Все задумались.
— Получается, — промолвила Джоанна, — перед тем, как просить, мы должны сознательно совместиться с космическим течением.
— Возьмем, к примеру, мое увольнение, — сказал Маркус. — Наверное, я накликал его, совместив свои мысли и убеждения с отказом. Конечно, бессознательно. Теперь это не повторилось бы, поскольку я больше разбираюсь в себе и знаю, как приникнуть к Божественному источнику энергии. Поэтому, если я захочу получить что-то, я попрошу должным образом, и космическое течение принесет это ко мне.
— Да, при условии, что у вас добрые намерения.
— Разумеется.
— И вы действительно готовы к переменам. Маркус кивнул.
— Значит, просьба — это молитва, — решила Джоанна. — Когда вы молите о чем-то и по-настоящему веруете, это будет дано вам. Ваша энергия соединится с Божественной волей.
— Наша вера является как раз тем, что совмещает просьбу с мировым потоком энергии, — дополнила Элен.
— Школьником я полагал, что молитвы — напрасная трата времени, — вспомнил Маркус. — Наверное, так оно и было, поскольку я машинально повторял заученные словам ни капельки не надеялся получить просимое. Я считал молитвы проформой. Джоанна лукаво улыбнулась:
— Представляю вас в шортах и гольфах, канючащего у Бога новый велосипед.
— Нет, я обычно просил хорошие отметки на экзаменах и еще — чтобы родители навешали меня в школе.
— Бедненький…
Боа резко перебила Джоанну:
— Мне кажется, я поняла другую Великую тайну, насчет притягательных вещей. Я правильно называю? Это иллюзия — думать, будто те, кого мы ненавидим, являются нашими врагами. На самом деле они наши учителя. Мы призываем их, чтобы они преподали нам урок.
— Верно! Браво, Боа! — воскликнула Джоанна. Польщенная Боа потупилась.
— Часто бывает, что люди, с которыми мы враждуем, по сути, являются нашими лучшими друзьями. Они столь сильно любят нас на духовном уровне, что не жалеют ни времени, ни сил, уча уму-разуму, — сказала Элен.
— Так, надо записать, пока не забыла. — Джоанна достала дневник и забегала ручкой по странице. — Иллюзия: те, кого мы ненавидим, — наши злейшие враги. Истина: враги — наши друзья по духу, помогающие нам усваивать уроки.
— Поэтому нельзя никогда никого осуждать, — заметила Элен.
Боа закашлялась, полные белые щеки налились румянцем. Она начала говорить медленно, запинаясь, совсем не похоже на манеру той самоуверенной особы, какой была до сих пор:
— Между прочим, Элен, я почувствовала, вы с неодобрением восприняли мое поведение в грязелечебнице… ну, когда я раскрашивала себя разноцветной глиной. А ведь это сильно смахивало на осуждение. Настала очередь Элен покраснеть.
— Простите, Боа. Вы совершенно правы. Я и впрямь осудила вас за то, что вы сняли лифчик. Мне показалось это не очень уместным.
— Но я старалась снять напряжение, развеселить всех.
— Наверное, я просто не поняла вас. Еще раз простите.
— Дорогая, не кори себя, — ринулась успокаивать мать Джоанна. — Ты всегда советовала мне воспринимать людей такими, какие они есть, однако различать в их поведении то, что мне ближе. Возможно, это и был тот случай.
Элен взглядом поблагодарила ее за поддержку.
— Вернемся к свитку, — предложила Джоанна. — Думаю, мы своими страхами притянули в нашу жизнь тех, кто гоняется за нами. Если мы сольемся с Божественной гармонией, они потеряют наш след.
— Вы считаете, это возможно? — усомнился Маркус.
— Но вы вспомните, что говорит свиток. Если мы будем безобидными, то перестанем притягивать зло.
— А как вы попали туда, где был убит монах? — поинтересовалась Боа.
— Судьба направила, — ответил Маркус. — Наверное, наши души захотели испытать себя либо почувствовали, что пора приступать к работе, для которой созданы.
— Второе более вероятно, — обронила Элен. — Я тоже уверена, что причина погони заключена в наших страхах. Давайте перестанем излучать страх и попросим Вселенную о помощи.
Она опустилась на колени, и все последовали ее примеру.
Боа проснулась очень рано.
— Вы знаете, я себя замечательно чувствую, — сообщила она Элен. — В боку больше не колет.
— Вот и хорошо.
— Теперь всегда буду просить Высшие силы выполнить мои желания. Вот послушайте. — И она перечислила то, что хотела бы получить.
Мечты оказались на редкость приземленными. Элен вздохнула и ничего не сказала из опасения, что слова прозвучат осуждающе.
