рассказ о множестве разных жизней Будда заключил словами: «И хотя теперь я безупречный Самбудда, со мной все же случаются разные неприятности. Мое тело испытывает боль из-за дурных поступков, совершенных мною в прежних рождениях». Эта глава в «Кальпалате» завершается следующим выводом: «Нищенствующие монахи, выслушав повествование почтенного мудреца, поняли, что избежать последствий кармы невозможно».
В тексте этой книги не содержится даже намека на то, что описание прошлых жизней Будды следует рассматривать как аллегорию. Будда рассказывает о своих прежних воплощениях и обо всем, что выпало на их долю. В большинстве буддийских сект эти истории воспринимают буквально, причем основанием истинности этой доктрины послужили каноны, собранные и пересмотренные на Великом Соборе в 250 г. до н. э.
Следует отметить, что нынешние буддийские секты сильно расходятся во мнениях по поводу толкования доктрины. Каждая секта, опираясь на высказывания почитаемых всеми святых, придает особое значение различным аспектам, но, за исключением секты дзен [15], все они согласны с доктриной в принципе.
Секта дзен была основана архатом Бодхидхармой, совершившим путешествие в Китай из индийского университета в Наланде. Впоследствии секта дзен переселилась в Японию, где процветает и по сей день, владея множеством храмов и пользуясь особым расположением военных.
Члены этой секты категорически отвергают концепцию перевоплощения, доходя в своих убеждениях до отрицания Будды как исторической личности. По их мнению, истинный Будда — это достижение просветления, но при этом они отрицают историческую традицию. Согласно учению дзен, рассказ Будды о прежних жизнях носил чисто аллегорический характер и толковать его следует только в метафизическом смысле. Будда как принцип всеобъемлющего просветления присутствует везде и во всем, будучи воплощенным в каждой форме, следовательно, история любого человека может оказаться историей Будды, а всех созданий, существовавших прежде, можно рассматривать как воплощения Будды.
Здесь самое место сопоставить восточную и западную концепции бытия, особо выделив доктрину повторного рождения. Буддизм не предполагает веру в сверхчеловека; в его философии отсутствует идея бесконечного развития индивидуума. Цель направленных усилий каждого человека заключается не в достижении бессмертия, а в погружении в нирвану.
На Западе со времен Платона и до наших дней придерживаются учения о бессмертии человека, ожидая того дня, когда духовная эволюция завершится появлением богочеловека и в конечном итоге даже достижением состояния бога. Индивидуум, постепенно достигая некоторого величия, все же остается самим собой. Богоподобным он становится, проходя в процессе эволюции через разные высшие формы.
На Востоке вечность проявляется через человека. Индивидуум перестает существовать, как только в нем, фигурально выражаясь, умрет его собственное невежество. Его личное бытие покоится на комплексе невежества. Не существует никакого бессмертного «я», а само слово «я» — лишь иллюзия.
Несмотря на то что обе школы ведут свое происхождение от благородной традиции арийской мудрости, однажды их пути разошлись, положив начало формированию двух великих цивилизаций — восточной и западной. Западная школа признает перевоплощение как способ раскрытия индивидуума, а восточная — как средство его уничтожения.
Происходящее в наши дни смешение Востока и Запада породило неизбежную путаницу, которая заставила обе стороны пойти на компромисс, хотя и вполне понятный, но все же неудачный. На Западе начало этому компромиссу было положено еще в первом веке христианской эры, когда закон и вера вели борьбу за господство над человеческим разумом. С позиции сегодняшнего дня вопрос следовало бы сформулировать так: каков должен быть статус доктрины прощения греха в мире, управляемом непреложным законом? Правильно ли, что новый завет отменил старый закон? Возможно ли вообще хоть какое-то изменение или преобразование универсального закона под влиянием человеческого желания, веры или надежды? Желание человека верить часто приводит его к принятию несовместных доктрин.
В этом отношении есть что поставить в упрек и Востоку. Простой философский агностицизм Будды был слишком труден для среднего восприятия. Люди хотели надеяться, они жаждали магических слов, которые очистили бы их от собственных злодеяний. Закон Будды предназначался для архатов, для тех, кто вступил на путь, отрекся от мира и посвятил себя достижению нирваны. Остальным доктрина, должно быть, казалась ужасной или немного жестокой. Человек был полностью предоставлен самому себе. Он сам распоряжался своей судьбой и мог либо возвеличить себя, либо погубить, у него не было бога, которому он мог бы молиться, не было дэв, чтобы помочь ему справляться с делами, — только закон, только причина и следствие, приказ поступать надлежащим образом. Полное отсутствие красочности и храмов с богато украшенными алтарями, никаких праздников и торжеств и никакой святой воды, чтобы смыть с себя грехи, — только проживание человеком неисчислимых жизней, которые будут такими, какими он их сделает сам, только счета к оплате и мужество продолжать борьбу под бременем кармы.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что простая доктрина Будды практически сразу же подверглась серьезным изменениям. Каким образом его агностицизм породил несметное количество богов — это вопрос, относящийся к истории. Люди, искавшие легких путей, отвернулись от закона и обратили свои взоры к священнику. Древний буддизм почти полностью утрачен, ибо человеческий разум оказался неспособным вынести простую истину.
На Западе сложилась несколько иная картина. За упадком мистерий последовали столетия, лишенные какой бы то ни было философии и насквозь пропитанные одной лишь слепой верой в невидимую суть вещей, и поэтому закон перевоплощения пришел на Запад как философия, как подтверждение уже сложившейся веры. Те, кто приняли этот закон, с радостью вплели его в причудливую ткань собственных воззрений и доктрин с той лишь разницей, что на Западе цепь повторных рождений завершается не нирваной, а превращением в сверхчеловека. Мы все верим в то, во что хотим верить, и те, кто хотят стать бессмертными, стараются поверить в бессмертие как в реальность.
Согласно учениям Азии и некоторых мистических христианских сект, перевоплощение и карма означают примерно одно и то же, различны только конечные цели.
И если восточные представления при их осознании оказываются более зрелыми и благородными, чем западные, то причина этого, видимо, кроется в древности Востока. Азия в своей истории пережила множество верований и пресытилась самой мечтой о жизни. Для того, кто жил долго, долгая жизнь мало что значит; так и миру, много пережившему, много страдавшему и смягченному веками бытия, наша западная любовь к жизни может казаться слегка ребяческой. Восток уже был великой цивилизацией, когда мы еще жили в пещерах, а эпоха упадка началась на Востоке задолго до цивилизации Европы. Он пережил жизнь, знавал гораздо большие глупости и безумства и умеет быть терпимым к новому миру, которому еще предстоит многое узнать. Восточный святой более не живет в этом мире,
