не оскверняемом разливом. Вид отсюда открывался потрясающий. На север – километров на тридцать, на всю долину, мягко уходящую к Абакану. На юг и на восток – километров на шесть до гряды холмов, в отрогах которых затерялась деревушка Калы.
Курганы стояли близ старой караванной тропы, ведущей из Хакасии в Центральную Азию. Спадала вода, за самые долгие жаркие дни июня просыхала степь, трогались в путь караваны. Проходя мимо курганов, путники оказывали уважение погребенным: каждый из них приносил и бросал камень в огромную кучу метрах в тридцати от курганной группы. Такая груда камней называется «обо». Во всей Центральной Азии есть такой обычай: если уважаешь место – бросай свой камень в общую кучу. Чем чаще посещают место, чем уважаемее человек, тем выше становится обо…
На месте караванной тропы постепенно выросла дорога. Дорога расширялась, курганы приходилось раскопать.
В июле 1980 школьники, впервые приехавшие отпускники, содрали лопатами дерн, обозначили границы кургана – вкопанных в землю стен из камня-плитняка. Все как обычно… Но с тех пор курганы словно начали сопротивляться…
Для начала оказалось, что возле оградки одного из них идет еще несколько погребений, причем никакими каменными плитами сверху эти погребения не обозначены. Получалось, что погребений здесь на самом деле гораздо больше, чем казалось. Пришлось перебросить на курганы еще людей, пересмотреть сроки работ, отказываться от раскопок других памятников.
Потом начались странности в самом большом, центральном кургане. Вроде бы это был тагарский курган с типично тагарской прямоугольной каменной оградкой. Но в самом центре кургана был выложен пятиметровый круг убитой камнями земли. Вымостка тоже типична, но только не для тагарской культуры, а для более поздней, таштыкской…
Курган яростно противоречил самому себе. Могла существовать или оградка, но без выкладки. Или выкладка, но тогда без оградки. Представьте себе могилу 1950-х годов – жестяное навершие со звездой, но притом еще и с надписью на старославянском: «Ныне отпущаеши, Господи, раба Твоего…».
Неделя ушла, чтобы убрать землю, оформить курганную оградку, зарисовать и зафотографировать выкладку.
Два дня убирали выкладку, и под ней тут же обнаружили некую третью странность весьма зловещего свойства: скелет девушки лет 20, выгнутый и вытянутый самым причудливым образом. Как раз под скелетом кончалась рыхлая земля курганной насыпи, начиналась овальная погребальная яма.
Никто не позаботился оставить погребенному ни пищи, ни воды. Казалось, труп просто швырнули в рыхлую землю без всяких признаков погребения. И даже непонятно, труп ли… Голова погребенной была мучительно запрокинута, затылок почти касался позвоночника. Грудной отдел – сантиметров на 20 выше таза. Руки сведены за спиной, словно бы стянуты веревкой. Сама веревка истлела за истекшие тысячелетия, но положение костей сохранилось.
Становилось все более очевидно, что этот мучительно выгнувшийся, словно пытавшийся подняться в рыхлой земле человек был брошен и закопан при насыпании курганной насыпи. Живым. С расчищавшими скелет девушками случилось что-то вроде истерики, и немудрено.
Двое суток ушло на изучение скелета. А под костями, буквально в нескольких сантиметрах, кончилась принесенная людьми, насыпанная песчаная земля. Началась древняя дневная поверхность – тот слой, который был поверхностью земли, на котором когда-то возвели курганную оградку, в которой древние выкопали погребальную камеру. На гладкой поверхности древней дневной поверхности ясно выделялось овальное пятно – раза в полтора больше обычного.
Разбирали яму, и продолжались поганенькие «странности». Погребальная ямы оказалась перекрыта чуть углубленной в землю, очень древней каменной плитой. Когда-то, за II тысячелетия до Рождества Христова, эту плиту расписали причудливыми масками, изображениями коров и быков, поставили как знак границы территории рода или племени.
Тех, кто сооружал странный курган, от эпохи, когда была сделана плита, отделял такой же срок, как нас с вами – от римских императоров.
Чем привлекла плита их, людей совсем другой эпохи? Что было для них в этой причудливой каменной росписи? Вопросы пока без ответов…
Плиту обвязали канатом, семеро парней с ломиками, с деревянными лагами помогали натужно ревущему грузовику.
Но и это оказалось не все. Археолог с двумя подручными выбрасывал из ямы песчанистую землю день и второй, потому что углубиться до погребения пришлось почти на три метра. Кидать землю лопатой становилось все труднее… К концу второго дня в раскоп спускались по лестнице и думали, не начать ли подъем земли в ведрах? И тут прямо под босыми ногами пошли венчики керамических сосудов…
Археологи жадно накинулись поскорей закончить погребение. Рано утром сразу трое «сели на ножи» – стали расчищать погребение ножами и кисточками. Влажный песок не успел затвердеть под лучами солнца, хорошо поддавался совку. Ко времени перекуса погребение было почти раскопано. А за час до конца работы археологи вылезли из раскопа, стали смотреть на него сверху и почувствовали себя очень неуютно.
Потому что такого погребения вообще быть не могло. Что называется, не могло быть потому, что так не бывает никогда. Не бывает в принципе.
В нестандартно глубокой погребальной камере, перекрытой андроновской плитой и закопанной заживо девушкой, лежал скелет, погребенный по традициям тагарской культуры.
Женщина лет тридцати лежала на спине, в вытянутой позе. Лицо вверх, руки вдоль тела. Длинные шпильки выше костей черепа – значит, была высокая прическа, держалась на шпильках.
На костях груди – множество бус – и костяных, и бирюзовых. Бронзовое китайское зеркало на животе, где когда-то был карман платья. Главное же – кинжал на поясе. Кованый бронзовый кинжал в золотых ножнах… Точнее – в деревянных ножнах с обкладкой из золотой фольги. Кинжала не могло быть в женском погребении, это факт. А он был.
Всякому археологу ясно, что в тагарском погребении положенная с покойником пища должна быть какой же, как в погребениях этой культуры – разрубленные части тел животных.
