Нумерологическое сложение выявляет взаимосвязь между картами Влюбленных (VI) и Диавола (XV). В Таро Райдера-Уэйта эта взаимосвязь подчеркивается сходной композицией обоих рисунков. Мы видим на них Адама и Еву до грехопадения и после. На карте Влюбленных они находятся под эгидой архангела Рафаила, хранителя Древа Жизни, целителя мира и обитающих в нем людей. Этого архангела тоже считают проводником душ в Царстве мертвых, а также победителем темного ангела Азаила, в плену у которого как раз и находятся люди, изображенные на XV Аркане. Взаимосвязь этих двух карт напоминает нам о необходимости освобождения от всякой подчиненности и зависимости (Диавол), чтобы обрести возможность выбирать по свободному велению сердца (Влюбленные).
Обе карты оказываются, таким образом, не чем иным, как двумя противоположными полюсами одного и того же переживания; от одной этой мысли голова с непривычки может пойти кругом. Самые возвышенные, чистые и благородные чувства, свободные от каких бы то ни было темных пятен, человек испытывает, когда по-настоящему любит. Однако сопоставление этих двух карт показывает, что даже когда мы убеждены в полноте своей любви и в чистоте своих намерений, где-то в тайниках нашей души все равно существует противоположный полюс, темная область жажды эгоистической власти над другим человеком или доступа к его деньгам, банальной похоти или возможности устроить свой быт, или чего там еще. Но при этом верно и обратное: даже тогда, когда мы видим в другом человеке одно только зло, когда кровью клянемся отомстить и вообще мечтаем стереть его с лица земли, все равно существует некий светлый полюс, пусть и невидимый в данный момент, ибо под всем нашим гневом, ненавистью и презрением к нему таится все та же любовь, просто она немного «перестоялась» и подернулась пленкой ненависти.
Потому-то и бывает так тяжело осознавать, что одного полюса без другого не бывает, что они, как день и ночь, образуют единое целое, — именно этого наше разумное «Я», расслабившееся среди возвышенных и благородных чувств, принять никак не хочет. Мы заботимся лишь о том, чтобы сохранить эти светлые чувства как можно дольше — и как можно быстрее спровадить темные в Подземное царство. Вот тут-то мы и попадаем в незавидное положение доктора Фауста, о котором он рассказывает своему ученику Вагнеру, в данном случае олицетворяющему его, Фауста, У собственную прежнюю беззаботность: «Тебе знакомо лишь одно стремленье. Другое знать — несчастье для людей. Ах, две души живут в груди моей, друг другу чуждые, и жаждут разделенья!»
Ключевые слова к карте Диавола:
архетип — противник
задача — преодоление внутренней противоречивости, знакомство со своими теневыми, прежде неизвестными сторонами, осознание их, снятие проекций
цель — понимание собственных ошибок, открытие в себе неведомых ранее сторон, освобождение от зависти
риск — пасть жертвой собственной тени, приняться за старое, впасть в неумеренность, похоть, увлечение борьбой за власть
Драматическое освобождение
Проникнув в Подземное царство, герой должен выполнить еще одну, не менее важную задачу — найти и отнять у вредителя-похитителя утраченное сокровище, проданную душу или что там еще, чтобы доставить на поверхность. Этой задаче соответствует карта Башни. Она олицетворяет победу над стражем входа, уничтожение главного чудовища, ловкое раскрытие темницы или тайника, освобождение пропащей души и проход обратно наружу сквозь врата Темного мира в мир Светлый.
На карте изображена молния, ударяющая в башню и свергающая ее корону. По древней традиции такая корона, какая нарисована здесь, то есть «закрытая сверху» дополнительными дугами, считается королевской или императорской, то есть служит символом непризнания над собой никакой высшей власти. Таким образом Аркан Башни становится олицетворением высокомерия, гордыни и мании величия, каким в свое время была Вавилонская башня.
Молния, этот перст Божий, символизирует некое внешнее событие, вызывающее слом или крушение прежнего порядка. Точно так же это может быть озарение, внезапно открывающее нам глаза на ошибочность наших прежних представлений и на неосуществимость планов. Однако нагляднее всего значение карты выявляется при сравнении ее с Четверкой Жезлов, представляющей собой как бы антипод Башни среди Младших Арканов.
