Другая важнейшая руна — lagu , изображающая крюк, рукоять посоха и т. д. Она обозначала воду, озеро и т. д. Это та вода, в которую сходит Tiu, Heilbringer. Крюк играет огромную роль в архаических мифологиях. У эскимосов им культурный герой притягивает друг к другу небо и землю. Отсюда же серп, символ Кроноса у греков. lagu концептуально соответствует двум русским словам, считающимся этимологически различными — луг (место заливаемое рекой при ее разливе) и лука (изгиб). Мы видим, что идеограмма lagu несет в себе оба этих значения — изгиба, кривизны и влаги. Кстати, русские слова «лягушка» и «лужа» восходят к той же фонеме.
Еще один знак
— odil, рыба, петля, капля, узел.[71] Также как и sol это фрагмент древнейшей гиперборейской идеограммы . Это знак потомства, семени. Так древние германцы называли и изображали таинственную силу, пронизывающую вселенную — дыхание Божье, душа. У шумеров тот же знак назывался su или zu (os, oz), и подобно lagu обозначал воду. Другими фонетическими вариантами odil являются vod, ot, oth и т. д., что дает русские слова «отец» и «вода». Древнейшее озвучивание su или sv в высшей степени важно, так как оно лежит в основании русского слово «свет», «святость» и т. д., которые, в свою очередь, родственны древнеиранскому hveta (светлый), санскритскому sveta — "белый, светлый" и т. д. «Свет», «святость» — присутствие odil'а, Духа Божьего, полюса мира.
Руна yr, представляющая собой корни мирового древа, т. е. как раз точку зимнего солнцестояния. Она часто присутствует вместе с идеограммой Tiu, как оперение стрелы (+). Иногда выступает как замещение руны ur. Она может быть рассмотрена и как вертикальный штрих — руна Ис, т. е. "Сын Божий в летнем солнцестоянии", наложенная на угловое написание ur. Одновременно это знак смерти. В русском это yr концептуально сближается со словом «юр», которое означает «верчение», «вращение», «водоворот» и этимологически сближается с литовским «aure» — "зов, вой, звуки рога" и т. д. Рог, как искривленный предмет и верчение указывают на спираль, лабиринт, которые были традиционными символами зимнего солнцестояния. — Солнце как бы закручивается в этот период по своей траектории, чтобы начать раскручиваться зимой. В литовском же yura означает «море», что снова приводит нас к той же теме спуска в воды.
Особо следует остановиться на руне ing (
). Она обозначает схематическое переплетение двух половин года, двух дуг или двух углов. Это могут быть земля и небо или две змеи. Вирт показывает, что это — брачная руна по преимуществу. Она указывает, что при снисхождении Heilbringer'а в землю, в воды, в звериное чрево, в ночь и зиму, происходит соединение верхнего (Света Мира, Неба) с нижним (Мать-Земля, холод, тьма, масса), При исчезновении солнца полярной зимой все становится одинаково черным, линия горизонта исчезает, само светлое небо утопает в объятиях черной Матери Земли. Это — иерогамия, священный брак. Мы показали выше, что гиперборейское мировоззрение — Богомировоззрение — не знало строго дуализма, четкого разделения. Негативное событие (нисхождение Света Мира, Сына Божьего) обязательно оборачивалось позитивным, смерть становилась новым рождением, погребение — воскресением, растворение Верхнего в Нижнем — зачатием нового Верхнего. Верхняя дуга — летняя половина Года — сливается с нижней дугой — нижней половиной Года. Из этого таинства рождается Новый Год, новый цикл. Это необходимое условие Воскрешения.
