— Игорь, тормози свою Палладину по поводу рекламы. Пусть не тратит зря время.
— Ты уверен? — Игоря Александровича будто по стенке размазало. «Довыкаблучивалась Ирка!»
— Абсолютно. Сам посуди, зачем корпеть над рекламой сейчас, если, скорее всего, для Сочи будем выпускать новую коллекцию.
— Не понял?
— Что, не понял? Я говорю, тормози свою Палладину по поводу рекламы. Я буду очень занят дня три, если за это время она успеет сделать какие-нибудь почеркушки по мебели — будет здорово. Понял?
— Да-да, конечно.
— Звони прямо сейчас, чтобы девчонка зря не парилась. Давай, пока.
— Пока.
На середине «пока» мобильник продиньделенькал завершение соединения. Николаев положил таблеточку валидола под язык. Нет, не для его возраста такие передряги. Немного погодя он набрал Ирин телефон:
— Иришка!
— Да, Игорь!
— Надо бы встретиться.
— Ты же знаешь, что до завтрашнего вечера, край до послезавтра с меня рекламные эскизы.
— Ира, Стас будет занят, так что у тебя целых три дня.
— А встречаться-то с какой целью?
— По делу.
— Ладно, жду.
Игорь Александрович, выплюнув остатки валидола, поспешил на автостоянку.
Лестничная клетка оглашалась безутешными рыданиями Люси, уткнувшейся в Наташкино плечо.
— Девчонки! Что стряслось? — Игорь Александрович перепугался не на шутку.
— Ой, Игорь Александрович! Тут такое!!! — лицо Наташи напряглось изо всех сил.
— Что такое? — как и все мужчины, Николаев не выносил дамских истерик.
— Понимаете, у Ирки роман с Люсиным сыном. И все очень серьезно, и зашло уже слишком далеко, — Наташа из кожи вон лезла, чтобы передать весь трагизм ситуации.
— Тьфу-ты! Я уж думал, кто-то помер, — Игорь Александрович пошел от них прочь.
— Зачем ты ему сказала? — сквозь слезы и всхлипы пропищала Люся.
— А пусть знает, какие шашни его Ирочка крутит.
Должного впечатления Наташино заявление на Игоря Александровича не произвело. Их с Ирой отношения отличались полной свободой, и они не раз делились друг с другом подробностями любовных похождений. Однако перед ее дверью он затормозился: «А может… может, у нее там с пареньком чего случилось? Тогда при чем тут разговоры с Поликарпычем?». Он нажал кнопку звонка.
— Заходи…
— Ну, Иришка, не ожидал! Тебя что, на молоденьких потянуло?
— В смысле?
— Да вон Люси на плече Натали рыдает. Говорят, ты ее старшого окрутила.
— Чего???
— Не веришь — иди сама глянь. На лестничной площадке скоро потоп будет.
Ира не пошла смотреть на Люськины слезы, а взялась за телефон:
— Алло! Андрюша, ты? Дай-ка мне Саньку.
— Щас!
— Санька, привет!
— Здрасть, тёть Ир.
— Ты в курсе? У нас с тобой роман.
— Чего???
— А-а, не в курсе! Я, честно говоря, тоже только что узнала.
— Теть Ир! Какой роман?
— Как в кино! Короче мать твоя по этому поводу на лестнице рыдает. Иди, забирай. Сам вразумить не сможешь — меня зови.
— Теть Ир, Вы серьезно?
— Очень хочу надеяться, что нет.
— Во блин! Ой, извините теть Ир.
— Ничего-ничего…
— Ладно… спасибо… я пошел.
Ира положила трубку и, самозабвенно глядя в потолок, села.
— Во дуры! Сначала мужей своих от меня стерегли. Потом сами от меня шарахаться стали. Теперь вот за детей рыдают. Господи! Хоть у Наташки — дочка. Хотя нет… и здесь же, что-нибудь придумают, — Ира расхохоталась. — Игорь, представляешь, если кто-нибудь из них заведет собачку или кошечку? Тоже ведь от меня охранять станут. Слушай, а откуда у Аристарха Поликарповича его живность?
— Что, сексуально привлекательны?
— Ну-у, развеселился! Я серьезно.
— Подарили ему на новоселье.
— Таких громадин никогда не видела… Так. Стоп. Мы же по делу, вроде, собрались?
— Да, по делу…
— Ну?
— Ну, я тебя поздравляю. Необходимость сейчас возиться с буклетами отпала. У тебя три дня, чтобы выдать черновые эскизы по мебели.
— ВАУ!!! — Иришка кинулась на Игоря Александровича, почти задушила в объятиях, зверски расцеловала и встала к плите.
Его более всего сбило с толку последнее — хозяйничать на Иркиной кухне входило в его обязанности. Наедине с ним — Ирка у плиты!!! Он удивился бы гораздо меньше, если б его, к примеру, посетили инопланетяне, или, скажем, какие-нибудь гномики или эльфы.
— Кстати, а как тебе Стас? — спросил он ее, чтоб как-то завязать разговор.
— Ради дела потерплю.
— Зря ты так. Очень неплохой парень. Я его давно знаю. Еще с отцом его дружил. А какая была мама!
— Везде успел!
