Примерно такие же опыты проводил американский психолог Юлий Эйкзенбуд. Только его испытуемым был экстрасенс Тед Сернос. Теду предлагалось думать о каком-либо предмете, после чего на пленке появлялось отчетливое изображение этого предмета. Причем совсем не обязательно было делать снимок с зрачка испытуемого. Ему достаточно было просто посмотреть на фотоаппарат или прикоснуться к нему рукой. Во время экспериментов выяснилось, что у экстрасенса «твари» на снимках были много ярче и отчетливее, когда он находился в состоянии алкогольного опьянения.
Разумеется, когда во время белой горячки больной «воюет» со своими галлюцинациями, врач и окружающие не видят образов, сотворенных им и воспринимаемых как материальные объекты.
А видят ли их животные? Предлагаю несколько свидетельств очевидцев.
«Мой муж — алкоголик. Но разговор не о нем — это беда моей семьи, и мы стараемся с ней справиться. Речь пойдет о нашей собаке. Обычная дворняга, Джек преданно любит мужа. В «хорошие» периоды не отходит от него ни на шаг: ведь по сути своей до болезни трудно было найти человека добрее и теплее моего Виктора, и пес это чует. В «плохие» — бегает, ищет его, домой приводит и честно сторожит, когда он «в бессознанке». А сторожит он его от чего-то, лишь им двоим известного.
Не раз я была свидетелем каких-то мистических боев Джека с невидимым для меня противником. Джек вдруг настораживался, рычал, вскакивал и бросался на, как казалось, кого-то невидимого. От диких прыжков, щелканья зубов, рычания, визга у меня волосы дыбом становились.
Как правило, это были моменты, когда Виктор «чертей гонял» в горячке. Я бы поняла, если бы пес на него бросался, когда он руками размахивал, отгоняя свои видения, но ведь Джек дрался с тем, что было рядом. Неужели он тоже видел чертей мужа?…»
«…У меня болела дочь. Очень высокая температура и бред. Рядом спал кот Сима. Дочь бормотала, стонала, разметавшись по подушке, я сидела рядом, тихо плача и меняя ей холодные компрессы на голове.
В какой-то момент она заметалась с особенной силой, закричала и стала махать руками, как будто отгоняя кого-то. Именно тогда и прыгнул кот. Я сначала испугалась, что он в нее сейчас вцепиться! И он действительно вцепился, но не в нее, а во что-то мне невидимое рядом с дочерью.
Это было очень страшно. Беззвучно кот в смертельной схватке катался по постели, и шерсть его летела клочьями. Потом он погнал это «что-то» с кровати, и борьба продолжилась на полу. Судя по поведению кота, «оно» стремилось подняться вверх, потому что Сима высоко подпрыгивал, что-то ловил, снова прижимал к полу и рвал…
Похоже, что «оно» все-таки вырвалось и «улетело», потому что после последнего прыжка кот еще долго, задрав голову, смотрел на потолок, а потом, успокоившись, стал вылизывать, приводя в порядок, всклокоченную шерсть.
Одновременно успокоилась и заснула дочь. Это была ночь кризиса — началось выздоровление.
Неужели кот в ночной битве прогнал болезнь?…»
«…Это неправда, что я алкоголик. Я не пью каждый день. Но от случая к случаю бывает — выпиваю. «Чертиков» не ловлю и постоянной потребности не имею.
Но когда есть повод и хорошая компания — люблю это дело.
Есть у меня кот Жора. Дочка его подобрала и в дом принесла. Изголодался он, наверное, здорово, потому что два дня только и делал, что ел. Мы его Обжорой и назвали, а Жоркой он уже потом стал, чтоб приличней было.
Вот какая у нас с ним история приключилась.
23 февраля — это, как известно, праздник. Вот и пришел я домой «хорошим». Жена у меня добрая, все понимает — пилить не стала, но с семейной постели в кухню на раскладушку выселила. Там я и заснул. Жорка обычно у меня в ногах спит, но, когда я под хмельком, не подходит. И в этот раз не пришел, побрезговал.
Просыпаюсь среди ночи оттого, что чувствую, кто-то рядом. И действительно, у кровати вижу жуткую тварь: вроде чем-то на крысу похожа, но не крыса, потому что размером с овчарку и глаза красные светятся. Я заорал, но как-то беззвучно получилось — голос от страха пропал. А она на меня смотрит, скалится, глазищами сверкает…
Я сам себе говорю: «Нет никого! Перепил ты, брат, мерещится тебе…»
Но тут вдруг влетает в кухню Жора и одним прыжком вскакивает на спину крысе, и покатились они клубком по комнате. Крыса рычит, а кот диким ором орет. Тут и я заорал — голос прорезался.
