Один Кроха не унывал. Он был уверен, что уж теперь-то сможет спокойно набить свой мешок каким-нибудь добром. Он вообще умел находить хорошее в любой ситуации и искренне этому хорошему радоваться. Редкая способность. Но незаменимая для тех, кто большую часть жизни проводит не так, как ему хочется.
Прочесывать город отправилось две легионных когорты и когорта вспомогательных войск. Мы не ожидали сильного сопротивления. Большая часть уцелевших в этом бою собралась на холме, будто стены и святыни храма могли как-то их защитить. С теми же, кто не смог или не хотел искать спасения у древних богов, предстояло разобраться нам.
Очень скоро наши силы распылились. Множество кривых узких улочек, переходящих одна в другую, пересекающихся, разбегающихся в разные стороны, снова сливающихся, да при этом уйма кварталов вообще не имеющих улиц, лишь узкие проходы между домами или оградами… Неудивительно, что через час все три когорты рассыпались на небольшие отряды человек по тридцать-сорок, бредущие наугад по погруженному в сумерки городу.
То там, то тут слышались звуки ожесточенных, но быстротечных схваток. Время от времени то слева, то справа вспыхивал какой-нибудь дом, раздавались вопли сгорающих заживо людей, которые слишком рассчитывали на свое везение. Пришлось схлестнуться с отрядами защитников и нам.
Первый раз мы столкнулись буквально нос к носу с двумя десятками мятежников. Они, видимо, пытались ускользнуть от одного из наших отрядов, но повернув на очередную улицу напоролись на нас. И они и мы едва успели схватиться за мечи. Последовала короткая яростная рубка. Это была одна из тех схваток, когда ты даже не успеваешь понять, что происходит. Тело действует само, пока голова пытается разобраться, что к чему. Какая-то суматоха, крики, звон железа, непонятно, где свои, где чужие… Всего несколько мгновений. А потом ты вдруг видишь, что улица усеяна трупами, которые непонятно откуда взялись… Правда, в этой стычке у повстанцев не было ни единого шанса. Чтобы быть незамеченными, они избавились от доспехов, а некоторые и от щитов, оставив только копья и мечи. Мы просто смели их, потеряв всего двоих.
А вот во второй раз не повезло уже нам. Отряд мятежников, решивших биться до конца, устроил засаду на одной из площадей. Улица, по которой шли мы, как раз упиралась в нее. Не успели мы вывернуть из-за угла, как несколько наших рухнули на землю, утыканные стрелами. Я сам едва успел поднять щит, стрела ударилась о железную оковку края скутума. Тут же с двух сторон, из полуразрушенных домов, с бешенными криками вылетело где-то полсотни мятежников. Мы не успели ни перестроиться, ни призвать на подмогу товарищей. Сбившись в круг, спина к спине, мы ожесточенно отбивались. И, скорее всего, справились бы. Но лучники повстанцев засели на крышах близлежащих домов и оттуда спокойно расстреливали нас, как зайцев. Доспехи и щиты — это, конечно, хорошо. Но доспехи оставляли слишком много открытых мест, куда более или менее опытный лучник мог без труда вогнать стрелу. Тем более с каких-то двадцати-тридцати шагов. А щитами нам приходилось закрываться от наседавших мятежников, которые дрались как смертники.
В нашем отряде тоже было несколько сирийских лучников, маленьких, черных, творящих самые настоящие чудеса с луком. Но мы сбились так плотно, поставив их в центр круга, что у них не было возможности даже натянуть луки, не то что прицелиться. Сирийцы вопили что-то на своем варварском наречии, и нам не нужно было знать их язык, чтобы понять, что они извергают потоки отборной сирийской брани.
Словом, нам пришлось бы туго, не подоспей на помощь один из соседних отрядов. Парни услышали, что здесь идет нешуточная драка, и повернули к нам. Неожиданная атака с тыла заставила мятежников отказаться от своей затеи умереть героями. Оставшиеся в живых побросали оружие, но мы были слишком разгорячены боем и слишком злы из-за этой засады и своего испуга, чтобы брать пленных. Все, кто принимал участие в засаде, были перебиты, кроме нескольких стрелков, которые успели улизнуть.
Мы объединились со вторым отрядом. Часть солдат, подобрав убитых и раненых, отправилась назад, к центру города. Остальные продолжили поиск повстанцев. Мы решили больше не расходиться. Мятежники убедительно доказали, что их рано списывать со счетов.
Само собой, мы не просто бродили по улицам, мечтая нарваться на неприятности. Ни один дом не остался без нашего внимания. Даже самые запущенные лачуги были тщательно обысканы. И не только в поисках укрывающихся солдат противника. Основной целью было барахло побежденных. Некоторые из наших уже сгибались под тяжестью мешков, набитых всяким хламом. Кто-кто был основательно пьян, кто-то был озабочен исключительно тем, как бы найти более или менее молодую женщину.
