Спустя всего месяц после отставки Вилигута немцы вторглись в Польшу, запылал огонь Второй мировой войны. «Распутин Гиммлера» на всё время войны оказался наедине с забвением и неважным здоровьем. Эльза Балтруш, бывшая членом персонального штаба Гиммлера, была назначена его «домоправительницей». Она оставалась верной Вилигуту до его смерти. Вначале им была предоставлена квартира в Ауфкирхен, но в мае 1940 года они смогли переехать в Вердерхоф, в легендарный для Вилигута город Гослар. К несчастью, эти квартиры в 1943 году были реквизированы медицинскими властями, и жильцам пришлось переехать в эсесовский гостевой домик на озере Вёртерзее в Австрии. В конце войны Вилигут был передан в лагерь беженцев британскими оккупационными войсками. Оттуда ему было позволено вернуться в Зальцбург, но там он оказался несчастлив в окружении семьи, для которой он стал чужим. Получив необходимые документы, с семьёй фрау Бальтруш он отправился в Арользен на севере Германии. К этому времени Вилигут лишь периодически приходил в сознание, и, как, говорят, бесконечно повторял свои мантры. По приезду в Арользен, на Рождество 1945 года, Вилигута настиг приступ, и в семь часов утра 3 января 1946 года он умер. Он похоронен на кладбище в Арользене[13].
Сложно что–то добавить к собственным сочинениям Вилигута в описании сути его традиции, только самые общие очертания. Ключевыми элементами этого учения являются теологические идеи (например, представления о Got/Gotos, раскрытые им в поэзии), представления об истории и положение, которое его род занимает в этой истории, а также специфический подход к пониманию рун. Понятно, что Вилигут либо со временем развивал эти идеи, либо только постепенно раскрывал карты.
Со временем Вилигут заявил, что изначальной религией германских народов был не «вотанизм», но нечто, что он называл «ирминическим кристианством», хотя в ранних записях Вилигута нет упоминаний о нём — разве только не считать таковыми использование понятий, подобных ортодоксальным христианским. Здесь Вилигут следовал выраженной Гвидо фон Листом идее, согласно которой «арманизм» (одного корня с «ирминизмом») являлся эзотерическим предшественником и культурным фоном более экзотерического «вуотанизма»[14]. Разница в том, что Лист в качестве моделей развития видел сотрудничество арманизма и вуотанизма в истории, Вилигут же усматривал наследственную вражду и раздор между «ирминическим кристианством» и «вотанизмом». Для Вилигута «вотанизм» воплощал в себе все те языческие теологические и мифологические аспекты Эдды и других древненорвежских источников, которые казались ему «чуждыми» и «отвратительными». Это представление ясно выражено в «Шёпоте Gotos — рунном знании». Хотя различия между вотанизмом и ирминизмом подчёркивались и ранее, но до того они никогда не выражались в категориях антагонизма. Попытка мифологически переосмыслить христианство как «арийскую религию» встретила тёплый приём среди многих национал–социалистов тех времён[15].
Может оказаться так, что именно последователи Вилигута придали элементу ирминического кристианства в рамках его учения большую значимость. «Объективные» источники, такие, как доклад об умственном состоянии Вилигута, в котором в середине 20–х усомнились государственные чины, упоминают вначале о том, что, по заявлениям Вилигута он «ничего общего не имеет с Вотаном», а позднее — «знает свою родословную до Водена, но утверждает, что происходит не от божества, но от человека, будто бы обладавшего особыми свойствами» (Мунд 1982: 40–41). Из этого ясно, что Вилигут действительно в какой–то мере усматривал разницу между собственными убеждениями и вотанизмом, хотя его отношение к Вотану по–прежнему остаётся весьма туманным.
Метаисторическое учение Вилигута также не слишком чётко обрисовано в его опубликованных сочинениях. Большей частью оно доступно нам из работ Эмиля Рюдигера, и из обзора Мунда (1982: 153–180). Многие события этой тайной истории взяты из исландских саг или германской истории, причём им приписаны гораздо более древние даты. В какой–то мере эта эзотерическая хронология испытала влияние учения Е. П. Блаватской, особенно второго тома «Тайной доктрины».
