Идущий в бой, о Синха, даже и за правое дело, должен быть готов к смерти, ибо таков удел воина; и если рок постигнет его, у него не может быть оснований для недовольства.
Но одерживающий победы должен помнить о непрочности всего земного. Его успех может быть велик, но сколь бы велик он ни был, колесо судьбы может опять повернуться и низвергнуть победителя в прах.
Но если он обуздает себя и, угасив всю ненависть в своем сердце, подымет повергнутого противника и скажет ему: "Теперь приди, и заключим мир, и станем братьями", — он одержит победу, которая не есть преходящий успех, ибо плоды ее пребудут вечно.
Велик генерал, увенчанный успехом, о Синха, но еще больший победитель тот, кто покорил самого себя.
Доктрина покорения самого себя, о Синха, дается не для уничтожения человеческой души, но ради сохранения ее. Тот, кто покорил самого себя, более достоин жить, преуспевать, одерживать победы, чем раб самого себя.
Тот, чей ум свободен от иллюзии самости, выстоит и не падет в сражении жизни.
Устремленного к праведности и справедливости не может постичь неудача; он будет успешен во всех своих начинаниях, и успех его будет прочен.
Тот, кто взрастил в своем сердце любовь к истине, будет жить и не умрет, ибо он испил напиток бессмертия.
Потому сражайся мужественно, о генерал, и веди свои битвы со всею мощью; но будь солдатом истины — и Татхагата благословит тебя".
Услышав эту речь Благословенного, Синха, генерал, произнес: "Славный Владыка, славный Владыка! Ты раскрыл истину. Прекрасно учение Благословенного. Ты действительно Будда, Татхагата, Святой. Ты — учитель человечества. Ты указываешь нам путь к спасению, ибо это действительно есть истинное освобождение. Тот, кто следует за Тобой, не может не обрести свет, который озарит его путь. Он обретет счастье и мир. Прибегаю, Владыка, к Благословенному, к его учению и к его братству. Да примет меня Благословенный отныне и на всю мою жизнь последователем, нашедшим прибежище в нем".
И Благословенный сказал: "Обдумай прежде, Синха, свои действия. Человеку, занимающему такое положение, как ты, не следует совершать ничего без должного обдумывания".
Вера Синхи в Благословенного усилилась. Он отвечал: "Если бы другим учителям, Владыка, удалось обратить меня в своего последователя, то они раструбили бы об этом по всему городу Весали, вопя: "Синха, генерал, сделался нашим последователем!" Во второй раз, Владыка, я прибегаю к Благословенному, к Дхарме и к Общине; да примет меня Благословенный отныне и на всю мою жизнь последователем, нашедшим прибежище в нем".
И сказал Благословенный: "Долгое время, Синха, в твоем доме оказывались подношения членам секты нигантхов. Потому следует тебе давать им пищу и впредь, когда они зайдут в твой дом в поисках подаяния".
И сердце Синхи преисполнилось радостью. Он сказал: "Меня уверяли, Владыка, что самана Готама говорит: "Только мне и никому иному должны подноситься дары. Только мои ученики и ничьи другие должны получать подношения". А Благословенный призывает меня к пожертвованиям и для нигантхов. Хорошо, Владыка, поступим по обстоятельствам. В третий раз, Владыка, я прибегаю к Благословенному, к его Дхарме и к его братству" [11].
Так всегда и во всем Будда руководствовался великою целесообразностью. "Какое преимущество могло бы дать вам небо?" Вы должны быть победителями здесь, в этом мире, в том состоянии, как вы сейчас" [12].
Однажды большой спорщик старался поставить Будду в тупик, задавая ему двусмысленные вопросы. Будда перестал заниматься им и сказал, обращаясь к толпе, окружавшей его: "Этот человек не хочет того, что он видит. Того, что не видит, ищет он. Думаю, он долго будет тщетно искать. Он не удовлетворяется тем, что видит вокруг себя, и его желания безграничны. Благо отказавшимся от желаний".
Учение Будды утверждалось как правило жизни, ибо проникновение в жизнь каждого для высокого и целесообразного учения отметило новую эру в жизни человечества. Прежние запрещения и отрицания были заменены учением положительным и практическим, благодаря этому нравственность сильно поднялась.
* * *
Заповедано было удерживаться от всего отрицательного и всею энергией способствовать положительному и прекрасному.
Самоубийство было особенно сильно запрещено Буддою, так же как и отнятие всякой жизни. "Все дрожит перед наказанием, все страшится смерти. Судя о других по себе, не убивай сам и не будь причиной убийства" [8].