Прибежали жена и дочь. Дочь кричит: «Жорик! Жорик!» Жена кричит: «Кот взбесился!» Я кричу: «Бей ее, Жора! Держись!» Вскочил с кровати, швабру схватил, размахиваю, но помочь не могу — кота боюсь зашибить. В общем, та еще история! Прогнал Жорка тварь мерзкую. Она вроде как на антресоль прыгнула, а потом куда-то исчезла. «Вроде как» — это потому, что не поместиться ей там было, но так мне показалось.
Жора успокоился, пить пошел. А мы все спать не могли. Я своим говорю: «Не взбесился он — видите, воду пьет, — на крысу он напал». А они мне: «Никакой крысы не было, мы же не слепые!» Они-то думают, что об обычной крысе говорю, а я про чудище и не заикнулся — тот же час в алкоголики записали бы.
Что ж выходит, только мы с Жоркой эту тварь и видели? Не было б кота, я бы точно все это на глюк списал, но у меня живой свидетель, он-то трезвый был!..»
Авторы этих свидетельств по вполне понятным причинам просили свои имена не обнародовать, а вот Д. Валентинов из Санкт-Петербурга такой просьбы не высказывал. Вот его письмо.
Последняя служба Братана
«Целую неделю меня доставал навязчивый глюк — маленькая черная старуха с красными горящими глазами. То она выглядывала из темного угла, то появлялась прямо из стены… Кроме меня, ее никто не замечал, и я решил, что это какой-то заворот в мозгах. Но к врачу не пошел, а то еще упекут в психушку.
Решил бороться своими методами. Мысленно «сотворил» Братана — был у меня такой пес, погиб несколько лет назад под колесами автомобиля. Братан появился передо мной как наяву. «Фас!» — сказал я ему и показал на черную бестию. Ох, что тут началось! От старухи только клочья полетели. Братану, правда, тоже доставалось. Переплелись они в один клубок и, прокатившись по полу, сгинули.
Я ждал еще несколько дней: кто победит? Но никто больше не вернулся. Так Братан еще раз сослужил мне верную службу!..»
Здесь уже речь идет о взаимодействии не мыслеформы с живым существом, а двух мыслеформ, одна из которых повела себя так, как предписано было ей в материальной жизни.
Конечно, комментировать события, свидетелем которых я не была и знаю только со слов очевидцев, дело сложное. Но повторяемость и похожесть событий, о которых сообщают люди, живущие в разных концах страны и никак не связанные между собой, заставляют отнестись к этим свидетельствам с интересом.
И еще одно письмо из моего архива я бы хотела предложить вашему вниманию.
Муськины глюки
…Моя кошка Муська в своеобразных отношениях с окружающим ее «эфиром». Что она видит там, где я, человек со стопроцентным зрением, разглядеть не могу, — не знаю. Многое я бы дал, чтоб посмотреть на мир ее глазами.
Наблюдая за ней, мне порой кажется, что я нахожусь в театре мимики и жеста, где один актер гениально разыгрывает различные сценарии.
Приведу пару примеров.
Сценарий № 1: «В комнате бабочка».
На самом деле никого нет — комната пуста. Муська спит, ровно дыша. Звук дыхания замирает. Напрягаются уши. Затем, как локаторы, поворачиваются в определенную сторону. Чуть приоткрываются веки, глаза поворачиваются туда же, куда и уши. Тело напрягается, готовясь к прыжку. Муська прыгает. Промахивается. Начинаются дикие скачки за невидимой бабочкой. Наконец она сбивает ее лапой. Придерживает у пола второй. Пытается ухватить зубами. Поза — изогнутое тело на выпрямленных задних лапах, опущенная к передним мордочка, бьющий по бокам от азарта хвост.
Несуществующая бабочка борется за жизнь. Она выползает из-под лап кошки и, покалеченная, не имея сил взлететь, пытается уползти. Но от Муськи не уйти. Ударом лапы она снова и снова прижимает ее к полу. Бабочка умирает. Но Муська насекомых не ест. Поэтому, понюхав чистый пол на том месте, где она только что «раздавила» несчастное существо, кошка, брезгливо отряхивая лапы, отходит…
Я готов рукоплескать. Ей поверил бы даже Станиславский!
Сценарий № 2: «В комнате ужасный Бармалей».
Муська спит. Неожиданно с утробным мяуканьем взвивается. Поза — изогнутое хомутом тело со вставшей дыбом шерстью, вытянутые струной лапы, стоящие «на цыпочках», втянутая в плечи и низко опущенная голова, глаза сверкают, зубы оскалены. Все это сопровождается рычанием, шипением, подвыванием. Поза не меняется в течение почти всей сцены, меняется только дислокация. На пружинистых ногах Муська перемещается вперед, назад, вправо, влево. Эти перемещения носят разный характер: вот она отскакивает от Бармалея, вот нападает, а вот отплясывает, как боксер на ринге перед атакой. А для окончательной достоверности все это озвучивается кошмарными звуками, абсолютно соответствующими и без того убедительным мимике и жестам.
