"Одно время, при проведении конференций, я объяснял, фотографии — увековечивание самоотражения, и что мое нежелание имело цель поддерживать удобную неопределенность относительно моей персоны. Позже я узнал, что одна леди, которая была среди помощников, и которая считала себя духовным гидом, комментировала, что, если бы она имела такое же, как у меня лицо, мексиканского официанта, она тоже не позволяла бы себя фотографировать".
"При наблюдении ловкости личной важности и однообразия способа, которым она загрязняет каждого, видящие разделили людей на три категории. Дон Хуан дал им самые гадкие названия, которые он мог придумать: ссыкуны, пердуны и блевуны. Все мы принадлежим к одной из них".
"Ссыкуны характеризуются своим рабством. Они — подхалимы, липкие и приторные. Это тип людей, которые всегда хотят сделать вам приятное: они заботятся о вас, они предупреждают вас, они балуют вас, они имеют такое большое сострадание! Но таким способом они скрывают реальные факты, что они не имеют собственной инициативы, и что они никогда ничего не делают. Они нуждаются в команде других людей, чтобы сожалеть о том, что они делают что-то. И, для их несчастья, они предполагают, что другие столь же добры как они. По этой причине они всегда огорченные, разочарованные и слезливые".
"Пердуны, с другой стороны, являются противоположностью. Раздражающие, мелочные и самодовольные, они постоянно навязываются и вмешиваются. Как только они захватывают вас, они не оставляют вас в покое. Они — самые неприятные люди, которых вы можете встретить. Если вы спокойны, пердуны приходят и накручивают вас своим дерганием, они используют вас в максимально возможной степени. Они имеют природный дар, чтобы быть учителями и лидерами человечества. Они из тех, кто убивает, чтобы удержать власть".
"Блевуны — между обеих категорий. Нейтральные, они никогда не навязываются и не позволяют быть руководимыми. Они гордые, показные и эксгибиционисты. Они создают впечатление, что они являются значительными, но они совсем не такие. Все — хвастовство. Они — афиша для людей, которые верят слишком много, но, если вы не платите им вниманием, они становятся уничтоженными в своей незначительности".
Кто — то из публики спросил его, если принадлежность к одной из этих категорий — обязательная характеристика, означает ли это, что она есть врожденное состояние нашей светимости?
Он ответил:
"Никто не рождается таким, мы становимся такими! Мы попадаем в тот или иной из этих классов из-за некоторого небольшого инцидента, который отметил нас, когда мы были детьми, подобного давлению наших родителей или других неуловимых факторов. Начиная с этого момента и по мере того, как мы растем, мы вовлечены таким способом в защиту себя, и приходит момент, когда мы больше не помним день, когда мы перестали быть подлинными, и начали действовать. Когда ученик вступает в мир магов, его основная личность уже сформирована. Он уже не может что-нибудь сделать, чтобы аннулировать это и ему остается только смеяться над всем этим".
"Но, хотя это — не наше врожденное состояние, маги могут обнаружить тип важности, который мы себе подарили, через их видение, потому что формирование нашего характера в течение лет производит постоянные деформации в энергичной оболочке, которая нас окружает".
Карлос продолжал объяснять, что личная важность питается тем же самым видом энергии, который позволяет нам сновидеть. Поэтому потерять ее — основное условие нагвализма, так как это освобождает излишек энергии для нашего использования, а также потому, что без этого предостережения путь воина мог бы привести нас к ошибке.
"Это то, что случилось со многими учениками, они начали хорошо, экономя свою энергию и развивая свои потенциальные возможности. Но они не догадывались, что, по мере того, как они получают силу, они также лелеют внутри себя паразита. Если мы собираемся уступать давлению эго, лучше, чтобы мы делали это как обычные люди, потому что маг, который считает себя важным — самая грустная вещь".
"Имейте в виду, что личная важность является предательской. Она может маскироваться под фасадом почти безупречного смирения, потому что она не спешит. После целой жизни борьбы, достаточно минимальной небрежности, слегка споткнуться, и тут она снова, как вирус, — который был выведен в тишине, или как те лягушки, которые ждут в течение многих лет под песком пустыни и с первыми каплями дождя пробуждаются из летаргии и размножаются".
"Учитывая ее природу, обязанность бенефактора пришпоривать важность его ученика, пока она не взорвется. Он не может чувствовать жалость. Воин должен узнать, как быть смиренным на самом трудном пути, или он не будет иметь даже минимальной возможности для успеха под стрелами неизвестного".
