Теперь несколько слов о господине А. В отношении этого крупного сорокалетнего мужчины я не испытывал (да и теперь не испытываю) негативных эмоций. Бедняга, он поистине «пожирает» себя сам. Поглядев на этого человека, биоэнерголог сказал бы, что у него мощный хронический «перегруз» по каналу желчного пузыря. (В одной из предшествующих глав я уже рассказывал, что это значит.) Вся жизнь господина А. — это сплошная тревога, непрерывное нервное напряжение. Разумеется, он ворчун и скептик, склонный во всём видеть подвох. И, можно сказать, профессиональный неудачник. В общем, я мог бы пожалеть господина А., если бы не считал жалость крайне вредной эмоцией, опустошающей того, кто жалеет, и одновременно мешающей объекту жалости справиться со своими невзгодами, преодолеть себя. (Любая эмоциональная поддержка лишь стимулирует психо-энергетическое состояние человека мыслящего.)
Между прочим, история эта имела презабавное продолжение. Его мне поведал наш директор, сам донельзя изумлённый таковым. Через небольшое время после того, как я отправился в типографию, у его стола возник А. с лицом Отелло. Не говоря ни слова, А. положил на сей стол написанную от руки бумагу и моментально удалился. Директор с трудом разобрал каракули заголовка: «Докладная записка»! В оной сообщалось о моём непотребном поведении, выразившемся в том-то и том-то.
Нужно сказать, что у нас в редакции как-то устоялись добрые, приятельские отношения, быть может, слегка ироничные — в общем, нормальный рабочий климат. И тут — докладная записка, точно впорхнувшая к нам по ошибке из прошлого... Директор побежал к господину А. с этой бумаженцией и узнал от него, что ваш покорный слуга имел наглость обозвать милейшего А. бездельником и послать на три буквы...
Видите: человек всё понял правильно, хотя ничего подобного я и не говорил. Он и вообще неглупый малый, этот господин А., и собеседник приятный... Но с лёгкостью угодил в простейшую ловушку — из-за самопрезентации, или рефлексии своего «я».
В общем, из настроя сталкинга я грамотно выполнил несложную операторскую работу. Со всеми вытекающими последствиями.
Пожалуй, следует подчеркнуть, что никаких эмоций, связанных с неприятной, казалось бы, ситуацией, я при этом не испытывал (в отличие от моего оппонента). В итоге моё изначально неплохое настроение лишь улучшилось — за счёт дополнительной психической энергии. И ещё, я не раздумывал, как себя держать и что сказать — я просто пребывал в нужном состоянии сознания, и при этом «работали» заложенные в мою психическую конструкцию паралогические установки.
Обратите внимание: сами по себе действия оператора очень просты, но их результаты могут быть весьма мощными. Заметьте также, что опираются эти действия именно на константы восприятия двуногих, с которыми работает оператор, в частности, на их самопрезентацию, занимающую главенствующее положение среди всех прочих человеческих констант.
Всю свою жизнь нормальный человек мыслящий отчаянно борется за подтверждение собственного представления о себе. Не столь и важно, любит он себя или ненавидит, кажется ли себе ангелом или чёртом. Любая презентация «высасывает» из него психическую энергию, опустошает его. И потому наше выслеживание собственного восприятия, прежде всего, должно быть ориентировано на самопрезентацию и на те способы, которыми наше «я» приспособилось отстаивать себя в жизни. (Лишь предварительно выявив их, можно затем методом толтеков не-делание от них избавиться.)
На первых порах выслеживать себя в жизни удаётся не каждому. И тут на помощь человеку мыслящему, стремящемуся стать человеком воспринимающим, приходит перепросмотр. Выслеживая своё восприятие и связанные с ним психические реакции задним числом во время перепросмотра, вы обнаруживаете в себе какие-то установки, какие-то стандартные психические функции (наработанные в процессе социализации), при помощи которых вы защищаете своё «я» в тех или иных ситуациях. Между прочим, на наше счастье, их не так и много, стандартных психических функций. (Подробнее об этом — в следующей части книги.) Потому что они весьма универсальны: одна и та же функция может «работать» в различных ситуациях.
Теперь о технике не-делание. Вообще-то, она подробно описана сначала в «Искусстве доминировать» (как приложение к работе с эмоциями), а затем в «Тоннеле». Тем не менее, вопросы читателей на эту тему показывают, что многие всё же плохо понимают «механизм» данного процесса. Одна женщина, например, спросила меня:
— Пытаюсь практиковать не-делание в повседневной жизни, и ничего у меня не выходит. К примеру, мой муж делает что-нибудь такое, за что обычно ему от меня достаётся. Даже если я вспоминаю о не-делании и удерживаюсь от того, чтобы «завестись», то и тогда ничего не получается — каждый раз я лихорадочно соображаю, что же мне предпринять в рамках этой психотехники, и ничего толкового придумать не могу. Как же быть?
Увы, самого главного эта дама не понимает — видимо, я плохо это объяснил. Придумывать ничего и не следует. Нужно просто изменить свою привычную реакцию, связанную с той или иной психической функцией.