— Нет. Там не успел. Видел только на фотографии. Она умерла — Стаське еще год не исполнился.
— Печальная история…
— Так чем же он тебе не приглянулся?
— Не знаю… Есть ощущение, что я его уже когда-то видела.
— И что в этом плохого?
— Не знаю… Он на меня смотрел так, как будто наизнанку хотел вывернуть.
— Да-а, — Игорь Александрович усмехнулся. — Это за ним водится. От его взгляда и меня, бывает, передергивает. И все же? Чем он тебе не приглянулся-то?
— Не знаю… Я бы не сказала, что испугалась, но есть какой-то осадок жутковатости. И главное — я его где-то видела. Не помню, где и когда, но есть ощущение, что при обстоятельствах каких-то, ну-у… ну не совсем, что ли, обычных.
— Ир, что-то ты сегодня какая-то странная. Вообще-то, ты всегда странная, но сегодня как-то по-особенному, даже мне непривычно. А знаешь? Ведь Стаса действительно многие побаиваются, впрочем, этим он совершенно не отличается от тебя.
— Игорь! Ты меня боишься?
— Да не очень, но, как ты правильно сформулировала, есть некоторый осадок жутковатости. Знаешь, а вы со Стасом одного поля ягоды.
— Игорь, ты — дипломат.
— Нет-нет! Я серьезно. Есть в вас что-то похожее.
— Ага! Сравнил! Мебельный магнат и полунищая дизайнерша.
— Да какой он магнат! Деньгами он, конечно, ворочает, но не такими уж и великими, к тому же все его состояние на самом деле принадлежит его жене, — Иру, к ее удивлению, покоробило известие о женатом состоянии Радного. — Да я и не в этом смысле вас сравнивал. Как бы это выразить… Знаешь, вы с ним одной породы.
— Спасибо, спасибо, уже и собакой обозвали.
— Ой, Ирка! Вечно ты к чему-нибудь прицепишься!
— Ладно. Одной породы, так одной породы. И потом, какая разница, как я к нему отношусь? Даже, дай бог, если завяжется долгое плодотворное сотрудничество, видеть его, надеюсь, придется не слишком часто.
— Ты права, общение, вполне возможно, окажется исключительно телефонно-интернетовским, — и тут на Игоря накатил приступ тотальной храбрости. — Ира, что тебе говорил обо мне Поликарпыч? — о, если б он мог предположить ее реакцию, то, несомненно, справился бы со своей, столь внезапной и всепоглощающей, отвагой.
— Поликарпыч?! О тебе?! Ты что — издеваешься?! Я целый день пытаюсь выяснить, что там было, и тут появляется радостный Игореша и сообщает, что весь сыр-бор, оказывается, из-за его бесценной персоны!
— Ира…
— Что, Ира!?
Он хотел попытаться ей все объяснить, но решил не повторять только что допущенную ошибку и взял себя в руки. Только вот как выкручиваться, он тоже не знал. Но тут удача пришла ему на выручку.
— Ирочка! — в кухне нарисовалась Наташка. — Ой! Игорь Александрович, здравствуйте! — она заученно и неумело изобразила неосведомленность о пребывании соседки в неединственном экземпляре.
— Натулечка! Привет! Слушай, а Санёк-то так классно трахается!
— Ирка! Прости! Тут просто Люська сказала, что Сашка ее к тебе не ровно дышит. И вдруг ты его к себе позвала…
— Ага… А тебе, как назло, заглянуть в этот раз что-то непреодолимо помешало!
Наташа стала пунцовой.
— Ир! Ну, прости! Я ей даже рассказать ничего не успела. Она меня не слушала.
— Какое счастье! Да, девки! «Санта-Барбара» отдыхает! Чего стоишь!? Иди Люсе звони. Пусть поднимается.
Наташка радостно выпорхнула. Игорь Александрович про себя вздохнул с облегчением — вздыхать вслух он поостерегся.
Через минуту на Иркину кухню ввалились Люся с Николаем и Наташа с Вадимом. Обстановка разрядилась. Под шумок Игорь Александрович технично свалил. А компания еще где-то часок посидела, похохотала и, к немалой Иришкиной радости, в конце концов, рассосалась.
Давно стемнело. Где-то за стенкой Наташа воевала с Дашунькой и что-то выговаривала Вадику. Ира сидела на диване, поджав ноги. Включить свет было лень. Сегодня утром она передала Радному через Игоря Александровича мебельные почеркушки. Станислав Андреевич обещал позвонить ей лично дня через два.
Перед глазами, наверное, уже в сотый раз за этот безумно длинный день, плыли, поражая своей яркостью, картины ее сожжения. Теперь, уже точно зная, что с ней произойдет дальше, она спокойно разглядывала лица людей. Ей очень понравился обнаруженный ею интересный эффект, подобный возможностям, которые имеются при просмотре видео. Она могла смотреть с разной скоростью, возвращаться, использовать стоп-кадр, то увеличивать детали, то переходить на общий план, но не могла изменять сами события. Мало того, в отличие от кино, помимо слухового и зрительного восприятия, присутствовали, не менее, если не более ярко, осязание и обоняние. В общем, ей представилась фантастическая возможность изучить свой собственный сон во всех подробностях.
