После одинокой смерти низверженного императора Го-Дайго в Йосино победоносный сёгун Асикага Така-удзи воздвиг храм Тэнрюдзи на восточной окраине Киото (1339 г.) в память о покойном и во искупление собственных грехов. Он доверил главенство над храмом самому известному буддийскому монаху того времени — Сосэки (Мусе Кокуси, 1275–1351), который был доверенным лицом покойного императора. Неоспоримые личные достоинства и богатый опыт делали его лучшей кандидатурой для столь высокой и ответственной должности. Будучи уроженцем Исэ, Сосэки стал монахом в возрасте девяти лет. Изучив сутры и тантрические ритуалы, он обладал всем объемом религиозного знания того времени. Он получил печать Просветления от наставника Кэнниси (Буккоку Кокуси, умер в 1314 году), сына императора Го-сага, который еще в юности отказался от мирской жизни и встал на путь просветления. За долгие годы скитаний Сосэки, движимый религиозным рвением, любовью к природе и уединению в горах, посетил множество великих храмов и святилищ. Какое-то время (1334–1336) он возглавлял храм Нандзэндзи.
После назначения на должность настоятеля храма Тэнрюдзи Сосэки становится центральной фигурой буддийского движения в столице. В соавторстве с Гэньё (1269–1352), Сюсином (1321–1388) и своим высокоодаренным учеником Дзэккаем (умер в 1405 году) он составил «Сборник писаний Пяти гор», посвященный исследованиям китайского классического наследия периода Сун и неоконфуцианской философии Чжу Си. Ранее мы уже упоминали о том, какое влияние на китайский буддизм оказали неоконфуцианство и дзэн. Японские монахи более склонялись к метафизике неоконфуцианства, идеи которого они интерпретировали в натуралистическом духе. Благодаря их усилиям китайская философия укоренилась и в Японии.
В Китае восхищение наставником Мусе (Сосэки) не ограничилось сферами искусства и науки. По его совету сёгун снарядил корабль под командованием монаха Са-кугэна для закупки в Китае драгоценностей и потребительских товаров (1342 г.). Это положило начало торговым отношениям, которые благодаря усилиям усердных монахов со временем весьма расширились. В японской истории этот эпизод упомянут в связи с «Тэнрюдзи-бунэ» («кораблем из Тэнрюдзи»).
Имя Мусе ассоциировалось с возведением новых храмов и многими художественными произведениями того времени. По его настоянию сёгун обнародовал указ от 1338 года, что привело к построению дзэнских храмов в шестидесяти шести местах — «храмов для умиротворения страны» (анкокудзи). Фактически это стало продолжением древней традиции провинциальных храмов (кокубун-дзи), благодаря которой в эпоху Нара буддизм распространился по всей Японии и обрел популярность среди населения. В то время как наставник Мусе и многие его последователи обладали политическим влиянием и нередко занимали высокое положение при дворе сегуна, провинциальные монастыри привлекали представителей всех сословий.
Японский дзэн достиг высокой степени развития во время долгого правления третьего сегуна Асикага Йоси-мицу (1367–1395). По его приказу в 1383 году был возведен монастырь Сёкокудзи, в качестве филиала Тэн-рюдзи. Первым настоятелем этой обители стал Мьёха — племянник и любимый ученик Мусе, также известный как наставник Фумиё (умер в 1388 году). Согласно новому дзэнскому уложению этот храм был включен в список «Пяти гор» Киото. В 1386 году сёгун официально установил иерархию дзэнских храмов. Превыше двух групп киотских и камакурских монастырей стоит главный храм страны — Нандзэндзи. К концу XIV столетия строительство новых храмов прекратилось, как и остановилось распространение самого дзэнского движения. Провинциальные обители стали получать указания и духовные наставления непосредственно из Киото и Ка-макуры.
Следует особо отметить два дзэнских храма, основанные в резиденциях сегунов Иосимицу и Йосимаса, причем не столько в силу их религиозной значимости, сколько вследствие несомненной художественной ценности. Оба храма ассоциируются с именем Мусе, и это несмотря на то, что ко времени их возведения наставника уже не было в живых. Дворец Кинкакудзи («Золотой павильон», 1397 г.), в котором Йосимицу провел последние годы своей жизни, после его смерти стал дзэнским храмом Рокуондзи, но именно Мусе почитается его основателем.