Вирт показывает, что фонема соответствующая этой руне ing, N, n-g, является очень архаичной и устойчивой и с ней мы встречаемся не только в индоевропейских языках для обозначения «змеи» английское snake, санскритское naga, «угла» латинское angulus и др., но и в америндских, семитских, африканских, эскимосских, тюркских и даже китайских культовых формулах, означающих брак, связь, союз и т. д. В германских языках эта фонема до сих пор означает суффикс принадлежности — т. е. то, от чего происходит данная вещь, ее брачный исток. В английском это ing, being, speaknig и т. д., в немецком ung, Nibel-ung(en), Ordn-ung и т. д. Учитывая колоссальное значение этой фонемы и соответствующей ей идеограммы, ее просто не может не быть в русском языке, хотя на первый взгляд, прямого аналога нет. Но если учесть, что в древнерусском часто в закрытых слогах наличествовали назальные звуки n, которые впоследствии были редуцированы, то поиск русского аналога этой руны облегчается. Мы находим эквивалент в слове «уж», т. е. ug, откуда пропало назальное n. Далее все просто: сюда же относятся слова «угрь» (морская змея), «угол», «юг» (ранее произносившийся как «уг»; юг — это зимнесолнестоянческая ориентация в годовом цикле, тогда как северу соответствует суточная полночь). Любопытно наличие этой фонемы и в составных корнях, связанных с исследуемым нами символическим и мифологическим комплексом. Так u(n)g обнаруживается в слове «дуга» (что сближает это слово с древнейшим шумерским и тюркским названием божества ясного неба — Dingir или Tengri, т. е. дуга-dingir есть Tiu, Dyaus, Zeus, сошедший в ing, ung, в ночь, в воду, в зиму, место, где небо и земля слиты воедино), в слове «рука», в слове «круг» (пропавшее в русском «круг» носовое n появляется с немецком ring, саксонском hringr и т. д.), «язык», «уголь» и т. д… Кроме того, слова «нога» и «ночь» дают то же сочетание. Теперь легко понять древние изображения существ с ногами змеевидной формы — это культово-календарные синонимы, как фонетически, так и графически — человеческая нога — визуальный крюк, угол.[72]
Вирт приводит тысячи примеров этих фонем и идеограмм от пещерных рисунков палеолита до близких к нам религиозных символов и даже художественных орнаментов, развившихся, кстати, из культовых фигур.
(в следующих номерах «МА» мы продолжим развитие концепций Германа Вирта применительно к русскому языку и его древнейшей сакральной структуре.)
Глава XI. МИСТЕРИЯ БУКВЫ “ЖИВИТЕ”
Происхождение славянского алфавита — кириллицы — выводят обычно из греческого и арамейского письма. Но надо заметить, что не все буквы подчиняются этому правилу. И кроме того, буквенный символизм всегда имеет сакральный характер, и поэтому за написанием каждой буквы просто по логике вещей должен стоять некоторый иероглифический и эзотерический контекст. И это особенно справедливо для тех случаев, когда алфавит используется для записи богослужебного языка, как это имеет место с церковно-славянским языком. Отсутствие серьезных исследований в области символизма кириллицы вызывает сожаление, так как, на наш взгляд, эта азбука, а равно и сам церковно-славянский язык, представляют собой неисчерпаемое поле для исследователей cакрального.
Прежде чем приступить к основной теме — к рассмотрению символизма славянской буквы “живете”, Ж, — мы хотели бы сформулировать основной принцип нашего отношения к происхождению сакральных алфавитов. Во-первых, признавая традиционную теологическую концепцию о трех священных языках — древнееврейском, латинском и древнегреческом—мы считаем, что не менее священными (хотя и в других традиционных перспективах) являются арабский, санскрит китайский и тибетский. Такая совокупность сакральных языков охватывает большинство актуально существующих священных и аутентичных традиций. Но и эта картина, хотя и более полная, не является действительно исчерпывающей и изначальной, так как, на наш взгляд, во всех этих языках и в соответствующих им алфавитах мы имеем дело со вторичными сакральными комплексами, каждый из которых полон и достаточен в рамках данной конкретной традиции, но не является, тем не менее, действительно первичным. Мы полагаем, что истинная сакральная языковая парадигма — это нечто иное, нечто давно уже забытое всеми традиционными формами и хранимое лишь тайной духовной элитой. Эта парадигма известна в Традиции под именем “языка птиц”, и, на наш взгляд, помимо собственно “языка”, существует также и “письменность птиц”, составляющая первичную основу для сакральной речи. Большинство исторически прослеживаемых алфавитов развилось именно из этой изначальной протоформы, которую мудрецы и святые приспосабливали к тому или иному национальному языку. Иными словами, мы придерживаемся не теории “финикийского” происхождения письменности, но теории ее небесного, ангелического происхождения, и в данном случае финикийское письмо для нас не более, чем один из вариантов адаптации священной “письменности птиц” в ряду многих других. Это справедливо и в отношении “создателей” славянского алфавита — святых Кирилла и Мефодия, которые, по нашему мнению, обладали секретом этого “языка птиц” непосредственно, либо через вдохновение Святого Духа, либо через причастность к эзотерической цепи, хранящей сквозь тысячелетия древнюю райскую тайну Логоса-Слова. И в данном случае греческие и арамейские буквы являются не моделями для искусственного создания славянского алфавита, но равноправными участниками некоторого самостоятельного и одновременного ряда, не разработанного путем комбинирования, но полученного святыми в едином и одновременном откровении над-временного Логоса. Поэтому, с нашей точки зрения, славянская азбука является столь же “древней”, как и греческая, санскритская, древнееврейская или китайская, так как все они проистекают из предвечного источника — Слова, по сравнению с которым даже самые длительные промежутки времени подобны мгновению.
