Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том II

«Он тот Единый, сам-себя-создавший, Создатель сущего всего.

Во всем Он Сам Себя являет; нет смертного, кто ВИДЕЛ БЫ ЕГО,

Тогда как САМ ОН видит все!»

Климент описывает Василида Гностика как «философа, преданного размышлениям о божественном». Это очень уместное определение приложимо ко многим основателям более значительных сект, которые все впоследствии были поглощены той огромной смесью неясных догматов, насильно введенных Иринеем, Тертуллианом и другими, которую теперь называют христианством. Если эти секты должны называться ересями, то и раннее христианство само должно быть включено в их число. Василид и Валентин предшествовали Иринею и Тертуллиану, и у последних двух отцов было меньше фактов, чем у предшествовавших двух гностиков, чтобы доказать, что их ересь более правдоподобна. Ни божественное право, ни истина не привели к торжеству их христианства; только судьба была благоприятна. Мы с полной обоснованностью можем утверждать, что нет ни одной из этих сект — каббализма, иудаизма, включая и нынешнее христианство, — которая не возникла бы из двух главных ответвлений того единого материнского ствола, однажды существовавшей всемирной религии, которая предшествовала эпохе Вед, — мы говорим о доисторическом буддхизме, который впоследствии вылился в брахманизм.

Религия, которую первоначальное учение ранних малочисленных апостолов наиболее напоминало — религия, проповедуемая самим Иисусом — была старшей из этих двух, это был буддхизм. Последний в таком виде, в каком он преподавался в своей первичной чистоте, и доведенный до совершенства последним Буддой — Гаутамой, основывал свое этическое учение на трех основных принципах. Он утверждал, что 1) все существующее существует вследствие естественных причин; 2) что добродетель приносит себе свою награду, а порок — свое наказание; и 3) что состояние человека в этом мире есть состояние находящегося на испытании. Мы могли бы добавить, что на этих трех принципах покоилась всеобщая основа каждой религиозной веры; Бог и индивидуальное бессмертие для каждого человека — если только он его завоюет. Как бы ни были головоломны последующие теологические доктрины; как бы ни казались непостижимыми метафизические абстракции, вызывавшие конвульсии в теологии каждой из великих религий человечества, как только она обретала почву под ногами, — вышеприведенное оказывалось сущностью каждой религиозной философии, за исключением позднейшего христианства. Это было так у Зороастра, Пифагора, Платона, Иисуса и даже Моисея, хотя в учения этого еврейского законодателя было внесено так много благочестивых искажений.

Мы хотим посвятить настоящую главу главным образом краткому обзору многочисленных сект, признававших себя христианами; то есть, тех, кто верили в Christos или ПОМАЗАННИКА. Мы также постараемся объяснить последний термин с каббалистической точки зрения и показать, что он появляется во всех религиозных системах. В то же самое время было бы полезно разобраться, насколько ранние апостолы — Павел и Петр — согласовались в своем проповедовании Нового Завета. Мы начнем с Петра.

Мы должны еще раз вернуться к этому величайшему из всех мошенничеств отцов церкви, тому, которое неоспоримо привело римско-католическую церковь к ее незаслуженному владычеству, а именно — к бесстыдному утверждению вопреки свидетельству истории, что Петр принял мученическую смерть в Риме. Вполне естественно, что латинское духовенство будет цепляться за это утверждение, так как с разоблачением жульнической сущности этого предлога, догмат апостолической преемственности должен разрушиться.

В опровержение этой абсурдной претензии в последнее время появилось много талантливых трудов. Среди других мы отметим труд Д. Рибера «Христос Павла», который опровергает эту претензию совсем просто. Автор доказывает: 1) что до царствования Антонина Пия никакой церкви в Риме учреждено не было; 2) что так как Евсевий и Ириней оба сходятся на том, что Линий был вторым епископом Рима, в чьи руки «благословенные апостолы» Петр и Павел передали церковь после ее постройки, то это не могло быть ни в какое другое время, как только между 64 и 68 гг. н. э.; 3) что этот промежуток лет приходится на царствование Нерона, так как Евсевий констатирует, что Линий состоял на своей должности двенадцать лет («Ecclesiastic History», кн. III, гл. 13), поступив на нее в 69 г. н. э., год спустя после смерти Нерона, и умерев в 81 г. После этого автор утверждает, имея на это твердое основание, что Петр не мог быть в Риме в 64 г. н. э., так как он тогда был в Вавилоне, откуда он написал свое первое Послание, дата которого установлена д-ром Ларднером и другими критиками точно в этом году. Но мы думаем, что самым лучшим аргументом является доказательство, что трусливый Петр не обладал таким характером, который позволил бы ему рискнуть поселиться так близко к Нерону, который в то время «кормил диких зверей в Амфитеатре плотью и костями христиан» [417, с. 123].

