Главный вывод из всего прочитанного автором о детских годах Гриши Грабового состоял отнюдь не в констатации удивительных (кто-то скажет, мистических) совпадений. Нет никакой мистики, есть обычное, достаточно типичное детство, которое этими самыми совпадениями и доказывается, автор нарочно привел такую обширную цитату, чтобы каждый читатель мог выбрать совпадения по своему вкусу и по своему жизненному опыту.
Нет, главный вывод заключался в том, что классики-евангелисты были правы, пропустив детские, да и последующие, до тридцатилетнего возраста, годы жизни Иисуса Христа. Судя по всему, и в них не было ничего необычного. Попытки проследить в ребенке будущее (свершившееся) величие, приписывая ему задним числом разные уникальные способности и деяния, выглядят, мягко говоря, неубедительно. Или смешно, в зависимости от таланта и ума биографа.
Когда был Ленин маленький
С кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках
По горке ледяной.
И все такое прочее. Не нужно этого. Биографы другого, не менее известного, чем Григорий Петрович Грабовой, «корифея всех наук», «гения всех времен и народов» и «отца родного» это поняли, поэтому и не писали о его детских годах, сразу позиционировав его как гения в зрелом возрасте. Так что учитесь у классиков, господа Тихоплавы, Самарин, Судаков иже с ними. Благо классиков много, на любой вкус.
В противном случае читатель может впасть в ошибку, которой не избежал и автор настоящей книги. Расчувствовавшись от нахлынувших воспоминаний детства и настроившись на вполне земной лад, он и дальнейший текст воспринимал сквозь призму реальности. Вот он, этот текст.
«Школьные годы чудесные» перешли в еще более чудесные студенческие годы! В 1980 году Григорий Грабовой поступил в Ташкентский ордена Трудового Красного Знамени университет им. В.И. Ленина — на механико-математическое отделение. «Я сдал письменный экзамен по математике на четыре и пришел на устный экзамен. А тут слух прошел, что на этот факультет уже набрали медалистов и всех остальных будут „срезать“. Преподаватель математики дал мне задачу по экспоненциальному выражению гиперболического синуса, методы решения которой, как в дальнейшем оказалось, изучались только в конце первого курса университета, и говорит: „Я ухожу на обед через две минуты. Если не успеете, дело ваше“. Я тут же наштамповал какие-то действия, написал ответ и подошел к нему сзади. Ясновидением понял, что нужно подойти сзади. Перед ним лежит книга с ответами, и мой ответ (очевидно, увиденный ясновидением в этой самой книге — Г.Э.) совпадает с тем, что в книге (что совсем неудивительно — Г.Э.) — Преподаватель об обеде забыл, крутил-вертел мою работу, а потом говорит: «Ставлю вам четыре, потому что эта функция периодическая, а вы это не учли». — «Но и в ответе этого нет». — «Ответ неправильный». В общем, поставил мне четверку, но я сдал все другие экзамены хорошо и поступил».
Некоторые критики Г.П. Грабового в этом месте начинают издевательски посмеиваться, дескать, что же вы, Григорий Петрович, с вашими-то вселенскими знаниями получили две четверки по математике на вступительных экзаменах в какой-то заштатный университет. Справедливости ради встаю на защиту Григория Петровича. В те годы чего только не случалось! В некоторых московских вузах той поры был популярен такой анекдот. Что такое чудо-юдо? Ответ: это такое юдо, которое каким-то чудом поступило в наш институт. Так что вполне возможно, что и в Ташкентском университете были свои разнарядки, квоты и процентные нормы, касавшиеся, например, выходцев из сельских школ соседнего Казахстана некоренной национальности. Перебить тогдашние разнарядки — это чудо, признаю. Но — вернемся к святому источнику.
«Если первые 2 — 3 курса обычно даются студентам с большими затратами сил и энергии, то для Григория годы учения проходили непринужденно и весело. (Это точно! Как вспомнишь, так вздрогнешь! О веселье, конечно. — Г.Э.) Еще бы! Ведь самой крупной неприятностью была необходимость писать подробное решение любых задач. «Например, я куда-то тороплюсь, все-таки мне горы нравились… ну, и вообще, разные мероприятия. А тут эту задачу по механике надо расписывать. Вот ответ и начинает ныть, гудеть вот здесь рядом. И ощущение такое, что я попусту время трачу, будучи вынужденным писать все это». (Очень точно подмеченное ощущение! — Г.Э.) Со временем все преподаватели привыкли к необычному студенту, которому пришлось доказывать свое право на оригинальность. Но на первом курсе, когда студент Грабовой во время контрольных работ и во всех полученных заданиях писал только абсолютно правильные ответы, это сначала возмущало, а потом просто смущало преподавателей. «Эта способность появилась у меня еще в детстве. И я широко пользовался ею и в школе, и в университете».