С каждым кварталом наш отряд все больше становился похож на обычную разбойничью шайку. Только я, Сцевола, Юлий Аттик да еще пяток легионеров, которых я не знал по именам, сохраняли трезвую голову и помнили, зачем мы здесь. Остальные думали только грабеже, женщинах и вине.
Особенно распоясались сирийцы. Они первыми врывались в дома, не расталкивая других солдат, устраивали склоки и потасовки чуть ли не из-за простой глиняной кружки, а если поживиться было нечем, то просто сжигали дом, не обращая внимания, были там мирные жители или нет.
Меня их поведение просто бесило. Я глянул на Сцеволу и Юлия. Те тоже были не в восторге от союзников. Но пока вмешиваться мы не спешили. В конце концов, горе побежденным, разве нет? Этим парням тоже досталось за сегодня и, может, даже побольше нашего. В какой-то степени они заслужили отдых. А отдыхает каждый так, как ему нравится.
В одном из дворов мы решили сделать привал. К этому времени уже почти стемнело, но город хорошо освещался огнем пожаров. Мы устали как самые настоящие мулы. Да и квартал был не из бедных, судя по всему, здесь было чем поживиться. Так что охотники за сокровищами разбрелись по близлежащим домам, а те, в ком усталость победила жажду наживы, устроились в дворике самого зажиточного на вид дома.
Сирийцы, разумеется, отдыхать не торопились. Они, побросав луки и колчаны со стрелами где попало, перевернули вверх дном дом, обшарили все пристройки и уже собирались было запалить все это хозяйство, как один из них заметил в дальнем углу еще один крошечный сарайчик. Торопясь обогнать своих приятелей, он кинулся туда, и вскоре мы услышали его радостный вопль. Остальные что-то лопоча, бросились вслед за ним, и через минуту двор огласился их восторженными криками.
— Не иначе кувшин с дерьмом нашли, — проворчал Сцевола.
Но это был не кувшин с дерьмом. Из сарая вывалились возбужденные сирийцы, таща за ноги двух человек. Пленники кричали и брыкались, но солдаты, не обращая на это внимания, выволокли их на середину двора и рывком поставили на колени.
Пленники оказались почти детьми. Парню было лет тринадцать, девчушке и того меньше. Похоже, брат и сестра. Во всяком случае, мне так показалось. Я почувствовал, как напрягся Сцевола. Мне все это тоже не понравилось.
Парень попытался встать, но сириец ударил его по лицу, и тот опрокинулся на спину. Тут же налетели остальные и принялись избивать пленника. Девчушка что-то кричала, плакала, пыталась хватать солдат за туники, но те даже не замечали ее. Когда парень перестал шевелиться, один из сирийцев схватил его за волосы, приподнял голову и одним движением перерезал пленнику горло. Девочка завизжала и вскочила на ноги. Хохоча солдаты обступили ее. Кто-то рванул на ней платье, обнажив бледное худое тело, и толкнул на землю. Двое тут же схватили ее за щиколотки и развели ноги в стороны. Старший из сирийцев, не переставая весело болтать, принялся снимать кожаный нагрудник.
У меня потемнело в глазах. Но не успел я подняться, как командир лучников вдруг рухнул, нелепо взмахнув руками, прямо на девчонку и затих. Сирийцы на минуту замолчали, растерянно озираясь. Я посмотрел на Юлия. Тот невозмутимо вкладывал камень в кожаную петлю пращи. Взмах, короткий щелчок, и еще один сириец осел на землю, схватившись за плечо. Союзники, увидев это, взвыли и схватились за свои короткие мечи. Мы вскочили на ноги, обнажая оружие.
Сирийцев было человек десять. Нас — шестеро. Некоторое время мы стояли друг напротив друга, приготовившись к схватке. Наконец, один из сирийцев вышел вперед.
— Эй! — крикнул он. — Это наша добыча! Вы что, не знаете законов войны? Зачем убили наших людей? Если тоже хотите эту женщину, можете взять ее после нас. Но ваш солдат должен ответить за смерть Саллаха. Скажите его имя и легион… А еще лучше — отдайте нам. И будем считать, что ничего не случилось. Иначе…
— Что иначе, обезьяна черная? — не выдержал я.
Сцевола схватил меня за плечо, но я сбросил его руку и сделал шаг вперед.
— Так что иначе?! Слушай, что я тебе скажу. Вы оставляете девчонку и убираетесь отсюда, прихватив эту падаль, своего Саллаха. Ясно?