Возможно, что Римская церковь проявила, именно, последовательность, выбрав себе в качестве титулованного основателя того апостола, который трижды отказался от своего Учителя в момент опасности; кроме того, это был единственный апостол, за исключением Иуды, который спровоцировал Христа на Обращение «Враг». «Отойди от меня, САТАНА!» — восклицает Иисус, упрекая насмехающегося апостола [Евангелие от Марка, VIII, 33].

В Греческой церкви хранится предание, которое никогда не встречало одобрения Ватикана. Первая прослеживает происхождение этого предания к одному из вождей гностиков — к Василиду, возможно, жившему во время правления Траяна и Адриана в конце первого и в начале второго века. В отношении этого предания можно сказать, что если этим гностиком был Василид, то он должен быть признан достаточным авторитетом, так как Василида считают учеником апостола Матфея, а также учеником Глаука, ученика самого Св. Петра. Если принадлежность этого повествования была бы удостоверена, то Лондонскому Комитету по пересмотру Библии пришлось бы добавить новый стих к евангелиям Матфея, Марка и Иоанна, в которых рассказывается о троекратном отречении Петра от Христа.

Это предание, о котором мы говорим, подтверждает, что в то время, когда этот апостол, испугавшись обвинения слуги первосвященника, три раза отрекся от своего Учителя, и петух уже пропел, Иисус, который в это время в сопровождении солдат проходил по передней, повернулся и, глядя на Петра, сказал:

«Истинно, говорю тебе, Петр, ты будешь отрекаться от меня во все грядущие века и не перестанешь до тех пор, пока не состаришься и не протянешь свои руки, и другой подпояшет тебя и понесет тебя туда, куда ты сам не захочешь».

Последняя часть этого предложения, говорят греки, относится к Римской церкви и предсказывает ее постоянное отступничество от Христа, под маской фальшивой религии. Позднее это было внесено в двадцать первую главу «Евангелия от Иоанна», но вся эта глава была объявлена подделкой еще до того, как было обнаружено, что апостол Иоанн никогда этого «Евангелия» не писал.

Анонимный автор «Сверхъестественной религии», труда, который в течение двух лет переиздавался несколько раз и, как говорят, был написан выдающимся богословом, — неопровержимо доказывает поддельность четырех евангелий или, по меньшей мере, полную их переделку в руках слишком усердного Иринея и его приспешников. Четвертое евангелие полностью опровергнуто этим талантливым автором; чрезвычайные подделки отцов церкви первых веков ясно доказаны, и относительная ценность евангелий разобрана с беспрецедентной силой логики. Каждая строчка этого труда убеждает. Из него мы приведем следующее:

«Мы бесконечно больше выигрываем, чем проигрываем, отбросив веру в реальность божественного откровения. Пока мы сохраняем чистым и ненарушенным сокровище христианской нравственности, мы ничего не теряем, кроме унижающих нас элементов, добавленных к ней человеческим суеверием. Мы больше не обязаны верить богословию, которое оскорбляет разум и нравственное чувство. Мы освободились от грубых антропоморфических представлений о Боге и Его правлении над вселенной, и от еврейской мифологии мы поднимаемся к более высоким концепциям о бесконечно мудром и благодетельном Существе, правда, скрытом от наших конечных умов в непроницаемой славе божественности, но чьи законы чудесной всеобъемлимости и совершенства мы всегда осознаем действующими вокруг нас… Аргумент которым так часто пользуются богословы, что божественное откровение необходимо человеку и что некоторые взгляды, содержащиеся в таком откровении, требуются для нашей нравственной сознательности, — есть только плод воображения и извлечен из того самого откровения, которое он стремится отстоять. Единственное, что абсолютно необходимо человеку, — это ИСТИНА, и только к ней, к ней одной наша нравственная сознательность должна приспосабливаться» [259, т. II, с. 489].