Первый момент состоит в следующем: жесткое применение негибкого принципа, который считается непреложным законом, производит нечто, подобное себе: убеждение в непреложности этого принципа.
Второй момент: тот, кто действует в качестве учителя, не будучи должным образом назначенным и сгармонизированным, на самом деле не может применять даже принципы. Одно дело изучать принципы, другое — пытаться их применять.
Прежде всего нужно различать ситуации, людей и потребности, что ведет к осознанию многих измерений принципа: как, например, следующего: «Человек — это механическое устройство».
Прочтите, что написано людьми, которые пытались только изучать принципы (вроде приведенного выше). Вы увидите, что они совершили ошибку: полагая, что изучают, пытались учить. Даже в столь узком диапазоне их способность к различению, по нашей терминологии, является «варварской».
По этой причине систематизацию должны сопровождать правила гибкости, иначе она станет реальной антитезой тому, с чем мы работаем: эволюции, которая частично определяется окружением и воздействием, частично решимостью индивида, частично факторами, стремящимися в первозданном виде сохранить присущее самой их природе разнообразие и тонкость.
Одна леди пишет, что она религиозна, читает наши книги, и ей показалось, что они написаны языком, характерным для «высшего общества».
Это показывает, насколько различными могут быть мнения — вплоть до противоположности. Видите ли, люди часто обвиняют нас в том, что в наших позициях есть нечто от «низшего общества».
Что касается меня, то я предпочитаю думать, что последнее утверждение несколько ближе к истине. В конце концов, разве на вершине социальной пирамиды не считается плохим тоном поучать других, указывая, насколько неправильно они все делают и, следовательно, им необходимо измениться?
Традиционно люди «высшего общества» не занимаются ни критикой, ни рекомендациями по изменениям — они просто отдают приказы, и значительно более конкретно оформленные, чем попытки что-то изменить или реформировать.
На мой взгляд, если уж так надо повесить ярлык, то усилия по изменению людей больше характерны для «нижней прослойки среднего класса». Подобная деятельность также вполне обычна и для пролетарских активистов.
Когда вы «выше», то делаете меньше, а являетесь — большим или чувствуете, что являетесь.
В сказках советы королю дают крестьяне или даже нищие; часто советчиками оказываются мудрецы. А давали ли короли когда-нибудь советы мудрецам или хотя бы нищим?
Люди «высшего класса» или те, кто считает, что принадлежат к нему, сосредоточены на подражании королям и им подобным, то есть тем, кто действительно является «самым-самым».
Эта картина традиционна, да и сейчас положение дел не слишком изменилось, если вообще есть изменения. «Высший класс» по-прежнему существует во всех странах. Чем выше вы поднимаетесь, тем меньше интереса к учебе вы там встречаете, не считая, конечно, пустых разговоров.
Конечно, и в низшем классе есть множество невежд. И, полагаю, они введены в заблуждение именно многословным якобы «высшим классом» (я имею в виду литераторов, композиторов, учителей, ученых-схоластов, художников и им подобных деятелей по распространению информации), навязавшим обществу мнение, что сия разношерстная компания и есть «высший класс».
Однако не стоит беспокоиться. Вспомните высказывание: «Высший класс на земле вряд ли дотягивает до низшего класса на небесах». В конце концов, наша корреспондентка пишет, что она «религиозна», и поэтому такая цитата, скорее всего, принесет ей некоторое утешение.
В.: Как вы можете оправдывать влияние, оказываемое на людей против их желания? Разве можно сделать что-либо доброе путем обмана?
О.: Я ничего не знаю о влиянии, которое оказывают на людей против их желания, и вы должны быть уверены, что знаете, о чем говорите, употребляя слово «обман».
Рассмотрим сначала вторую часть вопроса: возможно, вы называете обманом, когда что-то делают, не ставя другого человека в известность. Хорошо, а как насчет тайной благотворительности?
Как насчет помощи, которую оказывают, делая вид, что никакой помощи нет? В вашем представлении об обмане есть по меньшей мере изъян; люди используют подобные броские фразы, совершенно их не обдумывая.
Но если говорить о влиянии, оказываемом на людей против их желания, то хотелось бы рассказать такую историю.
