Мы тихо сидели на кухне, попивая чаек. Натали, держа карты в руках, рассказывала Джи о своей жизни:
– Если вы помните, несколько лет назад вы посоветовали мне выйти замуж за одного азиатского суфия, говоря, что он в душе глубокий мистик. Я вас послушалась, и моя семейная жизнь оказалась довольно странной, совершенно не похожей на совдеповскую. Я вам благодарна за совет, но с этим суфием я натерпелась неприятностей, как, думаю, и он со мной. Дело в том, что хотя православный Аллах и дал ему мистический дар прозрения, но забыл предостеречь от бурной ночной жизни. Его притягивало дно общества, и своей экстравагантностью он опустошил мое сердце. Я стала уходить из дома, надеясь сохранить себя. Он постепенно терял человеческий облик, впадая в бешенство, грубость и хамство, так что наша жизнь превратилась в ад. Ни о каком
Пути к Абсолюту не могло больше идти речи.
– Да, – вымолвил Джи, – как жаль, что Эфенди так и не уберег себя.
Я наслаждался бархатным голосом хозяйки дома, ловя каждый ее взгляд. Через некоторое время Джи посмотрел на часы и произнес:
– Нам пора уходить – скоро наш поезд.
Затем он окинул меня взглядом и, поняв, что я безнадежно влюбился, неожиданно спросил:
– Дорогая Натали, сможешь ли ты позаботиться об этом молодом человеке, если я оставлю его в Питере дней на десять?
У меня перехватило дух. Натали изучающе посмотрела в мою сторону и улыбнулась:
– Я думаю, мне удастся убедить Кэт, что ей необходим помощник в ремонте квартиры.
– Простите, что я не выполнил своего обещания помогать вам, – смущенно сказал я, обращаясь к Джи.
– Да ладно, я как-нибудь справлюсь и сам, – ответил Джи, – хотя твоя помощь была бы мне весьма необходима. А через десять дней я заберу тебя в Москву: тебе нельзя зависать долго на одном месте, иначе ты размагнитишься и превратишься в эдакого обрюзгшего мещанина.
Я был на седьмом небе от счастья. Мне так было необходимо общество Эмины и Зибельды, что я благодарил Джи за его благосклонное великодушие. Я тут же позабыл о своей идее следовать за Мастером на край света до окончательного Просветления. Сияние души, казалось, находится рядом, и оно мгновенно затмило вечное стремление к небесам.
– Не думай, что ты сошел с Пути, – молвила Натали, когда Джи закрыл за собой дверь. – Дни, проведенные в нашем обществе, надолго останутся в твоей душе. Я буду немеркнущим маяком любви на твоем Пути.
Я недоверчиво посмотрел в ее распахнутые глаза и почувствовал необычайное волнение. Я отвел взгляд в сторону, боясь утонуть в бездне ее души…
Когда я ввалился к Кэт со своим огромным желтым чемоданом, она посмотрела на меня как на сумасшедшего.
– Натали расписала мне, что ты великолепный мастер, но, глядя на тебя, не могу в это поверить, – заявила она.
– Я постараюсь сделать все как можно лучше, – ответил я, смутившись.
– Ну ладно, проходи, посмотрим, к чему ты пригоден.
Я сознавал, что разоблачение наступит довольно быстро, но решил держаться до последнего. Я стал изображать специалиста высокого класса, небрежно осматривая потолки и делая значительные ремарки. Кэт подозрительно изучала мою физиономию, пытаясь понять, что скрывается под маской деловитого маляра. Она дала мне двадцать пять рублей и отправила в магазин купить все необходимое для ремонта. Я долго бродил по задворкам, пока не нашел рабочих, ремонтирующих дом, и купил у них краски и гипса раза в два дешевле, чем в магазине. Сэкономленные деньги я вернул Кэт, за что был награжден улыбкой.
Вечером Кэт отвела мне самую маленькую комнатку в квартире и, не считая меня достойным общения с ней, удалилась. Я стал было делать записи в дневнике, но тут появилась Лизонька.
– Предлагаю тебе сыграть партию в шахматы, – заявила она писклявым голоском.
– Да ты еще не умеешь держать фигуры в руках, – буркнул я.
– Не смотри на мой малый рост, – пропищала она. – И запомни, если ты не сыграешь перед сном со мной в шахматы, то я прикажу маме выставить тебя за дверь, за навязчивое приставание.
– Раз ты настолько коварна, то расставляй фигуры.
К моему полнейшему удивлению, Лизонька через тринадцать ходов поставила мне мат.
– Я занимаю первые места в нашем шахматном клубе, – хихикнула она и отправилась спать.
Я вновь взялся за дневник, пытаясь найти оправдание тому, что не сдержал слово, данное Джи. Я представил себе, что он мог бы сказать:
– Кто-то подложил топор под компас твоего сердца. Твоя рабочая группа потерялась в хаотическом вихре нижних центров. Где твое желание работать над собой? Ты позабыл о желании достичь Просветления… – но голос разума уже не мог остановить разбушевавшихся желаний.
