Все только что сказанное одинаково справедливо и по отношению к другим двум категориям сознания. В категории чувства или мистики мы аналогичным образом видим иерархию элементов и состояний как в статике, так и в динамике. Достаточно заменить в предыдущем изложении термин «представление» термином «восприятие», чтобы получить соответствующие выводы. Вместо классификации представлений и понятий мы будем иметь классификацию восприятий и чувствований, а вместо синтеза и анализа в разуме мы получим синтез и анализ чувства. Как мышление сокращением промежуточных этапов при эволюции сознания переходит в созерцание, так интуиция аналогично переходит в ясновидение. В категории воли как активной по преимуществу, центр тяжести переносится целиком во внутреннюю иерархию сознания. Воля сама по себе есть начало простое и она одновременно и предшествует в бытии другим двум категориям, и вытекает из них. В первом состоянии она обладает внутренней скрытой иерархией, раскрывающейся лишь в созидаемых ею результатах, а во втором состоянии она определяется в своем иерархическом достоинстве соответствующими состояниями категории разума или категории мистики, или же, наконец, их совместным действием.
Таким образом, наше сознание построено по закону иерархии во всех трех его категориях. Благодаря этому мы и имеем возможность имманентно познавать космос, как в его целостной иерархии, так и в ее отдельных органических членениях.
§ 22. Иерархия человеческих сообществ и их органическое устройство, социальные и духовные организмы
Если собственное сознание человека и окружающей природы построены по закону иерархии, то необходимо ожидать, что этот закон должен быть также справедлив и в области явлений политико-социальных и общественно-родовых. Соотношения между людьми одновременно проистекают из свойств отдельного человека и из общих законов природы. Как ни нелепа мысль, что проявления человека и людских сообществ в феноменальном плане витают в какой-то неведомой области, и во всяком случае не вполне входят в общее лоно природы, она до сих пор продолжает прямо или косвенно оказывать свое пагубное влияние. В действительности, поскольку человек или их сообщество в своих проявлениях феноменальны, они целиком входят в область феноменальной природы и лишь составляют в ней особую группу благодаря своеобразным субъективным качествам.
В силу этого общие законы природы одинаково справедливы как по отношению к окружающей человека природе, так и по отношению к нему самому, только по мере проявления в нем ноуменального проявляются новые виды закономерностей, вводящие начало свободы в цепи причинности.
Согласно этой общей доктрине, групповые проявления человека не могут не быть подчинены сопряженному действию закона иерархии и всеединства, т. е. закона синархии. Но нет необходимости ограничиваться этим дедуктивным выводом, ибо эмпирический опыт непосредственно убеждает нас в этом и индуктивно. Между отдельным человеком и общим собирательным понятием «человек» стоит следующая возрастающая иерархия: семья, род, племя, народ, раса.
Соответственно эволюции человечества повышалась в иерархическом порядке и его организация. Если в доисторическую эпоху мы видим только семью и род, то в наше время мы переживаем переходное состояние между организацией народа и группы народов, приближающихся к подрасам, а в ближайшем будущем назревает необходимость и целостной расовой организации. Ввиду необычайной сложности этой проблемы, ограничимся лишь самыми краткими умозрениями, ибо более обстоятельное исследование необходимо требует нарочитых монографий. Для того, чтобы иметь возможность сразу обрисовать проблему во всей ее ширине, начнем с изучения природы крупного общегосударственного организма — государства, объединяющего целый народ.
I. Государственное общество как организм
Большинство возражений против признания государственных человеческих обществ организмами развивается из общего положения, что свойства общества существенно отличаются от свойств индивидуального организма. Эти возражения были бы справедливы только против попыток доказательства прямого тождества с игнорированием всех различающих их особенностей. Между тем эти попытки весьма редки и конечно противны истине. Организм общества и организм отдельного живого существа, и в частности человека, существенно различаются между собой. Но в то же время нет никаких достаточных оснований отождествлять общее понятие организма с теми частными особенностями, какие организм приобретает в приложении к определенному виду существ. Идея организма есть нечто вполне общее, в каждом отдельном случае к ней примешиваются специфические особенности, но основная идея остается неизменной среди всех изменяющихся частных условий. Поэтому прежде всего необходимо отчетливо выявить общую идею организма, а уже потом удостовериться в его приложимости с одинаковой верностью и по отношению к отдельным живым существам, и по отношению к человеческим обществам.