Вразумлять Боа пришлось Маркусу. Он заглянул через ее плечо в список желаний и с улыбкой заметил, что нет смысла просить дворец, когда имеешь в виду большой дом.
— На дворец я и не надеюсь, — призналась Боа. — А что нужно просить?
— То, что ваше сознание готово принять и душа верит, что получит.
— Всегда можно попросить терпения и душевного спокойствия, — не преминула съехидничать Джоанна.
— Как скучно! — изрекла Боа с видом капризного ребенка, в раздражении порвала реестр и заявила, что не поедет на гору Шаста, поскольку устала сидеть за рулем. — Можете воспользоваться моей машиной. Я присоединюсь к вам, когда вы вернетесь.
— Вы очень добры, — поблагодарил Маркус. — Но тогда вам придется безвылазно сидеть на месте. Мы лучше возьмем машину напрокат. Думаю, эти люди потеряли наш след. — Он вопросительно взглянул на Джоанну и Элен, и те разом кивнули.
— Да, нам пора отправляться на гору Шаста, — подтвердила Джоанна, которой наскучили солнечные ванны и болтовня Боа. Кроме того, ее продолжал одолевать страх, несмотря на уверения и призывы матери.
Собрав вещи, они заказали машину и двинулись к приемному отделению. Их догнала Боа. На ней был зелено-бирюзовый наряд, подчеркивавший пышные формы.
Все решили, что Боа хочет их проводить. Однако подойдя к приемному отделению, они увидели Чака.
— Вот она, тайная причина, чтобы остаться здесь, — прошептал Маркус на ухо Джоанне.
Пожелав компании счастливого пути, Боа с поклонником умчались в город.
— А я привыкла к пей, — пробормотала, усмехнувшись, Элен.
— Мама, это звучит высокомерно, — попрекнула Джоанна.
Маркус встал на защиту Элен:
— Ничего не «высокомерно». Я тоже буду скучать без Боа, хотя и доволен, что она оставила нас в покое.
— Да, простите, вы правы, — смутилась Джоанна.
— Ладно, все в порядке, — успокоила ее Элен. Сидя в машине, они вновь завели разговор о Боа.
— Интересно, как там у нее дела с Чаком? — сказала Джоанна.
— Наверное, замечательно, — предположил Маркус. — Похоже, они созданы друг для друга.
— Между прочим, цвет полосок у него на шортах совпадает с цветом ее платья, — сообщила Джоанна.
— Наверное, они посчитали это знаком судьбы, — саркастически обронила Элен.
Гора Шаста была покрыта девственно-белым снегом, у подножия тихо плескалось чистое озеро. Чуть поодаль стояли туристические домики из кедра, окруженные дубами и серебристыми тополями. В одном из таких домиков и поселилась компания.
Теплая погода, тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых, и окрестные красоты располагали к медитации. Маркус принял соответствующую позу и погрузился в размышления.
Он вспомнил разговор с Джоном, членом общины, который отвозил их в аэропорт. Джон сказал, что молиться — это значит разговаривать с Богом, а медитировать — слушать Его.
Маркус тогда признался: как ни учили его в Кумека-Хаусе медитировать, он ни разу не слышал гласа Божия.
Джон пояснил:
— Все не так просто. Только один из миллиона может получить откровение. Обычно же Божественное послание падает как семя на подготовленную почву. Со временем из этого семени произрастает новая мысль, а человек непросвещенный полагает, будто сам додумался.
— А что подготавливает к восприятию Божественного послания? — спросил Маркус.
— Разные обстоятельства, но лучше всего медитация. Она совмещает человеческое сознание с Божественным.
Слова Джона имели огромное значение для Маркуса. Он криво усмехнулся, припомнив, каким был всего лишь полгода назад. Тот Маркус презрительно фыркнул бы, предложи ему кто-нибудь заняться медитацией. Он был полностью согласен со своим начальником, который однажды сказал: «Медитация нужна недоумкам и психам». И ухоженная подружка с алчным взглядом высмеивала медитирующих людей, дескать, это калеки, нуждающиеся в костылях.
Маркус осознал, что думает сейчас и о начальнике, и о любовнице без боли и сожаления. Как будто они остались по другую сторону бытия. Он желал обидчикам благополучия, но возвращаться в их мир не желал. «Л я здорово изменился», — с удивлением подумал Маркус.
В свитке говорилось, что человек общается с «зеркалами». Теперь таковыми для Маркуса являлись Джоанна и Элен, Тони, Зоранда и члены общины Кумека-Хаус. Маркус ощутил прилив сердечной благодарности к Богу. Ведь он мог провести всю жизнь во враждебном мире, не ведая, что есть иной.
