Александер Эбен - Доказательство Рая

Я бережно поставил фото на комод и долго сквозь слезы смотрел на портрет сестры. В ее лице было что-то странно знакомое. Но она и должна была казаться мне знакомой. Ведь мы с ней были родными, у нас в жилах текла та же кровь, что и у других моих родных братьев и сестер. Встречались мы или нет, но с Бетси мы были связаны на уровне ДНК.

На следующее утро я читал в спальне книгу Элизабет Кюблер-Росс «О жизни после смерти». Тамя наткнулся на историю двенадцатилетней девочки, пережившей ОКС. Сначала она ничего не сказала родителям. Но долго не смогла это скрывать и, наконец, рассказала папе, что очутилась в невероятно красивом месте, пронизанном любовью, где встретила своего брата, который утешил ее.

— Вот только у меня нет братика, — смутилась она.

Ее отец заплакал и сказал, что на самом деле у нее был брат, но он умер за три года до ее рождения.

Я отложил книгу. Несколько минут я пребывал в каком-то странном оцепенении, словно впитывал что-то в себя. Потом какая-то мысль забрезжила у меня в голове, но никак не могла сформироваться.

Мой взгляд переместился на фотографию, которую прислала Кэтти, — на лицо сестры, которую я не видел и знал только по рассказам. Все говорили о том, что она была невероятно доброй, сравнивали ее с ангелом.

Без радужного одеяния, без окружающего ее небесного сияния Врат, когда она сидела на прекрасном крыле бабочки, ее трудно было узнать. Но это объяснимо. Ведь я видел ее небесную сущность — ту, которая обитала в выси, за пределами земного мира с его трагедиями и проблемами.

Но это была именно она, это была ее любящая улыбка, доверчивый и бесконечно теплый и нежный взгляд, сияющие синие глаза.

Это была она.

На мгновение миры встретились. Земной мир, где я был врачом и главой семьи. И высший мир — настолько беспредельный, что, путешествуя в нем, утрачиваешь ощущение своего земного «я» и становишься частицей космоса — этой пронизанной Божьей любовью светлой темноты.

Так в спальне нашего дома, в дождливое будничное утро, встретились высший и бренный миры. Глядя на фотографию, я почувствовал себя мальчиком из сказки, который побывал в другом мире, а потом вернулся и понял, что это был только сон — до той минуты, когда, сунув руку в карман, он достал горсть искрящейся магической земли из того, другого мира.

Как бы я ни старался, не смогу отрицать, что до этого момента шла напряженная борьба между моим сознанием, перенесшим внетелесное перемещение, и сознанием врача, всем сердцем преданного науке. Я смотрел на лицо сестры, моего ангела, и знал — теперь уже окончательно, — что два моих «я», существовавшие во мне последние несколько месяцев, слились воедино. Для этого нужно было полностью осознать себя доктором, ученым и врачевателем — ивтоже время человеком, совершившим невероятное, подлинное и в высшей степени важное путешествие к самому Всевышнему.

Пережитый мной опыт вылечил мою раненую душу. Благодаря ему я понял, что всегда любим и что так же любимо и все сущее во Вселенной. Это понимание пришло ко мне в то время, когда мое физическое тело находилось в таком состоянии, что по всем медицинским критериям я абсолютно ничего не мог чувствовать и сознавать.

Я понимаю, что найдутся люди, которые постараются любым способом обесценить мой опыт; кое-кто просто отмахнется от него, отказываясь видеть в нем научную ценность, считая его всего лишь горячечным бредом и фантазией.

Но мне лучше знать. Ради тех, кто живет на Земле, и ради тех, с кем я встретился за пределами этого мира, я считаю своим долгом — долгом ученого, стремящегося докопаться до истины, и долгом врача, призванного помогать людям, — сказать, что пережитое мной было подлинным и настоящим, что оно исполнено огромного значения. Это важно не только для меня, но и для всего человечества.

Целью моего путешествия было не только обретение любви, но также обретение знания о том, кто мы и как мы все связаны, — в этом истинный смысл существования. В высшем мире я понял, кем являюсь, и, вернувшись в земной мир, обнаружил, что обрел цельность, что прежде разрозненные фрагменты моего «я» соединились и душевные раны затянулись.

Тебя любят, ты любим. Мне, сироте, от которого отказались родные родители, необходимо было услышать это. Но и всем нам в этот материалистический век тоже очень важно помнить об этом, потому что, не зная, кто мы, откуда пришли и куда идем, мы в своем заблуждении чувствуем себя сиротами. Не восстановив память о нашей высшей связи и о безоговорочной любви нашего Господа, мы всегда будем чувствовать себя потерянными на Земле.

