К концу жизни Преподобному Сергию явлено было чудесное видение, неразрывно связанное впоследствии со многими его посмертными чудесами.
Несомненно, у Сергия было глубокое почитание Богоматери; тому свидетельствует и второй основанный им монастырь на Киржаче во имя Благовещения, также и его последние слова, обращенные к братии, в которых он вверял любимую паству и Обитель Покровительству и Заступничеству Пречистой. Но более всего, конечно, подтверждает это видение Пречистой на закате дней его. Это благодатное видение явилось как бы завершением всего пройденного им пути Огненного Служения и утвердило созданное им дело. Некоторые относят его к 1387 году, в одну из пятниц Рождественского поста. В эту незабвенную ночь для Троицкой Обители, когда вся братия спала мирным сном, Святой Сергий горячо молился перед иконою Божьей Матери; совершив обычное свое правило, он сел немного отдохнуть. Тут же находился его келейник Михей. Внезапно Преподобный воспрянул и сказал ему: «Чадо, трезвись и бодрствуй, сейчас имеет быть нам чудесное посещение», и едва произнес он, как услышан был голос: «Се Пречистая грядет».
Святой Сергий поспешил в сени, и тут осенил его ослепительный свет, ярче солнечного, и он телесными глазами увидел Царицу Небесную с Апостолами Петром и Иоанном, блиставшими светом несказанным. Преподобный, не будучи в силах вынести объявшего его трепета, пал на землю. Пречистая прикоснулась к нему рукою и сказала:
«Не ужасайся, избранник Мой. Услышана молитва твоя, не скорби больше об учениках твоих и об Обители своей не скорби более. Ибо отныне она всем будет изобиловать, и при жизни твоей и по смерти твоей неотступна буду Я от Обители твоей». Сказав это, Пречистая стала невидима.
Преподобный, исполненный великого потрясения, пребывал как бы в исступлении ума. Придя в себя, он нашел Михея, лежащего замертво. Очнувшись, Михей стал спрашивать: «Отче, что значит это ужасное и чудное видение, ибо душа моя от ужаса едва не разрешилась от тела?» Но Преподобный и сам еще не мог говорить от великого трепета, охватившего его, и так стояли они друг против друга в безмолвии и в удивлении. По истечении некоторого времени, придя окончательно в себя, Преподобный послал Михея позвать иноков Исаака и Симона и передал им все подробности благодатного Посещения. После радостных, духовных и сердечных восхищений было совершено молебствие, иноки разошлись по кельям. Но Преподобный всю ночь провел без сна, слишком полна была его душа восторгом неизреченным.
В 1388 году Преподобный похоронил любимого ученика своего Исаакия Молчальника, а в 1392 году преставился и Михей, живший в одной келии со своим наставником, свидетель многих чудес, совершенных Сергием, и удостоенный, наконец, видения Небесной Зари и Света необычайного, окружавшего посетившую их Богоматерь. После этого Посещения и той духовной высоты, которой достиг Преподобный, он уже не долго жил. За полгода до своей кончины Преподобный получил откровение о своем исходе. Призвав братию, он вручил управление Обителью своему ученику, преподобному Никону сам же удалился в келью, в полный затвор, пребывая в безмолвии.
25 сентября 1392 года на 78-м году от рождения, приобщившись Святых Даров, принесенных в его келью, Святой Сергий благословил собравшуюся вокруг него братию, сказав:
«Вот я отхожу к Богу, меня призывающему, вас же предаю Господу и Его Матери.
Она да будет вам прибежищем и стеною крепкою от сетей вражеских». После чего мирно отошел.
По свидетельству братии, в момент преставления лик Преподобного озарился светом, и необыкновенное благоухание наполнило келью.
Епифаний, жизнеописатель Преподобного Сергия, дал нам трогательный бытовой облик, сквозь который сияет свет незримый, но он бессилен, да и вообще кто может поведать о внутренней духовной жизни Сергия, о ее таинственной глубине. Но все же личный, духовный и неповторяемый опыт Преподобного озаряется для нас его пламенными видениями, они, как огненные вехи, указуют нам пройденный им путь в Обитель Горнюю. Из самих слов, сказанных им свидетелям его огненных видений, можно видеть, что для него самого они были даже обычны. Значит, сколь высоко должно было быть его духовное преображение, чтобы выдерживать такие пламенные проявления общения с Обителью Огненной? Воистину, с Сергием «говорили Горние Силы на языке Огня и Света!» Воистину, он был избранником Высших!