На пути предыдущего изложения мы уже дали общее определение организма: организм есть конкретное множество, сопряженное в одно целое с кон-кретн. ым единством. Всякое множество есть совокупность единиц, поэтому простейшим множеством называется такое, которое состоит из неделимых единиц, а простейший организм — состоящий из простейшего множества и единства второго порядка. Неделимость — понятие условное и вполне зависит от назначенного масштаба данностей и определенности их свойств, так, в социологии про- стейшая неделимая единица есть человек, в физике — молекула, в химии — атом и пр.
Сложным множеством называется такое, которое состоит их совокупности множеств низшего порядка, почитаемых в этом масштабе за единицы, а сложным организмом — состоящий из сложного множества и единства соответствующего порядка. Единство сложного организма сопрягается со свойственной ему множественностью двойственной иерархией частных единств и частных множеств.
Все наблюдаемые нами в космосе организмы в действительности суть сложные организмы, ибо мы только условно принимаем малые в нашем масштабе множества за неделимые единицы. Поэтому вообще всякий организм есть совокупность организмов низшего порядка. Как единство во всем его космическом целом, так и отдельные виды проявляющегося в космосе единства имеют ноуменальную природы и происхождение, наоборот, всякое множество всегда феноменально. Дееспособное сопряжение единства со множеством, ноуменального с феноменальным в организме раскрывается в факте жизни. Идея организма и идея жизни суть лишь статическое и динамическое выражение одной и той же реальности: всякий организм всегда жив, и всякая жизнь всегда есть проявление организма. Сопоставляя две последние доктрины, мы получаем определение организма, приводимое Вормсом[130]. — «Это — живое целое, составленное тоже из живых частей». Пользуясь всеми этими общими определениями идеи организма, мы и можем обратиться к вопросу об органичности строения человеческих сообществ.
В социологии неделимой единицей является человек. Однако, если мы остановимся на этом пределе, то закроем для себя возможность установления общих аналогий между устройством его организма и устройством человеческих обществ. Поэтому мы должны рассматривать проблему в более широком масштабе, позволяющем рассматривать внутреннее устройство отдельного человека. Нам свойственно вообще познавать с точки зрения нашего сознания и изображать полученные результаты в соответствующих ей перспективах. Едва ли нужно говорить, что это отнюдь не вызывается необходимостью и происходит исключительно благодаря привычке. Наше сознание гораздо совершеннее, чем мы это обыкновенно считаем и оно без всякого труда может представлять окружающее без всяких перспективных искажений. С точки зрения нашего сознаваемого «Я» и присущего ему сознания, его собственный организм непосредственно представляется единством, а общество, в которое он входит, множеством. Это представляется вполне естественным, ибо элементы свойственной ему множественности могут быть восприняты лишь при понижении иерархического уровня сознания, а единство, объединяющее множественность человеческого общества — лишь при соответствующем повышении. Имея общую формулу: организм = единство + множественность, нам достаточно установить наличие лишь двух ее членов. Однако в литературе мы имеем доказательство бытия всех трех членов, что в сущности излишне.
Общее единство человеческого существа как по его материальной природе, так и по его психологической деятельности есть факт очевидный. О природе его психологического, вернее духовного единства ведется до сих пор много споров, но вовсе отрицать его бытие невозможно. Но наряду с этим, как справедливо говорит Лилиенфельд[131], — «человек — существо сложное. Он не единоличная, а, как выражается Гете, множественная величина».
