Бхагван Раджниш - Азбука осознанности

Кто-то играет на гитаре, играет красивую музыку. Ученого заинтересует гитара, не музыка. Он подумает: «Откуда она берется?» Он может заинтересоваться пальцами музыканта и инструментом. Он начнет анализировать инструмент и обнаружит немного дерева, несколько струн, еще что-нибудь — но это не музыка! А если он проанализирует пальцы музыканта, он найдет немного крови, кости, кожу — и это не музыка! Музыка — нечто большее. Руки музыканта и гитара — просто возможность для запредельного спуститься на землю.

Красота розы — разве это просто сумма всех ее частей? Согласно обычной математике, должно быть так; но это не так. Красота — это нечто большее. Просто складывая все химические элементы, воду, землю, воздух, все, из чего состоит цветок… даже если вы сложите все это вместе, красоты не возникнет. Красота — это нечто большее; поэтому при анализе она исчезает.

Если вы пойдете к химику, ученому, чтобы спросить о красоте розы, он станет анализировать ее. Анализ — метод науки. Анализ означает разделение целого на части, чтобы узнать, из чего оно состоит. Но, как только вы разнимаете части, невидимое «нечто большее» исчезает. Невидимое «большее» существует в органическом единстве; оно не поддается анализу. Это синтез, тотальность, целостность.

То же самое верно в отношении всех высших ценностей. Красивое стихотворение — не просто слова, из которых оно состоит; это нечто большее. В противном случае любой человек, который умеет ритмично складывать слова, становился бы Шекспиром, Калидасом, Мильтоном, Шелли. Тогда любой лингвист, грамматик становился бы великим поэтом. Этого не происходит. Вы можете знать всю грамматику языка, можете ознакомиться со всеми словами языка, но все же быть поэтом — совершенно другое явление. Сначала приходит поэзия, потом слова, а не наоборот — не так, что вы подбираете слова, и возникает поэзия.

Ученики Чарльза Дарвина однажды сыграли шутку с великим ученым, — потому что он постоянно исследовал всевозможные формы жизни и классифицировал, к какому виду принадлежит какое-либо животное или насекомое.

У него был день рождения, и ученики придумали шутку. Они разделили на части множество насекомых и склеили их — лапки от одного, крылышки от другого, голову от третьего, брюшко от четвертого, и так далее. В конце концов, из двадцати насекомых им удалось склеить одно новое насекомое, которого никогда не существовало.

Они принесли его Чарльзу Дарвину и сказали:

— У нас для вас большой сюрприз — это наш подарок ко дню рождения. Возможно, вы никогда не встречали такое насекомое! Мы припрятали его для сегодняшнего дня. Скажите нам, к какому виду оно принадлежит, как оно называется?

Дарвин посмотрел на насекомое и задал ученикам только один вопрос:

— Оно жужжит?

Они сказали:

— Да, когда оно было живым, оно жужжало.

— Значит, — сказал он, — это жужжалка[1]!

Вы можете сложить части вместе, но выйдет только жужжалка; вы не сможете создать жизнь. Вы не сможете создать новую форму, новое проявление чего-то живого.

Никто не верит в солнце, в луну, — потому что они есть. Люди верят в Бога, ангелов, дьявола или еще во что-нибудь, потому что их нет. Вы просто создаете системы верований, чтобы было за что ухватиться.

Каждый человек — и мужчина, и женщина; но вы отождествились только с одной частью своего существа. Вы думаете, что вы мужчина, но внутри вас есть также и женщина, ждущая своего признания, принятия. А вы продолжаете отрицать ее. Вы говорите: «Я мужчина». Вы останетесь однобоким. Если вы женщина, внутри вас тоже есть мужчина, который ждет, а вы продолжаете отрицать этого мужчину. В таком случае, вы никогда не будете единым целым, вы всегда будете оставаться расщепленными.

Существует точка осознанности, понимания, видения, где ваши внутренние мужчина и женщина встречаются, смешиваются и исчезают друг в друге. Именно это Уильям Блейк называл «внутренним бракосочетанием», — когда вы становитесь и тем и другим, обоеполым: и мужчиной, и женщиной. У нас в Индии есть для этого прекрасный символ — Ардханаришвар. Есть статуи Шивы, в которых половина его тела — мужская, половина — женская. Он и любящий, и возлюбленная, инь и ян. Он сочетает в себе оба пола.

