Непреложна одна истина, которую мы должны бы всегда помнить: что мы живем в океане света, любви и блаженства, который окружает нас всегда во все времена; этот океан – Жизнь Бога. Как физическое солнце затопляет землю своим сиянием, так и эта Жизнь просвещает всех, но с той разницей, что это Солнце мира никогда не заходит ни для одной из его частей. Мы закрываемся от этого света нашим себялюбием, нашим бессердечием, нашей нечистотой, нашей нетерпимостью, но оно все же продолжает светить над нами, окружая нас со всех сторон, напирая на построенные нами стены с мягкой, но неутомимой настойчивостью. Когда душа разрушает эти замыкающие стены, свет вливается неудержимо и душа радуется в этом солнечном сиянии, вдыхая блаженный воздух неба. «Ибо сын человеческий пребывает на небесах», хотя он и не знает того; и небесные дуновения доносятся до него каждый раз, как он пожелает, ибо Бог охраняет его независимость и не желает проникать в Его сознание, пока оно само не раскроется, приветствуя его. «Се стою у двери и стучу: если кто услышит шаг Мой и отворит дверь, войду к нему…»[314] Это изречение передает отношение каждого высшего Существа к развивающейся человеческой душе: не из недостатка сочувствия происходит это ожидание, пока не откроется дверь, а из глубокой Мудрости.
Человек должен оставаться свободным. Он не раб, он – Бог в зачатке, и его рост не должен совершаться насильственно, он должен исходить изнутри велением его собственной воли. Лишь когда воля его согласна, – учит Джордано Бруно, – Бог начинает влиять на человека, хотя «Он всюду присутствует, готовый прийти на помощь каждому, кто обращается к Нему с разумением и кто беззаветно отдается ему с преданностью воли».[315] «Божественная сила, проникающая все и вся, не предлагает и не отвергает иначе как через усвоение или отвержение самим человеком».[316] «Она проникает быстро и решительно, подобно солнечному свету и являет себя каждому, кто поворачивается к Ней и раскрывается для Нее… Окна открываются и солнце проникает мгновенно, то же самое происходит и в этом случае».[317]
Из всего этого следует, что чувство «прощения грехов» есть переживание, наполняющее сердце радостью тогда, когда воля человека настроена в созвучии с божественной Волей, когда в раскрытые окна души вливается солнечный свет любви, света и блаженства, когда часть чувствует себя единой с Целым и Единая жизнь проникает все существо человека. Вот та благородная истина, которая придает жизненное значение даже самому грубому представлению об «отпущении грехов» и которая, несмотря на неполноту этого представления, делает его нередко вдохновителем для чистой и духовной жизни. Это и есть та истина, которая дается в малых мистериях.
Во всех религиях существуют определенные церемонии или ритуалы, которым верующие придают большое значение, считают, что они оказывают благое влияние на принимающих в них участие. Церемонии эти обозначались словами таинства, или иным однозначащим термином и все они носили один и тот же характер. Истинная суть и значение этих церемоний объяснялась народу лишь поверхностно; их истинное значение составляло в древние времена предмет изучения в малых мистериях.
Особый характер таинства заключается в его двух основных чертах. Первая – его внешняя церемония, которая есть ни что иное, как картинная аллегория, представление с помощью действия и известных материальных предметов, употребляемых особым способом, что отличает церемонию от словесной аллегории, от изложения данной истины посредством слов. Цель такою представления – изобразить как в живой картине известную истину, которую желательно внедрить в сознание присутствующих. В этом – первая и очевидная особенность таинства, отличающая его от других видов богослужения и медитации. Его назначение – воздействовать на людей, которые без подобного изображения не смогли бы уловить заключающуюся в таинстве истину, показать им в живой изобразительной форме ее внутренний смысл.
Правильное изучение таинства должно бы начинаться с понимания, что мы имеем дело с картинной аллегорией; следовательно, мы должны изучить: материальные предметы, входящие в состав аллегории, способ их употребления и значение совершаемого таинства.
Вторая особенность таинства состоит в том, что оно принадлежит к области невидимых миров, которые изучаются оккультной наукой. Лицо, совершающее обряд таинства, должно бы владеть этим знанием, так как большая часть действенной силы таинства зависит от знания отправляющего церковную службу. Таинство соединяет материальный мир с невидимыми областями, оно служит звеном между видимым и невидимым. И не только звеном, но и определенным методом, посредством которого энергии невидимого мира превращаются в явление физического мира; истинный метод видоизменения энергии одного вида в энергию другого вида совершенно такой же, какой происходит в гальваническом элементе, когда химическая энергия превращается в электрическую.