«В основном, когда я учился в университете, первым делом для меня были виноград и хозяйственные работы (дом-то был в 100 километрах от Ташкента), а когда оставалось время, я занимался учебой. (Вы еще хлопчатник забыли, Григорий Петрович! Могу вам только посочувствовать, хлопок — это не картошка и тем более не виноград! — Г.Э.) В 1982/83 учебном году я начал приходить на занятия в любое время, часто к концу контрольной работы. Даже на то, чтобы списать с доски задание контрольной, практически не хватало времени. Успевал только через ясновидение записать ответы на задание».
Куратором группы была преподаватель математики доцент Гегель Галина Александровна. Пытаясь «поймать» необычного студента на каких-нибудь махинациях (не выучил ли он ответы, раздобыв где-нибудь варианты всех контрольных работ, в том числе и прошлых лет), она стала составлять для него индивидуальные задачи, записывая их на бумаге буквально перед звонком на занятия. …Из ее затеи ничего не получилось… А Григорий Грабовой, учтя полученный опыт, «чтобы не привлекать внимания, снова, как в школе, стал выписывать до ответа какие-нибудь промежуточные действия». (В том университете, где имел счастье учиться я, за «какие-нибудь» действия ставили «неуд» независимо от правильности ответа. — Г.Э.) Однокурсник Григория Петровича Румянцев Константин Александрович пишет, что «мы считали его одаренным человеком, способным интуитивно находить правильные ответы, так как понятий „ясновидение“ или „экстрасенсорика“ у нас не было».
Да оно и лучше, без ярлыков, глубокоуважаемый Константин Александрович! Хотя, с другой стороны, без этих заклинаний все жизнеописание повисает в воздухе, являя нам картину самых обычных студенческих лет. Но тут вдруг встрял господин Самарин со своим: «В ходе научных исследований, проводимых в университете, Грабовой увлекся проблемой компьютерных вирусов. В это трудно поверить, но он научился мысленным усилием эти вирусы уничтожать. Со временем он стал фиксировать результаты таких опытов (имеется ряд подтверждений, правда, датированных несколько позже)». Трудно поверить!.. Не трудно — невозможно! Грабовой пребывал в университете в начале 80-х, когда компьютеров никто в глаза не видел не только в Ташкентском, но и в Московском университете (скажу мягче — автор не видел). А уж проблемой компьютерных вирусов были озабочены ровно в той же степени, что и проблемой СПИДа, то есть никак озабочены не были по причине полного отсутствия знания о них. Остается предположить, что студент Грабовой своим ясновидением прозрел будущие проблемы, хорошо, если не сам их и создал, с его-то способностями (автор имеет в виду не СПИД, а компьютерные вирусы, распространенный вид хулиганства среди современной продвинутой молодежи). Или уж совсем просто: погорячились вы, господин Самарин, это бывает. Больше концентрируйтесь на числах по методу Учителя, это помогает. Без шуток.
Так миновав чудесный всплеск в спокойном течении жизни, автор принялся штудировать дальше евангелие от Тихоплавов.
«В 1986 году Григорий Грабовой получил диплом инженера-механика и был направлен на работу в конструкторское бюро общего машиностроения в г. Ташкент, или, как любовно называли его сотрудники, ТашКБ. Сегодня уже можно сказать, что это бюро было напрямую связано с космонавтикой. (При советской власти только ленивый не знал, что общее машиностроение — это ракеты, так же как среднее машиностроение занимается атомными проблемами. Другое дело, что болтали об этом только очень глупые. — Г.Э.) Недалеко от Ташкента находился Центр подготовки космических полетов, где готовили спутники к запуску, а потом везли их на Байконур. Григорий Грабовой попал в расчетную группу и, конечно, моментально был замечен руководством. Еще бы! Ведь он давал мгновенно ответы, которые потом подтверждались и расчетами, и экспериментами. «Вообще-то я пользовался ясновидением, а диплом пригодился как средство защиты и доказательство того, что все сделано профессионально». (Профессионально — это когда расчеты и эксперименты, а когда ясновидение — это ясновидение. — Г.Э.) Когда сотрудники КБ убедились в необыкновенных способностях Григория давать правильные ответы на любые задачи, связанные, например, с расчетом траектории спутников, разными параметрами, то, получив задание, они сначала шли к Грабовому, узнавали ответ и затем под этот ответ разрабатывали модели, которые потом испытывали и получали абсолютно точные результаты».
