Велел князь отправиться двум рослым слугам на поиски ближайшего селения. Остановиться надобно на ночлег. Уж вечерело. День был короток в те поры на Раде-луне.
Елирей всё думал про деву красную думу. Запала она ему в сердце, и платочек, что обронила, был тут же при нём.
Тот словно грел его, напоминая о красавице.
* * *
На Буяне меж тем свезли дерева с Земель дальних и ближних. Были уж те, что с плодами, а прочие цветом дивным цвели. И вскоре сады наполнились ароматом, и всякому позволено было зайти туда. Ни врат, ни ограды в том саду не было. Лишь те деревья, что покрупнее да стволы поболее других, закрывали братьев своих меньших от ветра лютого, коли было надобно. Там же в глубине посадили и ягод разных в количестве великом да и тех, что прежде на Мирград-Земле не произрастали – стало быть новые растения причудливые привезли купцы.
Алеан был рад всем преобразованиям. Тосковал немного всё ж по супруге, что была во землях жёлтых княгиней провозглашена. Вспоминал князь деньки на чужбине, где были рядом двое вдали от дел государственных, лишь семейными заботами живя. Незадолго до прибытия понесла Села ребёнка Алеана. Было ей вдвойне тяжело руководить городов новых постройкой, но о том не ведал никто, окромя супругов. Когда дело оставалось за малым, князь буянский кликнул воеводу Велия, что пребывал в те поры в землях ирийских, дабы завершить устройство людей на Буяне да занять его место княжье, покуда тот жену повидать съездит. Но за младенца в чреве и слова не молвил – был уговор с Селой таков.
Трое мудрецов, старцы ветхие на вид, подошли к подножью горы Арат. Спустившись с её вершины, Ар приветствовал гостей, не скрывая улыбки. Не утруждая арийцев долгими речами, усадил всех в небольшой беседке, укрытой листьями вьющегося растения.
– Знаю зачем пожаловали друзья мои. Но не быть мне вашим князем. Лишь словом добрым да советом помочь смогу, а во времена лихие и делом. Княжить двум правителям в Белозёрье суждено. Один из них герой, воин светлый, князь Рады-луны, Симер. Другой же не народился ещё, но быть ему величайшим из правителей. Несёт он в себе воплощение древнее и умён будет не по годам, а до сей поры, пока не появится на свет, быть Белозёрью без правителя.
Тут речи свои прервав, Ар поклонился в пояс старцам и медленно, словно растворяясь в воздухе, исчез с глаз долой. Волю арийца древнего решили донести на совете великом в Белозёрье до всех его жителей.
* * *
Долго ли, коротко ли, скоро сказ сказывается да не скоро дело делается. Добрались наконец воины Симера до селения, что близ города лежало стольного на Раде-луне. Люди добрые встречали их хлебом-солью. Было места вдоволь и яств диковинных. И лилась песня рекой, восхваляя доблесть ратную защитников. Но не ведал никто о злобных деяниях Гошара-кощея чудом уцелевшего. Лишь князь Симер да Елирей молча глядели друг другу в очи да сошлись на том, чтоб не упоминать о происшедшем более. Ждала всех жизнь новая.
Подивился правитель лунный рассказам жителей селения того дальнего. Поведали князю, будто старец короткоостриженый усмирился и, во искупление грехов своих супротив рода людского, поспешил возложить на себя строительство и быта обустройство для всех людей светлых, что крова лишились – как на Мирград-Земле, так и на Раде-луне. Смекнул Симер, что хитростью здесь пахнет, да и Елирей был не лыком шит – выстрадал он свою душу чувственную, без ропота нынче встречать мог удары судьбы.
По просьбе друга воевода Велий оседлал птенца малого и за время дюже быстрое очутился на Буяне – стало быть покняжить ему здесь придётся недолго. Веселье любил буйная голова. Хоть и был преклонных лет по нынешним меркам да всё ж крепок телом и силён волею и духом. Жители Буяна радостно встречали временного правителя и друга князя Алеана.
Был Велий ратником и усидеть на месте не мог. Кликнул он добрых молодцев да мастеровых урских, что строить хоромы продолжали на окраинах Буяна в селениях дальних, да повелел состязание устроить.
Посреди площади стольной возвели помост. Собралось народу видимо-невидимо и, как и прежде во времена былые много летов тому назад, выходили люди добрые силой меряться. Уговор был таков – не убивать свого противника да кости и рёбра не ломать. По нраву пришлась многим забава древняя, но было многим не под силу волею меряться с прочими – крепки плотью были оные да вот дух не раз- витым оставался.