Ночью я попал в зловещее сновидение.
Я, в форме старшего лейтенанта, в сопровождении двух солдат шел по ночному Петербургу. В одном из темных переулков на пас набросилось девять рыцарей в черных доспехах, со знаками перевернутой пентаграммы на груди.
«Воины тьмы», – пронеслось в голове. Мне удалось сбить с йог первого рыцаря, но тут, оглушенный мощным ударом по голове, я потерял сознание. Когда я пришел в себя, то увидел, что привязан к фонарному столбу. Я попытался освободиться от пут, но руки были намертво скручены. Оглядевшись вокруг, я заметил, что солдаты также привязаны к фонарям. Рыцари тьмы сорвали с одного из них военную форму и стали вырезать на его солнечном сплетении инфернальный знак. Мое сознание вдруг озарила мысль: это сновидение. Я вспомнил Фею и правило, как перемещаться в пространстве, используя силу намерения. Быстро повернувшись против часовой стрелки, я мгновенно оказался в долине среди высоких гор. Я стоял, наблюдая за ярким светом множества костров, горевших у реки. Я наугад подошел к одному из них и, к великому удивлению, увидел свою мать. Она печально посмотрела на меня и произнесла:
– Сынок, как можно скорее покинь это адское место.
Я с любопытством всмотрелся в костер и, к своему ужасу, понял, что на нем горит человеческая плоть.
– Это черные мистерии инфернальных миров, – произнесла она. – Спасайся, или тебя принесут в жертву Бафомету.
Я бросился бежать из этого проклятого Богом места, поняв, что попал в нижние сферы потустороннего мира. Утром я встал с тяжелым чувством в груди, жалея о том, что не уехал с Джи. В мою комнату заглянула Кэт:
– Ты сегодня сделаешь пробную работу. Когда я вернусь, то проверю все до мелочей, – и неприветливо захлопнула дверь.
Я осмотрел еще раз все потолки и понял, что если я начну их ремонтировать, то они примут еще более ужасный вид. Впав в отчаяние, я открыл свои записи – мне больше ничего не оставалось делать, как попробовать осознать себя, – и прочел письмо, которое Джи когда-то написал Одинокой Птице, летящей за Удодом на гору Каф. Он дал мне изучить эти письма для большего понимания Луча Школы.
«25 сентября 1980 г . Пятигорск.
Дорогая Белая Птица! Хочу сегодня остановиться на теме гармонии, которая все противоречия претворяет в красоту. Пусть эта мысль послужит для тебя лейтмотивом твоего поведения. Постарайся бытийно проникнуть в ее глубину. В этом один из секретов Магнитного Центра, который делает человека особенным, интересным внутренне, с благоухающей чистой аурой, магнетически притягивающим к себе информацию, обстоятельства, каскады совпадений, помощь со стороны Ангелов. Ибо. к такому Человеку они испытывают интерес, им приятно следить за ним, покровительствовать ему. Он уже не штампованный биоробот, каких миллионы, а творческая, постоянно экспериментирующая, изобретающая, стремящаяся к совершенству сущность. Сами люди (полу-спящие и спящие) инстинктивно стремятся к такому Человеческому Магниту, им интересно возле такого человека, он для них таинственен, постоянно озарен непостижимым (для них) вдохновением. У тебя есть Шанс начать культивировать свой Магнитный Центр, но учти, шанс – это еще не реализация».
Я задумался над тем, что является реализацией в моем случае, но ответа так и не нашел. Спрятав тетрадку, я решил позвонить Натали.
Она, обрадовавшись моему звонку, пригласила прогуляться по Невскому.
Восприятие города в обществе необычной дамы было обостренным и возвышенным. Храм Спаса-на-Крови, пруд с лебедями, беседы с кошкой в подворотне – все мне казалось необыкновенной сказкой. Я, казалось, попал в пространство Весны Боттичелли и совершенно позабыл о ремонте. В этом сладком забытьи прошло несколько часов, и я вдруг стал понимать, что оказался в плену магического сна, навеянного Натали. Это осознание вызвало щемящую боль в сердце.
– Ах, дорогая Натали, – печально произнес я, – как мне жаль, что ты так и не стала на Путь, ведущий к освобождению от кругов сансары.
– Боже мой, – воскликнула она, – да оглянись ты вокруг! Как можно освобождаться от этой незабываемой красоты?! Никакая нирвана не сравнится с моей жизнью, полной романтических приключений и безумной любви. Ты, наверное, просто одинок и поэтому тоскуешь по несбыточному. Тебе плохо, я вижу. Я возьму тебя в ночной полет над Петербургом на астральном В-52, и ты позабудешь свои призрачные мечты. Прости за прямоту, но я думаю, что многие люди стремятся к Просветлению от своей убогости.