Среди преобладающих мотивов эзотерической истории традиции Вилигута можно выделить развитие ветвей человечества от «детей света» (Кимров)[16] и «детей камня»; конфликт ирминических кристиан (Аса–Уана–клан) и вотанистов; важность города Гослар и области гор Гарц в метаистории; ключевую роль культурного героя по имени Тойт, которого Мунд сравнивает с греческим Гермесом и египетским Тотом.
Эта метаистория, всё ещё ожидающая окончательного синтеза и стройного изложения, по всей вероятности, должна с пользой толковаться как мифическая аллегория развития сознания человечества в ходе истории.
Наиболее ясной, аутентичной, и, наверное, самой содержательной частью традиции Вилигута, дошедшеё до нас в первозданном виде, является его «Рунный ключ». Ключ этот, который действительно отличается от модели, используемой Гвидо фон Листом, изложен в статьях для «Hagal», и, по–видимому, является той частью его учения, которое оказывало на учеников наибольшее влияние. Когда Мунд беседовал с Рихардом Андерсом спустя десятилетия после смерти Вилигута, тот просто отметил: «Вот всё, что я узнал от Вилигута», и привёл следующее уравнение:
Это может показаться чересчур загадочным, но с пониманием секрета круговращения рун Вилигута, эти знаки обретают подлинное значение, а утверждение Андерса проясняется. По этому вопросу следует обратиться к написанной Габриэль Дехенд статье «Космос в представлении наших предков» (приложение B в этой книге). Статья эта является дальнейшей разработкой и прояснением учения Вилигута, изложенного в «Hagal» в 1935.
Самое проработанное и исчерпывающее разъяснение его собственной рунологии Вилигут даёт в «Шёпоте Gotos — рунном знании» (1934). Определённо, Вилигут не заинтересован в рунологической информации, собранной по крупицам из старонорвежских и староанглийских источников — для него они являются упадочными проявлениями. Его рунология основана на фундаменте, центральном представлении о космическом обращении Духа–Энергии–Материи. В нём Вилигут видит космос динамическим, но с тем и неизменным. Космос непрерывно следует одним и тем же законам. Изменение это облик мира для человеческих существ, стоящих на различных уровнях развития, и потому видящим мир постоянно изменяющимся.
Таким образом, по Вилигуту, рунология была преимущественно изучением этой эзотерической системы космического обращения, закодированного в очертаниях рун. Вот что говорит по этому поводу фрау Шефер–Гердау: «Благодаря работам доктора Тельчера, полковника Вилигута и [Эмиля] Рюдигера, мы теперь видим руны не просто буквами, своего рода первичным алфавитом, но при помощи динамики и космического порядка мы подошли к осознанию того, что руны являются «третьим ключом», в дополнение к числам и звукам (тонам), и в действительности являются сознательными знаками Энергии, в особенности разреженной энергии и токов излучения, о чём говорят и наши мифы» (Мунд: 1982: 181–182).
Сущностным для понимания рунологии Вилигута является представление о двух различных типах течения — вертикальном и горизонтальном, пересекающимся в центральной точке. Горизонтальный ток — это течение Материи, предоставляющее импульс к форме и к жизни. Это так называемая tel–руна, рассматриваемая как женственность в принадлежности к Земле, Матери. Вертикальный ток — Духовный, обеспечивает творческий принцип.
В пересечении этих двух токов возникает сознание, форма и жизнь, и отсюда берёт начало Бытие Духа в Материи, зарождение единства, представленного руной Not. Этот знак отмечает поворотный момент Необходимости.
Так называемый «Ирмин–крест», используемый Вилигутом, иначе иллюстрирует этот процесс, в форме четырёхполюсной модели:
Ключ — в способности обратить (zu wenden) нисходящее течение между вертикальными полюсами, так чтобы снова заставить его восходить.
Приняв во внимание этот ключ, а также информацию, предоставленную фрау Винклер–Дехенд (приложение B), можно с большим пониманием подойти к усвоению рунного материала в «Шёпоте Gotos — рунном знании».
Главный идеологический вклад Вилигута — в его сильном, подкреплённым традицией представлении понятий, окружающих тайную историю и его понимание рун как описаний течений различных типов энергии. Его идеи некоторым кажутся ещё более труднодоступными ввиду того, что очень многие из его современников испытывали влияние не того, что он говорил, а скорее, того, как он это говорил. Загадка Вилигута, вероятно, настолько тесно связана с его личным присутствием, что может быть, нам никогда не удастся в полной мере понять его идеи на основе лишь записанных слов.