Вся жизнь Преподобного от самого детства носит на себе печать этой избранности. Таинственный схимник, его пророческие слова уже являются первыми вехами его предназначенного пути. Нам довелось слышать в устной передаче предание, живущее среди народа, что таинственный схимник передал отроку Варфоломею и чудесный камень с указанием зарыть его в определенном месте. Нигде не записано, где зарыт камень, но придет время – и будет указано это место. Так еще живо в народе понимание той духовной силы, которая в течение многих столетий питала землю Русскую.
Само избрание им места для пустынного жития, не было ли оно также предназначено руководившими им Силами Горними? Не мог ли духом прозреть чудный юноша все великое значение этого места? И разве вся последующая жизнь его не есть планомерное раскрытие тайн духовных? И разве не приобщался он «пламени неопаляющего»? Разве не сослужил ему Дух Пламенный? И не преступила ли Сама Пречистая порог сеней кельи его? Все это, наряду с его великим самоотречением и приношением всего себя на служение ближним, с принятием на себя ответственности духовного водительства целого народа, страны и огненным благословением напутствовавшего воинство в решительную битву, духовно с Силами Небесными приобщаясь к ней, делает его облик неповторенно прекрасным, сияющим Мощью Огненной Великого Вождя и Строителя.
Могут спросить – почему же Сергий не последовал за князем на битву? Неужели он не мог покинуть монастырь? Неужели он считал такую битву недостаточно значительной? Неужели он не желал руководить князем во время битвы?
Конечно, иные соображения остановили Преподобного в монастыре. Если битва была решающей, то и духовное руководство должно было быть чрезвычайным. Лишь на месте, у Престола Огненного, Сергий умножал свою силу. В такую минуту требовалась соединенная мощь Света, и Преподобный сердцем сослужил с Силами Невидимыми. Так воин Сергий избрал дозорную башню, чтобы нести несменную стражу. Не могут силы возрастать в смятении битвы, но луч Света идет за воинами из Обители Огненной. Так нужно понимать мудрое распределение сил.
Может быть, не сам Сергий остановил себя в монастыре. Может быть, он очень стремился с князем. Может быть, Сослужитель Огненный шепнул ему: «Останься здесь, где уже создан Престол Огненный». Не пребывал ли он все время битвы в непрестанном бдении, в духовном подъеме и прозрении всего хода битвы? Может быть, он направлял Легионы Небесные на осуществление Новой Зари?
Почему облик Преподобного так мощно запечатлелся в народном сознании?
Почему народ так возлюбил его и поставил превыше других подвижников?
Народ инстинктивно чуял, что вся жизнь Преподобного была самоотверженным служением во благо ближних. Народ чуял, что в сердце его звучала боль мира, что он всего себя полагал на пользу мира и тем зажигал свое презрение.
Ведь немало мужества нужно было, чтобы утвердить государственные дела по своему внутреннему прозрению. Он знал, давая совет великому князю и благословляя его на великую решительную битву, какие последствия будут иметь его указания, и принял на себя ответственность. Принятие ответственности всегда почиталось как испитие Чаши, и Огненный Дух Преподобного знал, как нужна эта Чаша миру, и принял и вознес ее.
Каждое слово, каждое действие Преподобного носило на себе печать убедительности. Той убедительности, которая даже поверх основной мудрости покоряет себе. Когда каждый в глубине существа своего сознает, что так и должно быть и не может быть иначе. Конечно, и это качество прежде всего вытекало из Благодати общения с Хранителями Невидимыми, неизменно пребывавшей в сердце его.
Сергий – это живая связь с Миром Огненным!
Может быть, ничто так не приложимо к облику Преподобного, как определение духотворца. Именно вся жизнь его была непрестанным духотворением. Народ чуял этот священный дар и стекался к нему со всех сторон, чтобы приобщиться и почерпнуть этой незримой и несказуемой мощи. Чем же иначе объяснить то живительное действие, то высоко ободряющее и возносящее влияние, то чувство духовной крепости, которое ощущали и уносили с собою все окружавшие и приходившие к нему?
Так, по преданию тех же безымянных странников, братия утверждала, что около Преподобного все оживало и даже злаки лучше росли. И не перечесть тех, кто в видениях и во снах получил совет и помощь Преподобного в телесных и духовных нуждах своих. Днем и ночью дух его бодрствовал над возлюбленным народом.
