В такую западню обычно попадают люди, вырабатывающие пристрастие к употреблению психоделических веществ. Эти вещества поначалу могут приводить их к мистическим прозрениям. Однако желая повторить первоначальные переживания и продолжить исследование других сфер, эти люди вовлекаются в частое и навязчивое употребление этих веществ, которое ничуть не отличается от любого зависимого поведения. В конце концов их отношения с людьми оказываются под угрозой, их жизнь начинает разваливаться, а здоровье портиться. Но вопреки всему этому они остаются убеждены в том, что участвуют в полезной космической работе, которая гораздо важнее повседневных интересов.
Зависимость — это то состояние, которое скрывает себя от зависимого человека, и такая форма отрицания, как использование духовности или религии, особенно соблазнительна и коварна. Мы создаем прикрытия — с виду «священные» маски, которые показывают нас преданными искателями. Но за этой маскировкой мы разыгрываем свои зависимости и привязанности, все время убеждая себя, что движемся к просветлению. Облачившись в личину своей предполагаемой святости, мы становимся уверены, что предпринимаем в высшей степени творческий поиск, тогда как на самом деле вредим себе и другим. Начав процесс исцеления или по-настоящему занявшись духовной практикой, мы признаем, что наш обман лишь помогает нам оставаться в стороне от подлинного контакта с нашей божественной сущностью.
Вторая западня связана с первой: это использование духовности для того, чтобы избежать повседневной реальности или основных жизненных проблем. Мне приходилось слышать для этого такое название, как «духовный обходной путь», или «духовное бегство». Мы хотим отстраниться от того, что считаем обычным мирским уровнем бытия, в пользу так называемых высших экзотических сфер. Чтобы выйти за пределы своих эмоций, мы медитируем, проводим ритуалы, молимся или занимаемся другой духовной деятельностью. В шестидесятые и семидесятые таких людей называли «блаженными простофилями» или «космическими болванами». Повиснув где-то между небом и землей и надев на себя удобные духовные маски, мы стараемся избежать повседневной реальности.
Многие люди, следующие побуждению избежать требований повседневной жизни, уязвимы и открыты. Они, возможно, несут на себе груз оскорблений и в результате просто не могут выстоять перед страданиями, существующими в этом мире. Не исключено, что к разобщению они привыкли еще в детстве, а позднее их начинает тянуть ко всяким религиозным, духовными и «нью-эйджевским»* методам и группам, которые сосредоточиваются на светлых, радостных и трансцендентных реальностях. Там эти люди при поддержке большой общины людей с такими же проблемами осваивают удобные и основательные способы сопротивления трудностям или отрицания трудностей.
Даже если такие люди начинают применять к себе психотерапевтические методы, они скорее предпочитают излить свою злобу на мифологических демонов или деспотов из прошлой жизни, чем признать и выразить свою хорошо защищенную ярость на родителей, братьев и сестер, которые их оскорбляли. Вместо того чтобы принять ответственность за все то, что вызывает проблемы в духовном и физическом плане, они склонны считать, что причиной их жизненных потрясений и испытаний служат астрологические влияния или архетипические проявления. Им гораздо удобнее обращаться не к личностным и внутриличностным моментам, а внеличностным.
На протяжении всей этой книги мы делаем акцент на целостном человеке, состоящем из «ограниченного я» и «глубинного Я». И ни одно из этих «я» не важнее другого. Каждая сторона этого сложного и удивительного сочетания, представляющего то, кем мы являемся, по-своему ценна, и сосредоточиваться лишь на одной из них было бы ограничением. Если мы сосредоточиваемся исключительно на материальных аспектах личности, на ограниченном эго, то доступ к нашему духовному и творческому потенциалу также становится ограниченным. С другой стороны, трансперсональные и духовные поиски могут стать удобным способом избегания индивидуальных и межличностных проблем. Когда мы способны признавать, исследовать, принимать и объединять все грани своей личности, мы обретаем гармонию и равновесие. И сколько бы раз в жизни нам ни доводилось испытывать экстатические трансцендентные переживания, если мы не готовы обратиться к своим личным проблемам, мы никогда не насладимся подлинными благами духовной зрелости.
