— Извините, дорогие гости, для меня ваш приезд — неожиданность, не приготовил для вас хорошего угощения, — приговаривал учитель Ван Липин, садясь с нами за стол. — Но, пожалуйста, угощайтесь без стеснения.
Сам он ел мало и быстро. Поев, вышел заплатить по счету, а, вернувшись, весело сказал:
— Сегодня в местном журнале мне заплатили гонорар в сто юаней, так что денег на еду занимать не придется.
С тех пор мы знали, что у учителя Ван Липина редко когда водятся деньги: все заработанное он тут же тратит на родных, друзей или ученые изыскания. Это лишь один из многих, по-своему показательный штрих к портрету Ван Липина. Если говорить об образе жизни учителя, то нужно сказать, что каждый год он ездит на гору Лаошань к своим наставникам, а каждые два-три года посещает Отшельника странствующих облаков и Босоногого мужа Дао, и эти путешествия, конечно, тоже обходятся недешево. Кроме того, он должен помогать своим престарелым родителям и родителям жены, растить сына. Сам он по-прежнему живет чрезвычайно скромно, мирские удовольствия для него не существуют. У него одна забота: исполнить свое предназначение даоса школы Лунмэнь.
Очень многие обращались к учителю Ван Липину с различными просьбами, и он, даже оказав большую услугу, оставался с этими людьми безукоризненно вежлив. Многие никогда ни о чем не просили учителя Ван Липина, он же всегда был с ними предупредителен. Учителю Ван Липину ничего не нужно от других. Неужели мы ничего не можем сделать для него?
Долг, который должен исполнить учитель Ван Липин, — это и наш долг. Мы тоже можем внести свой маленький вклад в великое дело.
Глава XXI. Возвращение к истоку
И вот мы снова в скромном жилище учителя Ван Липина. Хозяин сидит на своей широкой кровати, слушает наш непринужденный разговор о «духовных материях», и на лике его играет все та же добродушная, немного загадочная улыбка. Лето в самом разгаре, перед домом плещутся в бетонной цистерне ребятишки, с улицы веет ароматами трав, а учитель, словно забыв обо всем на свете, внимательно вслушивается в нашу беседу.
Видя веселую улыбку учителя, ни за что не подумаешь, что он прошел самую суровую школу воспитания тела и духа… Вот мы гуляем по парку, и учитель, щурясь от солнца, смотрит на проплывающие по небу облака, и на лице его — все та же по-детски безмятежная улыбка. Кажется, он безмолвно спрашивает у Неба: почему мир такой, какой он есть? Есть ли за этим голубым куполом небес еще что-нибудь?
Человек, прозревший в себе «небесную правду» бытия, излучает вовне невидимый, но всеми ощущаемый духовный свет. Этот свет привлекает людей, создает особое «поле», в котором люди и весь мир преображаются, обретают новую жизнь.
Обратившись к наследию даосизма, мы увидим, что даосская традиция была таким светоносным ядром всей китайской цивилизации и что в даосском учении, в личностях выдающихся даосов сходились самые светлые, самые возвышенные силы народной души Китая. По словам учителя Ван Липина, в недалеком будущем культура Востока, имеющая своим средоточием даосскую традицию, привлечет к себе внимание всего человечества. Китайская культура сможет возродиться из забвения, и этот шанс нельзя упустить.
Изучая даосскую традицию, важно различать ее сущность и изменчивые формы ее бытования в обществе. В чем секрет необычайной жизненности даосского учения? В той ли так называемой примитивной диалектике, которую многие современные ученые находят в «Дао-Дэ цзине»? Или в технике совершенствования, которое исцеляет от недугов и продлевает жизнь? И то, и другое, несомненно, способно заинтересовать многих. Но, по нашему мнению, главное достоинство даосизма в том, что он дает людям возможность использовать скрытые возможности своего организма. Мудрость даосов помогает нам понять, что наше сознание столь же безгранично и неисчерпаемо, как вселенная вокруг нас, и тот, кто обретет в самом себе беспредельную творческую свободу, станет пастырем всего человечества!
С самой первой встречи с Ван Липином его учителя стремились разрушить все оковы и путы, стеснявшие духовную свободу ученика. Их целью было восстановление в Ван Липине младенчески-целомудренного и безмятежного сознания. От накатанных, шаблонных путей мысли они вели своего юного послушника в царство первозданной свободы духа, где нет никаких правил, никаких форм. Этот путь к свободе лежит через тяжкие испытания, ибо идущий им движется против «естественного» течения жизни, с неизбежностью влекущего к смерти,
В течение двух лет, покуда Ван Липин проходил этап «устранения сознания, пестования природы», учителя говорили ему только то, что он устраняет в себе «дикую природу» и «закладывает основу». Лишь обретя многолетний опыт занятий, Ван Липин понял, что его занятия значили нечто гораздо большее; то был путь воссоединения с Великим Дао, когда подвижник «непроизвольно, в полном покое прозревает истину до конца».
