Повесив телефонную трубку, Герард подошел, чтобы поцеловать меня:
— Давай сделаем так. Она назначила мне на три часа. Мы с тобой погуляем, где-нибудь пообедаем, сходим в эту больницу, а потом потихонечку поедем на вокзал — как раз придет время нашего поезда. Ты согласна?
— Сог-лас-на, — по слогам произнесла я и засмеялась сама не знаю чему.
Мне снова стало недопустимо спокойно. Этот милый город — оплот звенящих колоколами храмов и многочисленных безудержно веселых свадеб — пытался погрузить меня в атмосферу слепого спокойствия. Он будто бы был создан для таких как мы — любовников, скрывающихся от мимолетных взглядов и постороннего любопытства. Должно быть, спустя много-много лет, когда старость сморщит мое лицо в маску мудрости, я буду вспоминать эти удивительные южные дни, насквозь пропитанные нашей безрассудной и украденной у праведности любовью…
Герард прижал меня к себе и спросил:
— О чем ты думаешь, улыбчивый детеныш?
— О том времени, когда мне будет лет семьдесят.
— А… — грустно протянул он.
И я поняла, что ему-то будет далеко за девяносто…
— Марианна!
— Да?
— Как тебе кажется, кто был этот человек из твоих воспоминаний?
Она сидела передо мной совсем как в самом начале нашего знакомства — тихая, со сложенными на коленях руками. Смешная. Мне стало немного жаль, что я так осадил ее при встрече — возможно, все-таки следовало дать ей немного помечтать о безоблачности нашей тупиковой связи. Хоть, впрочем, ладно, пусть знает свое место.
Она подняла глаза к потолку и улыбнулась:
— Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что это был ты…
— Ты о ком говоришь? — опешил я. Неужели она оказалась столь догадлива? — Я спрашиваю тебя о том ученом, от которого ты хотела родить.
— Ну да, конечно… А разве он не может быть тобой? — она рассмеялась. — Он бы конечно не наговорил мне всего того, что наговорил ты… Но все-таки прошло столько десятилетий, — хихикнув, Марианна прижала ладонь ко рту. — Артис, ну скажи… Ты чего на меня сегодня набросился, а?
Что я на нее набросился? Какая же, в самом деле, бестолочь! В сердцах я пополам сломал сигарету и быстро прикурил другую. Она настолько далека от понимания моего внутреннего мира, что приняла сегодняшний инцидент за обычное самодурство. А теперь, вот, сидит и посмеивается. Попытавшись вложить в свои слова побольше иронии, я отмахнулся от Марианны, как от мелкой мошки:
— Да настроение, знаешь ли, у меня было плохое. Есть хотелось. Да ты еще со всякими вопросами…
— Я так и думала, — она еще раз глупо улыбнулась. — Значит, ничего страшного. Просто захотелось поиграть в злого принца из заколдованного королевства…
Что?! Какие еще принцы? Какая игра? Меня будто бы обдало холодной водой. Так вот, как это выглядело со стороны!? Я посмотрел ей в глаза, и через секунду моя вспышка негодования сменилась пониманием того, что произошло.
— Знаешь, Марианн… Мне надо позвонить кое-кому. Ты тут посиди минут пять. Кофе попей, полистай газетку… А я сейчас приду.
Она закачала головой, как китайский болванчик. Вскочив, я покинул комнату и через кухню вышел на балкон.
Вот так и глупое мещанское создание! Ай, да Марианна! Какими-то двумя-тремя словами и казалось бы совершенно неуместным смешком, эта девушка сумела объяснить мне, что именно вызывает во мне такую злость. Поразительно! Я вел себя с ней, как со всеми теми, кто был со мной раньше. Попытался заставить играть по каким-то моим персональным правилам. Хотел принудить делать только то, что нужно мне… И что? Получился вполне закономерный результат — она, как и все те, предыдущие, решила, что у меня несносный характер, что я — ах — бедный, больной, разуверившийся в любви человек, которого надо спасать и отогревать теплом всеобъемлющего женского сердца. Но на самом-то деле мне все это вовсе и не нужно!
Буквально упав в кресло, я схватился руками за голову. И как я раньше не додумался до этого? От них от всех — этих бесчисленных сильно или не очень влюбленных в меня женщин, я хотел не только любви, нежности и уважения, но и какого-то почтительного подчинения. Желая быть для них персональным тираном, я в тоже время мечтал самозабвенно предаваться своей собственной любви. Любви, которая, увы, никак не могла вспыхнуть, охлаждаемая их естественным женским протестом против моего поведения.