Суть всех энергий одна и та же, как в мире видимом, так и в невидимых мирах; но проявление энергии различается в соответствии с материей, через которую она проходит. Таинство служит как бы тиглем, в котором совершается духовная алхимия и заключенная в нем энергия, подвергаясь известным воздействиям, принимает новый, видоизмененный вид. Таким образом силы, принадлежащие высшим мирам вселенной, могут быть приведены в непосредственное соприкосновение с людьми, живущими в физическом мире и могут воздействовать на них как здесь, на земле, так и в своей собственной области. Таинства представляют собою тот конечный мост между видимым и невидимым, который дает возможность силам невидимых миров воздействовать на всех, принимающих участие в таинстве, если их внутреннее состояние удовлетворяет необходимым требованиям.
Таинства христианской церкви утеряли много своего значения и понимания их оккультной силы в сознании людей, отделившихся от римско-католической церкви во время «Реформации». Предшествующее разделение на Восточную греко-православную и Западную Римскую церковь не имело влияния на веру христиан в силу таинств. Таинства оставались в обеих церковных общинах признанным звеном между видимым и невидимым и освящали жизнь верующего от колыбели до могилы, начиная с привета в св. крещении и до напутствия в миропомазании. Таинства были установлены оккультистами, которые знали невидимые миры и сознательно соединяли употребляемые материалы, произносимые слова и производимые жесты с такой целью, чтобы они достигали известных результатов.
Во времена Реформации отделившиеся церкви, сбросившие с себя иго Рима, были руководимы не оккультистами, а обыкновенными мирянами и все они, и хорошие, и плохие, были одинаково глубоко невежественны в явлениях невидимых миров и сознавали одну только внешнюю оболочку христианства, букву ее догматов и внешнее богослужение. Последствия этого невежества сказались в том, что таинства утеряли свое верховное значение в христианском богослужении и в большинстве протестантских общин свелись к двум: крещению и евхаристии. Хотя в наиболее значительных из отделившихся церквей священное значение остальных и не отрицалось явно, но эти два таинства были выделены особо из остальных как обязательные для каждого члена церкви, как необходимые для того, чтобы быть ее признанным полноправным членом.
Общее определение таинства дается правильно, если исключить излишние слова – «установленные Самим Христом» – в Катехизисе англиканской церкви; хотя и эти слова могли бы быть сохранены, если слову «Христос» придать мистическое значение. Там таинство определяется так: «Внешний и видимый знак внутренней духовной благодати, даруемой нам, установленный Самим Христом, как средство, благодаря которому мы воспринимаем благодать и залог, обеспечивающий нам таковую».
В этом определении мы находим обе отличительные черты таинства, изложенные выше. «Внешний и видимый знак» – картинная аллегория, а выражения: «средство, благодаря которому мы воспринимаем благодать» и «знак внутренней, духовной благодати» выясняют второе свойство таинства. Эти последние слова должны бы быть внимательно продуманы теми членами протестантских церквей, которые относятся к таинствам не более как к внешним церемониям. Ибо эти слова ясно говорят, что таинство есть действительно средство, благодаря которому благодать достигает до нас, из чего следует, что без этого посредничества она не могла бы перейти подобным же образом из мира духовного в физический мир. В этих словах – ясное признание второго аспекта таинства как средства, благодаря которому духовные силы приводятся в действие на земле.
Чтобы понять значение таинства, мы должны признать существование оккультной или скрытой стороны Природы, которая составляет ее жизненную, ее сознательную сторону, вернее, разум в Природе. В основе всех священнодействий кроется уверенность, что невидимый мир производит могущественное влияние на мир видимый, и для того, чтобы понимать таинства, мы должны иметь хотя бы некоторое понятие о тех невидимых разумных Силах, которые управляют Природой. Мы уже видели, изучая доктрину Св. Троицы, что Дух проявляется как троичное Я (Self), а так как Поле Его проявления есть Материя, т. е. внешняя сторона Природы, то ее и рассматривают не без основания как саму Природу. Необходимо изучить оба ее аспекта, как жизни, так и формы, чтобы правильно понять таинство.