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕ ХОТЕЛ ПРИНИМАТЬ ЛЕКАРСТВА
Однажды некий человек пришел к доктору и сказал:
«Я знаю, что лекарства не могут излечит мою болезнь, я это вывел из собственного опыта общения с докторами и из своих убеждений. Если вы так мудры, как о вас говорят, — излечите меня без лекарств, как я того хочу».
Доктор дал пациенту тросточку и сказал:
«Возьмите эту трость и ежедневно, в течение двадцати дней, совершайте с нею прогулки в три мили, а затем возвращайтесь ко мне».
Когда этот человек пришел к доктору в следующий раз, он был уже здоров. Доктор сказал:
«Вы не верили в действенность лекарств, поэтому я обработал ручку тросточки лекарственным порошком. Ваша рука потела, и порошок проникал в организм».
Возвращаясь к действию против желания, спросим, чего же на самом деле ХОТЕЛ пациент: излечиться или не применять лекарств? Я советую вам, во избежание путаницы в голове, не пользоваться идеями, встретившими поддержку, и стараться мыслить самостоятельно.
Недавно я беседовал с одним выдающимся ученым[12] и изобретателем. Он объяснял мне, как обращаться с новой бытовой машиной.
Я сказал:
«Все прекрасно, но машина требует, чтобы за ней присматривали. Не могли бы вы настолько ее автоматизировать, чтобы домохозяйке не надо было каждый раз, после звонка, выполнять разные действия? Ведь это требует времени».
Он ответил:
«Эта машина — "гибрид" технологии и психологии. Путем тестирования мы установили, что человек охотнее купит машину, если будет думать, что без него она функционировать не сможет».
И это напуганное создание является венцом творения. Да, именно он — реальный человек двадцатого века, а не тот мифический персонаж, которым он себя считает.
Я слышал, как вы говорили, что прочли в переводе несколько моих книг и что перевод был нехорош.
Я слышу подобные высказывания с тех самых пор, как около тридцати лет назад была переведена моя первая книга.
В самом деле, мне об этом говорят, пишут и даже останавливают меня на улице, привлекая мое внимание к данной проблеме.
Такие люди никогда не бывают удовлетворены, и это является главной их характеристикой.
Вы спросите, откуда я это знаю и почему придерживаюсь именно такой точки зрения, а не думаю, что люди стремятся оказать помощь и действуют из лучших побуждений?
Два обстоятельства: первое — опыт, второе — проведение соответствующих экспериментов.
Опыт говорит мне, действует ли человек из лучших или из худших побуждений. Эксперимент же может дать весьма забавные результаты.
Например, когда я посылал жалобщика указать переводчику на ошибки, дело доходило чуть ли не до рукопашной. Это никогда ни к чему не приводило, и чаще всего оказывалось, что ни тот, ни другой не знают, что значит ПРАВИЛЬНЫЙ перевод. Опять-таки бывает, что критику удается убедить переводчика в том, что тот ошибся, но при этом сам он, критик, не всегда прав. Мне известны случаи, когда весьма настойчивый человек оспаривал адекватный перевод и ему удавалось убедить переводчика изменить текст; а позднее я обнаруживал, что не было иного мотива его менять, кроме того, что у критика более сильная личность и он запугал переводчика!
По этим и другим причинам я в течение многих лет избегал данной темы.
В.: Я прочитал множество ваших ответов на разные вопросы, однако вынужден сказать, что среди этих вопросов нет таких, какие задал бы я. Почему же вам не предлагают более умных вопросов?
О.: Это один из наиболее важных вопросов, которые можно задать, и я провел небольшое исследование на эту тему. Действительно, люди утверждают, пишут или говорят, что им не нравятся вопросы, задаваемые нам, и что они сами сделали бы это лучше, или, во всяком случае, вопросы у них были бы другими.
Вот что интересно — когда случается такое, я, как и сейчас, неизменно отвечаю следующее:
«Если вы хотите задать более представительные, более глубокие или более интересные вопросы, вы имеете на это полное право, и я отвечу на них».
От таких вопрошателей я вообще никогда не получал вопросов, которые бы: (а) большинство присутствующих признало более интересными или глубокими; (б) какие бы не содержались в вопросах, заданных ранее, и ответы на них, соответственно, уже были даны; (в) которые бы остались без ответа, потому что ранее появлялись в несколько иной форме.