Следуя примеру своего великого предшественника, Иосимаса построил на Восточной горе великолепный дворец Хигасияма-доно, причем несмотря на то, что это было время, когда его имущество подверглось жесточайшему истреблению огнем и мечом. После его смерти в 1490 году дворец был перестроен в храм Дзисёдзи. Фактически первым настоятелем стал монах Суимэй, но опять же в качестве основателя монастыря верующие почитают Мусе. Резиденция Тёгудо, в которую удалился сёгун, посвятив последние годы своей жизни аскетической практике, представляет собой старейшую комнату для чаепития, размером, который впоследствии стал стандартом, в четыре с половиной длины коврика в поперечнике (около десяти квадратных футов). Буквально в двух шагах от этого строения Иосимаса воздвиг двухэтажный «Серебряный павильон» — Гинкакудзи. Дворцовый сад, созданный по проекту Сёами, просуществовал с 1450-го по 1530 год. В нем сочетались песок и вода, деревья и скалы. В то время как в других монастырских садах ощущался дух духовности, садово-дворцовый комплекс Гинкакудзи отличался природной гармонией и представлял собой произведение высокого искусства.
Популяризация учения
Японская аристократия впервые познакомилась с учением дзэн в период Камакура. Строгая дисциплина, отвага и безразличие к смерти — то есть то, что отличало практику дзэн, — соответствовало понятиям класса воинов-самураев. Однако изначально дзэн был открыт и для простых людей. Это подтверждают слова Эйсая: «Иметь в сердце сострадание бодхисаттвы и стать заботливым отцом для всех живых существ». Он набирал себе учеников из даймьё (феодалов) и аристократов, но при этом не отказывал ни одному бедняку, обратившемуся к нему за помощью и наставлением. Его сострадание к простому люду обусловливалось двумя предпосылками: религиозным идеалом бодхисаттвы и государственными соображениями. Религиозный гений Догэна был по своей природе универсален и поэтому взывал к сердцам как богатых, так и бедных. Основная часть его литературных трудов написана по-японски. Среди его последователей было немало мирян, и даже женщин. Китайский наставник школы Риндзай — Лань-цзи Дао-лунь из Кэнсёд-зи — также допускал женщин до религиозной практики и, так как не говорил по-японски, общался с ними через переводчиков.
С началом эпохи Муромачи связи с населением стали более тесными. Провинциальные храмы стали своего рода проводниками учения по всей стране. Наиболее известные дзэнские наставники проповедовали японский стиль (кана-хёго), доступный для понимания неграмотных слоев населения. Благодаря этому аутентичное дзэнское учение без ущерба для основных положений доктрины распространилось повсюду. Метафизическая сущность доктрины по-прежнему оставалась все той же — достижение природы Будды и обретение разума Будды.
Не отличаясь большой оригинальностью, наставники того времени повторяли старые тезисы, давали прежние психологические советы и использовали былую терминологию. В поэзии того времени практически не появляется новых мотивов и не используются новые художественные приемы. Тем более поражают воображение энтузиазм и рвение наставников, которые воспламеняли сердца своих учеников. Однако в процессе исторического развития никогда не удавалось избежать досадных ошибок. Путь популяризации, который становится путем посредственности и упрощения, нередко становится коротким. В конце этого периода многие дзэн-ские наставники стали сочувственно относиться к людским слабостям и перешли ту грань, что отделяет Закон Будды от мирских способов решения человеческих проблем.
В методиках того времени китайские элементы практики отходят на второй план. Отказываясь от привычных парадоксальных утверждений, наставники начинают рассуждать о дзэн как о некой понятийной категории. Они говорят об интеллектуальной ценности учения и дают методические рекомендации. Вольно толкуя доктрину о прямой трансформации сознания, они оставляли место для интерпретации сутр. Мусе, наиболее выдающийся деятель раннего периода Муромачи, искусно облек свое учение в японские одежды и сделал его доступным для всеобщего понимания. В его главной работе — «Мусю-мондё» — сущность дзэн объясняется в форме вопросов и ответов. Так же как и в случае с Догэном, его вера развивалась на основе осознания преходящей сущности всего мирского, что впоследствии дало импульс к духовному озарению.