Я, как и прежде, ученый и доктор и потому обязан чтить истину и врачевать людей. А это значит — рассказать свою историю. По мере того как идет время, я все больше убеждаюсь, что эта история произошла со мной не просто так. Мой случай демонстрирует тщетность попыток редукционной науки доказать, что существует только этот материальный мир и что сознание или душа — моя ли, ваша ли — не является величайшей и важнейшей загадкой Вселенной.

Я — живое тому опровержение.

10 ноября 2008 года в больницу был доставлен доктор Эбен Александер, у которого незадолго до поступления появилась гриппоподобная симптоматика, боль в спине и сильная головная боль. Больному был поставлен диагноз бактериального менингита, и меня как специалиста по инфекционным заболеваниям попросили осмотреть больного. Его немедленно госпитализировали в отделение неотложной помощи и интенсивной терапии, где выполнили компьютерную томографию головного мозга и люмбальную пункцию с извлечением спинномозговой жидкости, анализ которой оказался характерным для грам-отрицательного менингита. Больному сразу начали вводить внутривенно соответствующие антибиотики. Его также подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, так как он находился в критическом состоянии и впал в кому. Не позднее двадцати четырех часов грамотрицательная бактерия в спинномозговой жидкости была определена как бактерия Е. coli. Распространенный среди новорожденных, менингит данной этиологии крайне редко встречается у взрослых (в США им ежегодно заболевает один из десяти миллионов человек), тем более когда отсутствуют травма черепа, нейрохирургическое вмешательство или такие заболевания, как, например, сахарный диабет. На момент заболевания доктор Александер был абсолютно здоров, то есть не имел предрасположенности к подобным заболеваниям.

Смертность от грамотрицательного менингита среди детей и взрослых составляет от 40 до 80 процентов. Доктора Александера доставили в больницу с судорогами и со значительными нарушениями психики, что, как правило, ведет к стойким неврологическим расстройствам или смерти (более 90 процентов случаев). Несмотря на массивную антибиотикотерапию, а также тщательное наблюдение и уход, он шесть дней пребывал в коме, и надежда на скорое возвращение сознания таяла с каждым часом. Но на седьмой день произошло чудо — он открыл глаза, пришел в себя и вскоре был отключен от аппарата искусственной вентиляции легких. Поистине удивительно, что он начал полностью выздоравливать после почти семидневного пребывания в коме.

Размышляя вместе с другими нейрохирургами и учеными над моим ОКС, я учитывал несколько гипотез, которые могли его объяснить. Сразу оговорюсь, ни одна из них не могла объяснить живую, ощутимую и сложную интерактивность общения с Вратами и Средоточием. Вот эти гипотезы.

1) Программа примитивного стволового отдела мозга для облегчения сильнейшей боли и страданий («эволюционный аргумент» — возможно, как пережиток тактики «ложной смерти», доставшийся нам от низших млекопитающих?). Это не объясняет яркости моих воспоминаний.

2) Искаженный возврат памяти из некоторых структур лимбической системы мозга (например, из миндалины), которая защищена от менингита толстым слоем мозговой ткани. Это также не объясняет яркости моих воспоминаний.

3) Глутаматная эксайтотоксичность, имитирующая галлюцинаторный анестетик, кетамин (иногда используется для общего объяснения ОКС). Мне приходилось наблюдать действие кетамина, используемого в качестве анестетика, в начале моей карьеры нейрохирурга в Гарвардской медицинской школе. Вызываемые им галлюцинаторные переживания были более хаотичными и неприятными и не имели никакого сходства с моими переживаниями.

4) Излишек диметилтриптамина (из шишковидной железы или другого участка мозга). ДМТ — агонист серотониновых рецепторов — вызывает сильные галлюцинации и бредовое состояние. Я лично принимал вещества, относящиеся к агонистам/антагонистам серотонина (то есть ЛСД, мескалин), в подростковом возрасте в начале 1970-х годов. С ДМТ у меня не было личного опыта, но я видел множество пациентов под его воздействием. Для получения невероятно яркого и реалистичного восприятия, сравнимого с аудиовизуальным опытом, какой я имел во время комы, необходимо, чтобы новая кора мозга оставалась неповрежденной, так как именно в ней находятся слуховые и зрительные анализаторы. Бактериальный менингит вызвал длительное состояние комы и серьезно повредил новую кору, где все эти серотонины из ядер шва в стволе головного мозга (или ДМТ, агонист серотонина) могли бы оказать воздействие на слуховое и зрительное восприятие. Но кора не работала, так что ДМТ не на что было воздействовать. Следовательно, эта гипотеза также не подходит из-за слишком реального ощущения видений и практического отсутствия коры, на которую мог бы воздействовать ДМТ.