"Дон Хуан хлестал своих учеников с жестокостью. Он рекомендовал нам быть бдительными двадцать четыре часа ежедневно, чтобы держать на расстоянии осьминога "Я". Конечно, мы не платили ему вниманием! За исключением Элихио, наиболее продвинутого из учеников, все другие поддались нашим позорным склонностям. В случае Ла Горды это было фатально".
Он рассказал нам историю Марии Елены, привилегированной ученицы Дона Хуана, которая достигла большой силы как воин, но она не знала, как управлять плохими привычками своей человеческой стадии.
"Ла Горда думала, что она имела полный контроль, но это было не так. Очень эгоистичный интерес, личная привязанность оставались в ней: она все время ждала что-то от группы воинов, и это привело ее к смерти".
"Ла Горда чувствовала себя обиженной мной, потому что она считала меня неспособным вести учеников к свободе, и она никогда не принимала меня как нового нагваля. Как только руководящая сила Дона Хуана исчезла, она начала упрекать меня за мое несоответствие, или скорее за мою энергетическую аномалию, не принимая в расчет, что это было командой духа. Вскоре после того, как она соединилась с Хенарос и сестрами, она начала вести себя, как будто она была лидером. Но то, что сердило ее больше всего, был общественный успех моих книг".
"В один день, при вспышке самостоятельности, она собрала всех нас, встала перед нами и закричала: 'Сосунки! Я ухожу!'"
"Она знала, как вызвать внутренний огонь, посредством которого она могла переместить точку сборки к миру нагваля, чтобы встретиться с Доном Хуаном и Хенаро. Но в тот день она была очень расстроена. Некоторые из учеников пробовали успокоить ее, что приводило ее в бешенство еще больше. Я не мог ничего сделать ситуация подавляла мою силу. После зверского и совсем не безупречного усилия, она получила мозговую эмболию и упала мертвой. То, что убило ее, было ее эгомания".
Карлос добавил, что мораль этой странной истории в том, воин никогда не поддается тому, что приводит к безумию, потому что умереть от атаки эго — самый глупый способ умереть.
"Личная важность смертоносна, она отсекает свободный поток энергии, и это является фатальным. Она ответственна за наш конец, как индивидуумов, и наступит день, когда она уничтожит нас, как вид. Когда воин узнает, как отбросить ее, его дух радостно ликует как дикое животное, которое освобождено из клетки и выпущено на свободу".
"Против личной важности можно бороться разнообразными способами, но сначала необходимо знать, что это такое. Если вы имеете недостаток, и вы его признаете, это — уже половина работы! "
"Так, прежде всего, выполните следующее. Возьмите картон и напишите на нем: 'личная важность убивает', и повесьте это самом видном месте в доме. Читайте эту фразу каждый день. Старайтесь помнить ее во время вашей работы, размышляйте об этом. Возможно, настанет момент, когда ее значение проникнет в вас, и вы решите сделать что-то. Замечать ее самому — большая помощь потому, что борьбу против "Я" производит ваш собственный порыв.
"Обычно личная важность питается нашими чувствами, которые могут идти от желания ладить с людьми и быть принятыми другими до высокомерия и сарказма. Но ее излюбленная область действия — жалость к себе и к тем, кто окружает нас. Чтобы выследить ее, прежде всего мы должны разложить наши чувства на их минимальные частицы, обнаруживая источники, которые ее питают".
"Чувства редко представляются в чистой форме. Они маскируются. Чтобы охотиться на них как на кроликов, мы должны подойти точно, со стратегиями, потому что чувства быстры, и мы не можем рассуждать при этом".
"Мы начинаем с самых очевидных вещей, таких, как: "Как серьезно я воспринимаю себя? Насколько я приверженный? На что я трачу свое время?" Это — вещи, которые мы можем начать изменять, накапливая достаточно энергии, чтобы освободить немного внимания, которое, в свою очередь, позволит нам еще больше углубиться в это упражнение".
"Например, вместо того, чтобы проводить часы, смотря телевизор, ходя по магазинам или беседуя со своими друзьями о незначительных вещах, мы могли бы посвятить небольшую часть этого времени, чтобы делать физические упражнения, перепросматривать нашу историю или идти одному в парк, снимать обувь и ходить босиком по траве. Это кажется чем-то простым, но с этими практиками наша сенсорная панорама изменяется. Мы возвращаем кое-что, что было у нас всегда, и что мы считали потерянным".