У Лао-цзы об этом говорится так: «Достигай предела Пустоты, твердо храни Покой. Все веши проявляются совместно, а я созерцаю их возврат. Вещи разрастаются и множатся, и каждая возвращается к своему корню. Возвращение к корню именуется Покоем. Вот что зовется следованием Судьбе, Следование судьбе — вот постоянство, а кто познал постоянство, тот мудр. Не знать постоянства — значит действовать понапрасну. Будет несчастье»[81].
«У мира есть начало: такова Мать Мироздания. Познав мать, узнаешь и дитя, а, узнав дитя, будешь оберегать мать. Тогда не нужно будет страшиться гибели»,
В этих изречениях четко сказано о том, что сознание, пребывающее в состоянии «первозданной простоты и безыскусности», способно прозревать глубочайшую истину мироздания, «Предел пустоты» — это природа Беспредельного Хаоса, который является одним из наименований Великого Дао. Он представляет собой «основу», или «корень» всего сущего, Тот, кто удерживает в себе это первозданное единство, способен прозревать «возвращение к истоку» всех вещей. Хотя вещи в мире претерпевают бесчисленные превращения, они возвращаются к своему истоку или, можно сказать, к полноте своего бытия в «незыблемо-покойном» и «вечно-отсутствующем». Постигнув этот принцип, можно понять и законы превращений всех вещей.
Древние мудрецы как раз имели в виду такое понимание, когда говорили: «Постигай истину до самого ее истока, в познании сердца иди до самого корня». У реки есть исток, у дерева есть корень. Человек способен охватить мыслью все явления и все принципы мироздания, но где сам исток человеческой мысли? Этот исток подобен неподвижному омуту или он есть деятельное начало бытия? Он лишь пассивно отражает происходящее или сам освещает действительность? Великая мудрость Востока заключена в предложенных восточной цивилизацией ответах на эти вопросы.
Даосы говорят: «Тот, кто учится щукам, каждый день приобретает. Тот, кто учится Дао, каждый день теряет. Потеряв и еще потеряв потерю, достигаешь недеяния. В недеянии все свершается». Имеется у даосов и наставление «чистить неустанно темное зеркало в себе». Буддисты же говорят о том, чтобы «разбить оковы кармы», то есть очиститься от накопившихся за тысячелетия последствий плотских желаний и суетных мыслей, и тогда человеческое сознание воссияет, подобно до блеска начищенному зеркалу или ясной луне в осеннем небе, озаряя своим духовным светом целый мир, выявляя в себе «изначальный облик» всего сущего. Тогда человек непроизвольно постигнет истину всего существующего в мире.
Подолгу находясь в обществе учителя Ван Липина, мы не переставали изумляться ясности и силе его ума. Когда его о чем-то спрашивали или просили поставить диагноз болезни, он без раздумий тотчас давал правильный ответ. По словам Ван Липина, даосы не размышляют над проблемами, а постигают существо дела посредством духовной интуиции. Такая интуиция является высшей формой познания. Однако ее нельзя наработать занятиями или размышлениями. Она как бы сама приходит к тому, кто совершенствуется в Дао. Вообще говоря, даосская наука сложилась из практики даосского совершенствования, и тот, кто хочет эту науку постичь, должен испытать на себе принципы даосской медитации. Очень многое в даосской практике не может быть выражено словами, а требует «безмолвного постижения».
Духовная интуиция и непосредственное знание истины так или иначе доступны почти каждому человеку. Те, кто совершенствуется в Дао, крайне высоко ценят эти скрытые возможности человеческого сознания. Из покоя может родиться знание. Те, кто много лет занимается совершенствованием, знают это по собственному опыту. Но «блюсти покой» не значит целыми днями неподвижно сидеть, как пень или камень, а пустота вовсе не означает смерть или отсутствие чего бы то ни было. Как раз наоборот: пустота, о которой говорят даосы, вмещает в себя все сущее, она есть импульс всех творческих перемен, «первозданное состояние» сердца, основа человеческой природы, поскольку она воплощает собой предельную чистоту, покой, высшее единство, незамутненность сознания, и из нее исходят все метаморфозы мира. Из этого покоящегося сознания внезапно исходят и так же молниеносно исчезают всевозможные образы. А после окончания сеанса люди не без удивления замечают, что события, пережитые ими в медитации, повторяются в реальной жизни. Бывает, что к вам и в самом деле приходит только что виденный человек, или случается увидеть уже увиденное внутренним взором событие, или, наконец, к вам приходит решение давно мучающей вас проблемы.