Неужели я хочу невозможного? Меня уже мутило от количества выкуренных сигарет, однако, я снова потянулся к пачке. Кто мне нужен? Кто? Купленная у работорговцев девственница, воспитанная для служения своему хозяину? Это мне претило до тошноты и вызывало какую-то липкую скуку. Нет! Я хотел встретить личность — женщину с большой буквы. Такую, владение которой, как своей собственностью, заставило бы меня уважать и ее, и самого себя. Но это же просто абсурд! Таких несчастных просто не существует на свете.
Я еще глубже погряз в рассуждениях. Если она сумела стать личностью, чего-то добилась в этой жизни, научилась преодолевать препятствия и решать головоломки судьбы, то с какой собственно стати она станет падать передо мной ниц? Из-за моих денег? Нет… Нет… Та, о которой я мечтаю, просто физически не сможет продаться — как это ни странно, она должна быть слишком свободолюбива, а любой вид рыночных отношений попросту лишил бы ее независимости. Нет, разумеется, как любой здравомыслящий человек, она была бы рада тому, что вступила в связь с состоятельным мужчиной, однако, суть проблемы кроется вовсе не в деньгах… Тогда в чем?
— Артис! Ты уже позвонил? — оторвав меня от напряженных дум, Марианна, осторожно вышла на балкон. — А я думаю, где это ты прячешься?
Я встал и притянул ее к себе. Меня захлестнуло чувством какой-то сердечной признательности. Чего я ищу? Зачем? Вот, передо мной стоит почти влюбленная в меня молодая красивая девушка, которая только и мечтает о том, чтобы создать полноценную семью. Она не алчная, не развращенная, не пошлая, не циничная, как тот другой контингент, объединенный нарицательным именем Мара. Мне достаточно только сказать несколько нужных слов, сделать пару жестов и все… Она будет любить меня и рыдать от собственного счастья.
— Соскучилась? — я вытянул из ее волос заколку и рассыпал по плечам пушистые волны. — А я не смог дозвониться. Сорвалось важное дело.
Она с пониманием улыбнулась:
— Все как в кино. Ты настоящий деловой человек — не можешь отключить телефон даже вечером выходного дня.
Демонстративно надавив на кнопку, я показал ей потухший экран:
— Ты первая, кому удается растопить лед моего сердца. Смотри — ради тебя я забываю обо всем.
Марианна взглянула на меня с видом победительницы:
— Ты мой милый. Я же все поняла. И то, почему ты не оставил меня у себя на ночь, и все эти слова, которые ты выпалил мне при встрече… — она обняла меня и поцеловав, провела рукой по моей щеке. — Тебе просто очень не везло с женщинами. Тебя никто не любил, не заботился о тебе… Не хотел сделать тебя счастливым…
Я прервал поток ее бестолковых речей. Мне остро захотелось близости. Именно такой, которую она могла мне предложить — немного пуританской, скованной, возможно, в чем-то неумелой, но старательно чистосердечной.
Подхватив Марианну на руки, я отнес ее в спальню. И там, пытаясь не обращать внимания на аромат ненавистных мне лаймовых духов, я соединился с ней, заставив себя хоть на некоторое время забыть об образе той, которая существовала, возможно, только в моих неудовлетворенных фантазиях…
Артис, что ты со мной делаешь? Разве после всего того, что происходит между нами, я смогу жить с Максом? Смогу целовать его, помня прикосновение твоих губ? Смогу обнимать его, ощущая на теле мягкость твоих ладоней? Нет. Моей семьи больше нет — она умерла отравленная твоим волшебным ядом.
Артис… Возможно ли, что я тебя люблю? Или это тоже какой-то твой гипноз, с помощью которого ты заставляешь меня познавать искусство взаимоотношений?
— Милый…
— Что? — он смотрел мне в глаза, и я чувствовала, что он разглядывает мои мысли, как открытки.
— Мне кажется… — было так страшно произнести «я влюбилась», что, осекшись, я замолчала.
— Это только кажется, — он провел пальцем по моим губам. — А знаешь, почему я в этом так уверен?
— Почему?
— Потому что я не был тем человеком, который любил тебя в абсентовом Париже.
— Нет? — я разочарованно вздохнула. — А кем же тогда был ты?
Он усмехнувшись поцеловал меня:
— Именно тем, кто расстрелял тебя под звуки радио.
— Ты все шутишь! — Марианна покачала головой. — Странные вы все-таки, мужчины. Говоришь вам о хорошем, а вы стараетесь всему этому придать какой-то негативный оттенок, — отвернувшись от меня, она замолчала.
— У тебя такой большой опыт общения с противоположным полом? — я развернул ее в свою сторону. — Или это по большей части теоретизирование?