В те поры самые Алеан уж подле жены своей вечера проводил, коротая время за чтением рукописей древних, что на пластинах железных были начертаны. А была то книга Семаргла, что давным-давно в дар ему была передана.
Однажды, как стемнело, уложив Селу во почивальню, прибывал князь буянский в раздумьях, перебирая скрижали железные. Вечер был тёплым и вышел на крыльцо владыка острова Буяна. Тут, нежданно-негаданно налетел порыв ветра сильного, что было в диковинку для той стороны, и листок упал со древа недавно посаженного, ударился оземь да обернулся Аром.
Был удивлён Алеан, всё ж глядел во все очи на древнего арийца, зная о его подвигах, и внимал каждому слову.
– Буду краток в своём повествовании, – начал Ар. Надлежит тебе бремя нести нелёгкое в воспитании сына, что народится вскоре. Быть ему правителем белозёрским – так уж предначертано. Не брани его за шалости да не балуй попусту. Как исполнится ему восемь годков, приведёшь ко мне во терем на гору Арат. Всё, что надлежит узнать, поведаю сыну твому.
Тут ответить хотел Алеан, да слова застряли словно ком в горле, а меж тем Ар исчез словно растворился в ночи. Сглотнув наконец слюну, словно влагу живительную, князь постоял ещё недолго, вернулся во хоромы и прилёг подле ложа супруги на дерюгу, словно пёс.
Вот и добрался Симер с войском своим малым во град стольный. Палаты уж возвели да покраще тех, что были. Но всё ж тут и там сновали купцы, да мастеровые исправно трудились, восстанавливая сгоревший дотла город. Люди, те что возвернулись из земель дальних, каждый должён был получить по избе – радовались тому все. А когда завидели князя сваго с войском целыми и невредимыми, то возрадовались пуще прежнего. Елирей тут же подле Симера пребывал да кольчугу, коей дева его одарила, не снимал с себя. Змейки подпоясывали обоих, блистая самоцветами, но помнили воины о клятве данной духу камня.
Услужливый житель нового города взялся провести князя во покои, открывая двери перед ним. Мастера-строители занимались отделкой княжеских хором. Внутри пахло свежеспиленными хвойными деревами. Симер огляделся. «Ступай», – промолвил он, обращаясь к услужливому незнакомцу. Посмотрев вокруг, заметил, что очутился в одной из дальних комнат палат.
Тут двери сами собой затворились, и спутник князя открыл свой взгляд, наполненный необычайной силой, да так, что у Симера ноги едва не подкосились. Не успел он и рта открыть, а провожатый принял обличье Ара, и прядь седых волос подчёркивала его мудрый взгляд, предавая спокойствие.
Симер не почуял ни капли тревоги. Хоть и не видывал он ни разу древнего арийца, однако чувствовал доброту и расположенность его к себе. Не задерживая с дороги лунного правителя, поведал Ар обо всём тому и, дружелюбно похлопав по плечу, велел собираться в дорогу, не успевшего перевести дух, воина.
– Быть тебе правителем белозёрским. Меж тенью и светом проляжет путь твой тернистый. Проведи день лунный короткий здесь на Раде. Опосля, змейка укажет дорогу. Но не княжить тебе до поры. Многое познать предстоит. Ожидать буду тебя во тереме своём на горе Арат. Быть тебе моим учеником, стало быть в послушниках ходить. А когда срок подойдёт, ты и другой, судьбой выбранный властитель, в Белозёрье княжить станете.
Сказал так старый ариец и, взглянув на прощание на пояс собеседника с лёгкой завистью в сердце, покинул палаты, пройдя словно дух бестелесный сквозь стену. Симер остался стоять в молчании.
В Арконе тем часом Левень проводил время со своей супругой Ирией, размышляя о бренности мира Яви. Побеспокоил их находящийся в услужении воин, что караул нёс подле опочивальни. Весть дурную гонцы принесли.
Во землях купеческих, откуда родом Села была, жена князя Алеана, что во чреве своём ребёнка нынче носила, объявились смутьяны, что до людского добра жадные, и разбойничать принялись, отбирая у честных людей потом и кровью нажитое. Положить конец той смуте надобно и просят, в пояс поклоняясь, Села да князь буянский, подсобить и отвести напасть от людей добрых. А зачинщиков дела дурного покарать по всей строгости, невзирая на чин и род.
