километровый кросс, и шел к себе принимать долгожданный душ. Я решил не подходить к нему, а проследить за тем что он тут делает, и нагнал его только на перекрестке, стараясь держаться на расстоянии не дальше одного-двух домов. Улицы были здесь не такими чистыми как в Шанхае, но какими-то приветливыми и по-доброму встречающими мои шаги. Везде солнце освещало города, а здесь оно все красило в желтый цвет, и это было непривычно. В итоге я потерял его из виду у многолюдного рынка, скорее всего он слился с толпой покупателей кур. Возвращаясь назад в отель, который с трудом можно было назвать отелем, а скорее гостевым домом, я услышал за спиной знакомый голос: «Прочему сразу не подошел?» — он стоял метрах в двадцати от меня в тени, облокотившись о широкое дерево, во рту он грыз соломинку, внимательно разглядывал меня. Под его ногами бегали проблески солнца между листьями. «Я знаю, что ты удивлен видеть меня здесь. Но это не повод за мной следить. Имей в виду: «я вижу то, о чем ты только задумываешься даже на мгновение». Вроде знакомые черты лица, но его слишком медленные движения и его слишком спокойный голос, вызывали во мне ощущение незнакомого человека. Он совсем не был больше похож на прожигателя жизни. Все это было походило на какой-то дешевый спектакль, с плохо подобранными актерами, которые не выучили свои роли. «Я наслушавшись твоих речей про энергию ци, решил приехать к мастеру У. Раз ты тут оказался, может подскажешь, где я могу его найти?» — искренне ответил я, подумав, что играть в игры с загадками не лучший для меня вариант. Он медленно опустил глаза к земле словно разглядывая там какого-то муравья, затем не спеша перекатил соломинку из одного угла рта в другой, и из подо лба растягивая слова, сказал: «Хорошо, завтра утром за тобой зайдет моя знакомая Ы и отведет тебя к нему на обучение. А пока отдохни и хорошенько выспись, а то выглядишь совсем изможденным». — он развернулся и медленно стал удаляться в обратную сторону — к рынку, но внезапно обернулся: — «Кстати это был бесплатный совет, ты мне за него ничего не должен. А то я знаю, как вы на Западе любите всем торговать», — сказал он, прищурившись от яркого солнца, скрылся за углом дома. Он удалился в желтой пелене этого городка, но его слова, голос, спокойные глаза все еще были здесь. Я поплелся в отель, собирая кроссовками всю пыль с грунтовых не мощенных еще ни разу дорог.
Давно я не слышал крика петухов, а точнее никогда, не считая тех случаев, когда это демонстрировали в кино. Это можно было бы даже назвать величественным представлением, если оно было бы уместным, скажем после обеда или ужина, а не в такую рань, когда еще даже пауки на окне не спрятались. После этого я услышал, как захлопали двери в соседнем доме, и даже застучали молотками вдалеке. Подумать только, они всерьез начинают день так рано, по зову птицы, которая хочет спариваться. Мы никогда не поймем китайцев, вероятно потому, что стараемся уклоняться от работы как можно дольше, а они берутся за нее как можно раньше. Раз я нахожусь в другом полушарии, придется жить по их правилам. Я начал жалобно зевать и растирать глаза своими волосатыми пальцами. Внизу послышался довольно громкий и продолжительный стук, похоже в дверь уже ломился почтальон, я услышал как хозяин моей комнаты с кем-то завел разговор. Потом послышались шаги, становящиеся все громче и громче из-за того что они стали приближаться к моей двери. Не открывая ее, хозяин моей комнаты, закричал во все горло: «Вставай! К тебе пришла какая-то дама! Говорит по срочному делу!». И только сейчас я вспомнил, что Конфуций обещал, что за мной зайдет его знакомая, которая занимается у мастеру У и отведет меня к нему. Как хорошо, что я не проспал этот момент, и теперь во чтобы не стало не должен упустить эту возможность. Пока я натягивал на себя выгоревшую одежду, мысленно хвалил Конфуция, что он все-таки сдержал свое слово, на которое признаться я совсем уже не надеялся. Слишком как-то не серьезно он расстался со мной на углу рынка вчера. Я спустился под скрип аплодирующих мне досок вниз, и… увидел знакомого парня-девушку в той же оранжевой куртке, которую я вытащил не так давно из океана. Она стояла с глазами котенка, перебираясь с ноги на ногу, и сильно заметно было, что ей стыдно. Вот так совпадение. «Я его ученица и меня зовут Ы», — сказала она не поднимая скромных глаз. — «Если вы готовы, я могу проводить вас к нему. Занятия начнутся через 20 минут, а идти к нему всего 15, так что у вас есть 5 минут, чтобы взять все необходимое». Я зачем-то стукнул себя по животу и гордо сказал: «Все свое ношу с собой!». Она улыбнулась и заплетающейся походкой пригласила в путь. Мы шли по вымощенной камнями тропе, которая то проникала в заросли, то обвивала горы, то расходилась на другие тропы. И каждый раз она оглядывалась на меня, когда я пытался насладиться пейзажами. Походу движения я несколько раз задавал ей вопросы, но она делала вид, что ничего не услышала, заглядываясь на пролетающих над нами птиц. Может из-за того что восходящее солнце дарит больше красок путь показался мне довольно длинным.
Мы остановились возле небольшого монастыря на густой возвышенности с просторной террасой, которая выходила прямо на горные просторы, которые показались мне, как толстые карандаши, наточенные до белизны снега. Мы прошли через широкий коридор, наполненный запахами благовоний, которые скорее усыпляли, чем бодрили столь ранним утром. Затем зашли за красные, увешанные по порядку друг за другом ленточки, и увидели человека, тянувшего носок своей ноги так высоко к небу как он мог, а затем начал водить им по кругу, не опуская ногу. С моей стороны, казалось, что он закрывал своей пяткой, прятавшееся за горами молодое солнце, лица его было не видно из-за спины. Закончив это упражнение, он стал тянуть теперь открытую ладонь точно также к солнцу, и я увидел знакомое лицо Конфуция.
«А где же матер У?» — разочарованно спросил я, толи у пустого зала, то ли у самого себя. В просторном светлом помещении было так тихо, что было даже слышно, как лучи солнца бегали по его полу.
«Я. Мастер. У». — спокойно ответил он, словно каждое его слово шло по канату
