Минут десять Иванов отпаивал её водой из графина и корвалолом, который нашёлся у начальника по борьбе с экономической преступностью.
— Вы мне верите? — спросил она, немного успокоившись.
— Верю, — сказал он, чтобы её успокоить. — Так что вы от меня хотите?
— Вчера они дали мне понять, чтобы я готовилась, — сегодня они меня заберут.
Теперь я понимаю, что произошло с Жорой.
Они его, видимо, тоже предупредили.
А когда — не сказали.
Одна ночь прошла, другая...
Жора думал, наверное, что всё обойдётся и ничего мне не говорил.
Целый месяц проходил молча, а потом они его всё-таки забрали.
Не хочу к ним.
Я не верю, что там я встречусь с Жорой...
Я очень боюсь.
— На вашем месте мне тоже было бы не по себе, — сказал Иванов. — Давайте подумаем, что можно сделать.
6
Объединёнными усилиями они составили заявление в милицию.
Разумеется, там и слова не было о пришельцах.
Гражданка Сидорова извещала, что последние дни является жертвой анонимных звонков, в которых с ней обещают разделаться так же, как с её мужем.
Она не возражает, чтобы к её линии подключили подслушивающую аппаратуру, а на тот случай, если бандиты перейдут от слов к делу, просит охрану из нескольких хорошо вооружённых человек.
Поверил ли Иванов её словам?
На это можно ответить однозначно: нет.
В устном докладе он сообщил, что в деле появился новый, совершенно неожиданный поворот — похоже, супруга затевает какой-то грандиозный фортель.
Помимо группы охраны, которая постоянно будет сопровождать Марию Николаевну, необходим ещё комплекс мероприятий по слежению за объектом: от обычного радиомаяка, установленного без ведома объекта слежения, до технической группы, которая находилась бы неподалёку, в специально оборудованном РАФике[2].
Начальство очень поморщилось, но сделало соответствующее распоряжение.
Четыре оперативника, расположившихся в квартире Сидорова, были мальчики хоть куда.
Они одинаково лихо махали кулаками и управлялись с калашниками десантного образца.
До позднего вечера оперативники и Иванов утешали Марию Николаевну — дескать, мы кому угодно шею свернём...
Около часа ночи, выпив двойную дозу снотворного, хозяйка легла спать.
Рассадив оперов (двоих в прихожую, двоих у двери, ведущей в спальню), Иванов по портативной рации связался с техгруппой.
Те подтвердили, что радиомаяк, который Иванов незаметно прицепил к халату Марии Николаевны (она легла спать одетая, готовая к любым неожиданностям) работает, инфракрасная оптика нацелена на окна девятого этажа, так что никакой лазутчик, «люлька» на тросе или какой-нибудь бесшумный вертолёт не смогут остаться незамеченными.
Затем Иванов, как сторожевой пёс, обошёл квартиру.
Всё было в порядке.
Около двух часов ночи он зашёл в ванную комнату, чтобы умыться холодной водой, — очень хотелось спать.
Подумав, что неплохо бы заварить крепкий чай, он заглянул в прихожую.
Что-то в фигурах спокойно сидящих костоломов показались ему подозрительным.
Наконец он понял: оба находятся в состоянии как бы прострации.
Похлопав их по щекам и убедившись, что всё бестолку, Иванов бросился ко второй паре, сидящей у спальни.
Те тоже больше походили на восковые статуи, чем на живых людей.
Обмирая от нехорошего предчувствия, Иванов заглянул в спальню...
Впоследствии оперативники отрицали, будто несколько минут они были как бы выключены.
Они уверяли, что ни на секунду не сомкнули глаз, а когда Иванов, заглянув в спальню, охнул, они уже были на ногах.
Они видели, как Иванов пытался куда-то выстрелить из табельного Макарова, но пистолет дал одну за другой две осечки, после чего следователь в сердцах шваркнул пистолет об пол.
В следующее мгновение костоломы ворвались в спальню, в которой уже не было Марии Ивановны, а окно — распахнуто настежь.
Оперативники терялись в догадках.
Такое с ними случилось в первый раз.
Зато Иванов, успевший, вероятно, увидеть последнюю стадию похищения, схватил рацию и не спросил, а прорычал, обращаясь к техгруппе, не видели ли они чего-нибудь?
Технари только что собирались сделать это сами (перестали поступать сигналы от радиомаяка), но ничего подозрительного они не заметили.
Нисколько в этом не сомневаюсь! — не без раздражения сказал Иванов, вызвал машину и уехал на квартиру своего непосредственного начальника.