Мы можем попасться в западню духовного или религиозного педантизма. Многие из нас подходят к духовной жизни с позиции педантизма и стараются безупречно следовать пути. Некоторые становятся зависимыми от Бога, считая себя прилежными чадами Божьими, примерными богомольцами или безупречными поклоняющимися, однако наше неустанное стремление к священному идеалу вызывает лишь ненужные потрясения и беспокойства. Программы «Двенадцать шагов» делают акцент «не на духовном совершенстве, но на духовном продвижении», на постоянной и повседневной практике, которая приводит к нужным результатам отнюдь не благодаря насильственному стремлению выполнять ее в совершенстве.
Под спокойствием и приятием может маскироваться безразличие. Когда мы безразличны, мы замкнуты, равнодушны и не можем выражать свой интерес или свое сочувствие по отношению к другим. Мы эмоционально отстраняемся от колебаний нашей жизни, от наших нужд и от нужд окружающих. Если мы остаемся безучастными, то нам не нужно принимать на себя ответственность за переживание нахождения здесь и сейчас, за переживание открытости как перед страданиями, так и перед радостями. Мы не должны чувствовать свои эмоции или свою боль. Для нас ничего не происходит. Находясь в духовной или религиозной обстановке, мы можем убедить себя, что, когда мы безразличны, мы проявляем спокойствие и приятие. Если мы никуда не включаемся, мы, как нам кажется, позволяем происходить всему чему угодно. Но эта позиция является ловушкой. Истинная свобода в нашей человеческой драме требует полной вовлеченности, позиции беспристрастности и честного приятия истинной реальности, включая наши непосредственные переживания.
Мы можем использовать духовность как способ выражения чувств стыда и вины. На первый взгляд стыд может маскироваться под смирение. Смирение противоположно гордыне: поистине смиренный человек — это тот, кто способен в определенной степени воспринимать себя без высокомерия. Люди, которые уже чувствуют себя глубоко порочными, могут с легкостью принять на себя роль смиренных. Они принимают на себя роль «мучеников», становясь покорными во имя религии и жертвуя в этом процессе своими интересами ради других. Они отказываются от имущества и от денег, позволяют другим занимать главенствующие позиции или помогают им — и все это ради проявления смирения. На самом же деле эти люди не заботятся должным образом о себе, хотя в душе они могут чувствовать гордость по поводу того, что они смиренны.
Если к таким людям приходят положительные переживания или если кто-либо высказывает им комплименты, то они не могут их принять. Они чувствуют, что не заслуживают ничего подобного. Прочно отождествившись со своей драмой, со своими страданиями и тяготами, они боятся уйти от них слишком далеко — боятся даже окунуться в радость и счастье. На холотропной терапии я видела многих людей, которые на сеансах тратят время на ожидание «реальной работы», хотя их сознание пытается дать им благостные переживания. Их умственная установка подсказывает им, что для того, чтобы что-то совершить, им нужно бороться со своим болезненным материалом, и они, находясь даже в самых запредельных состояниях, чувствуют разочарование.
Я уже упомянула людей, которые становятся сверхбдительными по поводу всех видов своей повседневной деятельности, вешая на них ярлык зависимости и ругая себя за все. Это также отражает их чувство стыда. Такие люди уже сами себя считают «ошибкой». Становясь одержимыми своими привязанностями и проклиная себя за то, что они у них есть, они лишь снова подтверждают и усиливают свое уже существующее презрение к себе.
Самобичевание может также осуществляться через чрезмерное стремление к совершенству. Если мы уже несем на себе ношу вины, мы можем говорить себе, что, как бы мы ни старались, мы живем духовной жизнью неправильно. «Если я не выполняю практики или не веду себя должным образом, то я плохой человек». Я выполняю «Двенадцать шагов» неправильно, а почти все остальные выполняют эту программу правильно. Наши друзья выступают на встречах, поддерживают правильные отношения со своими воспреемниками, а мы — нет. Они знают, как помочь другим, а мы чувствуем себя эгоистичными. Их жизнь протекает хорошо, а у нас в ней лишь беспорядок.
Умственное или душевное ощущение вины может возникать повсюду: религиозная и духовная обстановка здесь не исключение. Люди, окружающие нас в церкви, в синагоге или в духовной общине, молятся, поют гимны и участвуют в ритуалах лучше, чем это делаем мы. В ашрамах и дзэнских центрах другие практикующие выполняют практики лучше нас, и у них лучше, чем у нас, отношения с учителем. Они — кандидаты в святые, а мы — грешники. Кроме того, мы из-за своего стыда упускаем тот факт, что, поскольку каждый из нас уникален, наши духовные нужды и выражения различны. Мы игнорируем реальность того, что у каждого человека свои отношения с Богом (каковым каждый из нас его понимает).