"Бикшу воздерживается от всякого отнятия жизни. Он избегает отнятия жизни всякой твари. Откладывая в сторону дубинку и меч, он кроток и милосерден, добр и полон сострадания ко всему живущему".
* * *
Запрещалось употребление спиртных напитков и спаивание других, ибо опьянение ведет к падению, преступлению, сумасшествию и невежеству, которое является главной причиной нового тяжкого существования. Также указывалась необходимость совершенной чистоты для достижения полного духовного развития. Но иметь одну жену и верность ей рассматривалось как один из видов целомудрия. Полигамия была сурово порицаема Готамою Буддою как порождение невежества.
Учение о священных узах брака прекрасно выражено Благословенным в притче "Свадебный праздник в Джамбунаде".
"Величайшее счастье, какое может вообразить смертный, — это брачные узы, связующие два любящих сердца. Но есть еще большее счастье: это объятие истины. Смерть разлучит мужа с женой, но смерть никогда не поразит того, кто заключил союз с истиной.
Потому соедините свою судьбу с истиной и живите с ней в святом браке. Муж, любящий свою жену и мечтающий, чтобы их союз длился вечно, должен быть верен ей, как сама истина; и она будет уверена в нем, будет чтить его и помогать ему. И жена, любящая своего мужа и мечтающая, чтобы их союз длился вечно, должна быть верна ему, как сама истина: и он будет доверять ей [он будет почитать ее], он будет всем обеспечивать ее. Воистину говорю вам, [их брак будет сама святость и блаженство, и] дети их будут подобны своим родителям и станут свидетелями их счастья.
Пусть никто не будет одинок, пусть каждый соединится в святой любви с истиной. И когда Мара, разрушитель, придет отделить видимые формы вашего существа, вы пребудете с истиной и вкусите вечной жизни, ибо истина бессмертна" [11].
Учение Будды сделало для раскрепощения и счастья женщины больше, нежели все другие учения Индии. "Женщина, — говорил Готама, — может достичь высшей степени знания, которое открыто мужчине, то есть стать Архатом. Освобождение, которое вне форм, не может зависеть от пола, принадлежащего миру форм". Женщины часто играли большую роль в общинах, и многие из них были замечательны своим знанием и устремлением.
Приводим ответ его ученицы Сома на вопрос: "Условие, которое трудно достижимо мудрецами, — каким образом может достичь его женщина с ее ограниченным умом?" — "Когда сердце совершенно успокоено, когда сознание раскрывается, тогда видишь истину. Но если кто подумает — я женщина, или я мужчина, или я то, или я другое, — пусть Мара занимается им" [13].
"Врата бессмертия открыты всем существам. У кого есть уши, пусть приходит, слушает Учение — и верит" [4].
* * *
Будда указывал на нелепость предрассудка, приписывающего словам возрастающую авторитетность вследствие повторения их растущим числом ученых. Истинный ученый тот, кто осознал совершенство познания, а не тот, кто бормочет формулы, уже многократно отброшенные до него.
"Я говорю моим ученикам — "Вот Нирвана, вот путь к ней". Наставленные мною, из них небольшое число достигают, другие нет. Что могу я? Благословенный есть лишь указатель пути" [4].
"Ни один человек не может спасти своего близкого. Зло, содеянное человеком, пятнает лишь его самого. Зло, избегнутое им, не коснулось лишь его. Чист и не чист каждый лишь для себя. Человек не может очистить другого" [8].
Выздоровление возможно лишь посредством внутреннего процесса работы над собою. Потому Будда не признавал никакой действенной силы за формулами, которые словесно передаются из поколения в поколение "подобно корзине, переходящей из рук в руки" [4].
* * *
Будда, отрицая существование личного Бога, утверждая возможность освобождения лишь совершенно личными усилиями и упорным трудом над самим собою, одним этим уже отрицал всякое внешнее поклонение. С самого начала он порицал все ритуалы и другие внешние действия, которые только способствуют усилению духовной слепоты и цеплянию за безжизненные формы. В его учении нигде нет и намека на личное поклонение. Он говорил: "Учение спасает не потому, что Будда его дает, но потому, что оно есть освобождение. Ученик, следующий за мною, держась за конец моей одежды, далек от меня и я от него. Почему? Потому что этот ученик не видит меня. Другой живет за сотни верст от меня и тем не менее близок мне и я ему. Почему? Потому, что этот ученик понимает учение; понимая учение, он понимает меня" [14].