7
Остаётся неизвестным, состоялся ли между ними разговор и, если да, то о чём.
Рано утром, бледный, с ввалившимися глазами, но в костюме и при галстуке, Иванов появился в приёмной Управления.
С большим трудом к обеду ему удалось прорваться на приём — доложить о ЧП, произошедшем из-за вмешательства инопланетян, и предложить план борьбы с инопланетной агрессией, выраженной в систематическом похищении людей.
Как знать, может, восемь процентов от общего числа пропадающих каждый год не становятся жертвами преступников, которым удалось замести все следы, а просто изъяты из нашего мира представителями иных цивилизаций?
По слухам, первые пять минут высшее начальство слушало молодого следователя в состоянии, близком к шоку.
В те годы к нему ещё не обращались с аналогичными предложениями уфологи и просто сумасшедшие энтузиасты, которых сейчас развелось до черта и даже больше.
А тут перед ним стоял не человек с улицы, а свой сотрудник, причём из лучших, и нёс ахинею, до которой не додумается какой-нибудь доброхот, занявшийся тарелочками, выйдя на пенсию, — от скуки...
Слушал его начальник, слушал, а потом словно взорвался: незачем, мол, валить на происки инопланетян свои промахи...
И так далее.
Иванов, измотанный событиями прошлой ночи, тоже сорвался с резьбы.
Начал кричать, обвиняя в тупости и недальновидности, а потом, когда его попытались вывести, оказал сопротивление, стал буен...
Эксперты признали Иванова невменяемым.
В психиатрической клинике он провёл почти четыре года.
Хотя, сами понимаете, исчезновение супругов Сидоровых (Мария Николаевна была похищена из-под носа у оперативников) нельзя объяснить тем, что у следователя крыша поехала...
8
— Чем он сейчас занимается? — поинтересовался я.
Игорь пожал плечами.
— Точно не помню. Кажется, в охранном агентстве работает... Как тебе эта история?
— Молодец, — сказал я и встал со скамейки. — Пошли обратно. С меня причитается.
РОЗА НА СТЕНЕ — ЭМБЛЕМА НЕСЧАСТЬЯ... История двадцать седьмая
1
То, что вы сейчас прочтёте, очень необычно. В основу данной публикации легли рассказы, услышанные от донских парапсихологов, к которым я обратился месяц назад, желая приготовить какой-нибудь материал, приуроченный к Вальпургиевой ночи.
2
Строго говоря, в году есть две ночи, преисполненные особого эзотерического смысла: на стыке апреля-мая (Вальпургиева ночь) и октября-ноября (Хеллоуин, День всех святых).
О Хеллоуине мы все знаем благодаря голливудским ужастикам. С Вальпургиевой ночью дело обстоит немного сложнее. Кроме специальной литературы, кое-какую информацию можно почерпнуть из «Фауста» Гёте, из «Мастера и Маргариты» Булгакова и из романов Г устава Майринка.
Если вам некогда вчитываться в мировую классику, то напомним вкратце ситуацию: в ночь с 30 апреля на 1 мая на Броккенской (другое название — Лысой) горе в Германии собираются ведьмы на ежегодный шабаш...
Вот только у профессиональных парапсихологов о Вальпургивой ночи другое мнение:
— Шедевры литературы, которые вы перечислили, — рассказали мне — базируются на суевериях и мифах, зародившихся примерно в XIV-XV веках. Массовые слёты ведьм были выгодны святой инвизиции. Если нет врага, его надо придумать. Точно так же на рубеже XIX и XX веков появился «великий жидомасонский заговор», а в тридцатых годах большевики изобрели «врагов народа», которые, дескать, мешают построению социализма в отдельно взятой стране...
— Следовательно, и Вальпургиевая ночь, и День всех святых — это профанация, не имеющая под собой ничего, кроме людских измышлений?
— А вот и нет. В последние дни апреля и октября (по современному календарю, разумеется) на нашей планете происходит всплеск теллургических течений.
Начинается этот процесс за две-три недели до пика, приходящегося на ночь с 30 апреля на 1 мая и с 31 октября на 1 ноября. Длится он от нескольких минут до нескольких часов. Большинство людей его не замечают. Но если под каким-то участком земли на разной глубине проходит два и более потоков, то из-за непродолжительного хаоса на поверхности может что-то произойти.
— Катастрофа?
— Вовсе не обязательно. Что-то странное, не укладывающееся в привычные рамки материалистических явлений...