Такого рода встреча противоположностей постоянно происходит во многих направлениях и измерениях. Глупость и мудрость — две противоположности. Если вы мудры и отрицаете глупость, вы не полностью мудры, потому что часть вас осталась еще не освоенной. Какая-то ваша часть еще висит в воздухе, она не стала вашей неотъемлемой частью. Если вы дурак и думаете, что вы дурак, то мудрец внутри вас отвергается, подавляется. Мудрец — то и другое, и одновременно — ни то ни другое. Он трансцендентен одному и другому — поэтому вы можете сказать, что он ни то ни другое; но, поскольку противоположности в нем исчезли и пришли к новому синтезу, вы можете назвать его и тем и другим.

Когда мы создаем вымыслы, нам приходится создавать вымыслы им в противовес. Христиане говорят о приходе Антихриста. Начнем с того, что Христос был необразованным, бедным малым, и не без причуд: он разъезжал на своем осле и проповедовал для кучки идиотов, — которых всегда хватает. За всю жизнь ему удалось найти всего двенадцать последователей. Но христианам пришлось создать идею Антихриста. Только в этом случае Иисус становится подлинным Христом, подлинным спасителем: он спасет вас от Антихриста.

Прошло две тысячи лет. Никто не встречал никакого Антихриста. Христианство многих людей осуждало как Антихриста, но своим осуждением вы просто удовлетворяете свое желание сделать Христа реальностью.

Священник — Антихрист, папа — Антихрист, эти тысячи католических и протестантских миссионеров — все они антихристы. Антихрист уже пришел! Первым Антихристом был Петр, основавший церковь. В действительности, Петр сделал гораздо больше зла, чем Иуда. Иуда необычайно помог Христу: если бы Иуда не продал Иисуса Христа врагам, вы, возможно, никогда бы не услышали его имени. Именно благодаря распятию Иисус стал частью человеческого сознания. Иуда — не настоящий его враг. На самом деле… Георгий Гурджиев часто рассказывал очень красивую историю — конечно, собственного сочинения! Но такие люди, как Гурджиев… даже если они сочиняют истории, их истории имеют огромный смысл. Он говорил, что Иуда продал Иисуса врагам за тридцать серебряных рупий — всего за тридцать серебряных рупий — по требованию самого Иисуса Христа! Это был его приказ, он так велел Иуде. И, конечно, будучи преданным учеником, он не мог сказать «нет». Со слезами на глазах, с разрывающимся сердцем он выполнил приказание. И это даже где-то похоже на правду, потому что, когда Иисуса распяли, все его ученики скрылись, убежали прочь. Никто не страдал так сильно, как Иуда. Иуда на следующий день покончил с собой, через двадцать четыре часа. Он не мог жить без Иисуса Христа.

Это вымысел, но над одной вещью стоит медитировать: Иуда не принес вреда делу Иисуса, он не Антихрист; но так называемые последователи, люди, основавшие христианство, — они и есть Антихрист.

Одна из странностей человеческого ума заключается в том, что на него производят необыкновенное действие люди, подвергающие себя аскезе. Это садистская, мазохистская психология. Почему вы так уважаете человека, который истязает себя? Но, как ни странно, во всем мире почитают мучеников. Если человек голодает, постится во имя великой цели, вы почитаете его. Вы не будете почитать человека, который празднует во имя великой цели.

Вам нет никакого дела до великой цели, помните, иначе вы почитали бы и празднование, потому что это празднование — во имя великой цели. Вам нет дела до цели; эта цель — только объяснение, рационализация. Вас интересует пост: этот человек способен повелевать своим телом.

Махатма Ганди был некоронованным королем Индии по той простой причине, что мог истязать себя больше, чем кто-либо другой. По любой незначительной причине он мог поститься «до смерти». Каждый его пост был «до смерти», но через три-четыре дня он прерывался — существуют методы прерывать пост, — и вскоре был завтрак; все было подстроено.

Однако обманывать людей очень легко… Он постится, и вся страна молится Богу, чтобы он не умер. Все крупные лидеры мчатся в его ашрам и умоляют его остановиться, но он не станет слушать, пока не примут его условия — любые условия: антидемократичные, диктаторские, любые.

Мазохисты превратили аскетизм в самоистязание. Они думают, что чем больше вы истязаете тело, тем духовнее становитесь. Истязание тела ведет к духовности: вот понимание мазохиста.