К примеру, во время перепросмотра вы установили, что, когда вас кто-то хвалит в глаза, вы ужасно смущаетесь и сразу же пытаетесь перевести разговор на другую тему. Чтобы «закупорить» эту щель — а через неё тоже уходит психическая энергия, — вы должны вложить себе в «подкорку» новую установку. Допустим, такую: когда кто-то меня хвалит, мне становится весело, мне становится смешно. Вот и всё, что требуется. Теперь похвала в глаза вас не смутит, но вызовет у вас новую реакцию. И поведёте вы себя абсолютно естественно — например, вам придёт на ум колючая шутка о льстецах, и вы её тут же используете по назначению. Пусть смущается ваш собеседник!
Между прочим, техника не-делание — это единственный безопасный способ избавиться от нежелательных установок (психических стереотипов), не разрушая психики и не нарабатывая других случайных комплексов. Дело в том, что, если мы просто уберём из подсознания какое-то звено, не заменяя его чем-нибудь равноценным, то нарушится баланс всей системы. И потому наша психика при вынужденной утрате каких-либо функций, тут же стремится заместить их новыми, не спрашивая при этом нашего согласия. Тому, кто пытался бросить курить или, допустим, голодал в лечебных целях длительный период, понять это нетрудно. Отнюдь не дефицит никотина в организме, а в случае голодания, не чувство голода досаждает нам в первую очередь, но потребность выполнить некое привычное действие, чем-то себя занять.
Введя в свою жизнь не-делание, вы начинаете постепенно замещать в своей психике наиболее нежелательные для вас функции какими-то другими, быть может, более полезными для вас в жизни и непременно не столь энергозатратными, если можно так выразиться. Но при этом следует учитывать, что навязанные нам стереотипы восприятия и связанные с ними психические установки наряду со своей негативной ролью расхитителей нашей энергии играют и противоположную роль — не просто полезную, но насущно необходимую для нас. Не даром толтеки называют такие установки щитами воина. Именно этими щитами по мере необходимости заслоняется наше сознание от избыточной информации, которую не в силах воспринять и надлежащим образом обработать. Чтобы почувствовать в себе этот «механизм», возьмите для примера обычные перекуры во время трудового дня. Когда вы перегружены новой информацией, вам хочется на какое-то время поменять поле деятельности, сделать нечто привычное и бессмысленное, допустим, покурить на пару с приятелем или выпить чашечку кофе. И то — не слабость, а нормальная защитная реакция вашей психики.
Всё это я к тому, что наше избавление от психических стереотипов не должно (и, слава Богу, не может) осуществляться мгновенно — это вопрос времени, быть может, многих лет. Когда же у вас на все случаи жизни будут выработаны альтернативные способы восприятия вкупе с соответствующими психическими функциями, и когда вы изживёте стремление всюду утверждать своё «я», вот тогда вы сможете быть, как говорят толтеки, текучим и динамичным существом.
По-другому такое преобразование называется потерей человеческой формы. Из человеков мыслящих наиболее динамичными мы считаем активных экстравертов, весь динамизм которых основан на ориентации внимания во внешний мир и относительно высокой психической активности. Но динамизм и текучесть человека воспринимающего — нечто совсем иное. Ради ясности в этом вопросе обратимся к литературной классике.
Со школьной скамьи у большинства из нас крайняя степень душевной лени и пассивности ассоциируется с литературным персонажем Гончарова, русским барином Ильёй Ильичом Обломовым. В одноимённом романе этому доброму и никчёмному человеку противопоставлен его друг — как ни странно, действительно друг — энергичный, очень активный и удачливый предприниматель Штольц. Между тем; с позиций паралогии, эти два внешне непохожих человека друг друга стоят: ни тот, ни другой не могут выйти за рамки привнесённых в них социализацией стереотипов восприятия и связанных с последними психических реакций. Правда, Обломов под влиянием Штольца, а также сильных эмоций в отношении одной особы противоположного пола всё-таки пытается изменить жизнь. Разумеется, его попытка с самого начала обречена на провал, поскольку милейший Илья Ильич старается перекроить лишь сам образ жизни, но при этом оставляет при себе все прежние константы восприятия. Но и Штольц принципиально ничём от Обломова не отличается. Да, у него более высокая интенсивность жизни. Ему привычен иной жизненный уклад, у которого, однако, этот новый русский девятнадцатого столетия находится в рабстве в той же степени, что и Обломов у своего мягкого дивана. Как и Илья Ильич, Штольц не в силах выскочить из некой колеи, по которой катится его жизнь. Вот, если бы, к примеру, Обломов был бы человеком воспринимающим, человеком без формы — невероятное предположение, но почему бы не пофантазировать?! — то он без особого труда мог бы занять место Штольца. Иными словами, Илья Ильич Обломов, утратив свою социальную форму, мог бы стать деятельным человеком. Подчеркну: не притвориться активным экстравертом, наподобие своего друга, а действительно стать им. (Надолго притвориться деятельным, как мы знаем из книги, Илья Ильич, увы, как ни старался, не смог.)