Обе карты изображают большое сооружение — замок, башню. И здесь, и там мы видим людей в одних и тех же одеждах. Но если на Четверке Жезлов они, радуясь, сами выходят из замка, то из башни их выбрасывают. Чтобы лучше понять взаимосвязь между этими двумя картами, давайте представим себе, что Четверка Жезлов изображает идеальные дом и семью, какие у нас были в детстве. Замок на заднем плане, как и родительский дом, олицетворяет надежный и безопасный тыл, который был у нас, когда мы с радостным любопытством отправились «на разведку» во внешний мир, уверенные, что всегда сможем вернуться. Таким образом, Четверка Жезлов означает покой, открытость и безопасность, то есть именно то, что и требуется нам на данном этапе. Однако если мы в сорок лет все еще живем в той же детской, и мама по-прежнему по утрам заправляет нам постель и готовит завтрак, то это уже далеко не то, что нам требуется, потому что мы выросли. Эти рамки стали слишком тесны, поэтому их нужно сломать. Поэтому башня означает слом того, за что мы держались слишком долго: пусть когда-то оно было необходимо и вполне подходило нам, однако теперь «село», устарело, загнило или отстало от моды, то есть в большой мере превратилось в темницу.
Отсюда карта Башни может означать слом прежних устоев, разрушение отжившей или чересчур наивной системы ценностей, а также крах ошибочной самооценки. Но в то же время Башня — это и выход из темницы, освобождение. Проблема лишь в том, что мы на самом деле привыкаем к своей темнице. Пусть в ней тесно, зато она такая родная. Мы вообще предпочитаем иметь дело с чем-то родным, будь это даже родная разруха. Вот почему крушение старого, символизируемое Башней, воспринимается вначале как нечто ужасное, если не вообще как катастрофа. Лишь позже мы начинаем понимать, что это было освобождение.
В своем стремлении избежать всего неустойчивого, объяснить все неясное и «взять под контроль» даже случай, наше Эго создает определенное представление о действительности, то есть кладет себе некоторые границы, внутри которых оно чувствует себя уверенно. Отсюда ясно, почему «Эги» с одинаковыми представлениями сплачиваются в группы по интересам: в такой группе они поддерживают и признают правоту друг друга, что опять же укрепляет мнение каждого Эго о самом себе и его веру в правильность представлений группы как единственной «в самом деле реальной» действительности. Тех, у кого представления иные, они не считают «своими» и в лучшем случае насмехаются над их странностью, непросвещенностью, непонятливостью или глупостью. Если же в представлениях других Эго ощущает для себя, угрозу, оно объявляет им войну, причем часто не на жизнь, а на смерть. И гордо шагает по жизни в твердом убеждении, что лучше него действительность никто не знает, ища и находя повсюду одни подтверждения своим прочно укоренившимся представлениям.
Картинки, которые мы сами себе рисуем в отношении окружающей нас действительности, нравятся нам гораздо больше, чем сама эта действительность. Мы даже не замечаем, как разрыв между ними действительностью становится все больше и больше, постепенно лишая нас контакта с нею. И мы полностью уверены, что эти картинки, отражающие лишь наши собственные мысли, воспоминания, желания, комплексы или страхи, и есть действительность. Познавать объективную реальность наш разум склонен гораздо менее, чем держаться за свои представления, такие привычные и удобные, такие родные. Возьмите, например, человека, уже давно подозревающего, что в браке у него не все в порядке. Однако он всякий раз отбрасывает эту мысль, убеждая себя, что на самом деле все прекрасно, потому что иначе ему пришлось бы сначала признать существование проблемы, потом задуматься о своих ошибках, а потом даже что-то менять. Конечно, ему гораздо удобнее закрывать глаза на все симптомы и убеждать себя, что все в порядке или, по крайней мере, в пределах нормы, потому что у друзей и соседей тоже все складывается не лучше. Но однажды наступает момент, когда действительность прорывается наружу из-под привычных картинок, и красивые дворцы, где так уютно устроилось его Эго, рушатся у него на глазах. Тогда-то он с ужасом и осознает, что действительность оказалась совершенно не такой, какой он ее себе рисовал. Это и есть Башня. При этом картинки, за которые мы так держимся, не обязательно должны быть красивыми. С таким же успехом они могут изображать действительность мрачной и пугающей. Философ Эпиктет еще 2000 лет назад заметил, что страдать нас заставляют не сами вещи, а наши мнения о них. Эти мнения могут превратиться в навязчивые идеи, с помощью которых мы будем отравлять себе жизнь. Если Эго зациклится, например, на идее, что ездить в лифтах опасно, то человек будет бояться лифтов, считая, что они могут как минимум застрять, а то и оборваться. Рано или поздно он вообще перестанет пользоваться лифтами, доверяя своим опасениям больше, чем любым самым разумным аргументам и опыту других. Цена таких идей-фикс — не только все большее ограничение свободы передвижения, но и усиление страданий от жизни. В таких случаях Башня может означать какое-то событие или озарение, ведущее к освобождению от зацикленности.
