Удивительно роскошный поезд помчал нас на юг – на просторы Аргентины, где буддизм Кагью пребывал в невиданном беспорядке. Конечно, состояние центров отражает прежде всего карму людей, которые туда приходят, но здесь в общую запутанность значительный вклад внесли иностранцы. Те немногие друзья, у кого хватало отваги и зрелости видеть пространство как богатство возможностей – а это главная предпосылка для успешной практики Алмазного пути, – остались не у дел. Бутанский лама из французской организации Калу Ринпоче основал центр в Кордове, но из-за нескольких тяжелых аварий перестал приезжать. Более поздние визиты лам той же школы координировать стало некому; при этом все продолжали ждать, но в итоге местных оптимистов никто ни во что не посвящал. Затем сюда, как и в Каракас, приехал тибетский ринпоче из Неаполя. Он купил в этой округе очень красивую усадьбу, и несколько человек из вымирающего центра Кагью ушли практиковать к нему.
Ханна!
Те немногочисленные аргентинцы, которые посещали мои лекции, хотели сохранить свою собственную разновидность буддизма. Они почти не проявляли склонности к тому, чтобы отличать друг от друга разные линии передачи и их специфические языки. Я старался, как мог, а затем просто благословил всех, кто пришел. Пусть у них будет хотя бы связь с буддизмом. Но на человеческом уровне нам было чем заняться. Люди теряли почву под ногами – инфляция совершенно выходила из-под контроля, – и они шли к нам с вопросами днем и ночью.
После трогательного прощания с друзьями из Кордовы – для того чтобы поддерживать две группы, интереса было явно недостаточно – мы поехали на автобусе на запад от Мендосы, что лежит у подножия Анд. В XIX веке герой Сан Мартин провел свою армию через здешние высокие перевалы и застал врасплох испанские войска в Чили. Хотя склон, спускающийся к Тихому океану, был бесплодным, как на Луне, все-таки чувствовалось, что экономика Чили здоровее всех остальных в Южной Америке. Всего за неделю до нашего приезда состоялись выборы, которые низложили режим Пиночета, и люди выражали себя непривычно свободно. В Сантьяго одна студентка медицинского вуза обнаружила, что мое кровяное давление соответствует двадцатилетнему возрасту. Ханне же, согласно этим приборам, было около пятнадцати. Две ночи мы провели в странной гостинице, которая, по-видимому, специализировалась на обслуживании сексуальных меньшинств, а затем, после шести недель в автобусах, поднялись в гостеприимное небо и покинули южноамериканский континент.
Остров Пасхи
В шести часах лета на запад – это одна треть пути до Новой Зеландии – в Тихом океане лежит остров Пасхи. Он относится к территории Чили и представляет собой национальный парк. Остров почти на 4000 километров удален от ближайшей большой земли, и его природа просто сводит с ума.
Огромные каменные истуканы, сделавшие остров знаменитым, сразу вызвали у меня сильную симпатию. Ими усеяно все побережье острова, и я думаю, что это, на самом деле, Будды. Внешне они, конечно, другие, но вибрациями очень близки. Они смотрят не на океан, а на остров – следовательно, благословляя его, а не защищая. Без сомнений, они излучают мощные добрые энергии. Существуют также подробности, которые не могут быть простым совпадением. Пропорции их ушей такие же, как у Будд, и они держат руки в позе, которую применяли Миларепа и другие йогины, когда практиковали медитацию внутреннего тепла (туммо).
Будды?
Огромные каменные истуканы, сделавшие остров знаменитым, сразу вызвали у меня сильную симпатию. Ими усеяно все побережье острова, и я думаю, что это, на самом деле, Будды.
Должно быть, полторы тысячи лет назад полинезийские рыбаки с благоговением рассматривали какую-нибудь статую Будды в Индонезии. Затем они несколько поколений двигались дальше на восток через Тихий океан, передавая по наследству свои воспоминания, а на острове Пасхи нашлась вулканическая порода, в которой их удалось воплотить.
Здесь Педро впервые учился водить машину, а мы с Томеком, выброшенные на скалы огромными волнами, пережили необычайно волнующие мгновения. Пряча реликвии Кармапы под камнями возле великолепного кратера, я мысленно спрашивал себя, какими будут долгосрочные последствия этого благословения для миллиардов рыб.
Таити
Еще в шести часах лета на запад находятся острова Таити – наверное, самое дорогое место на свете. Туда все завозилось из Франции самолетами, и газета стоила десять долларов.
Циклон долго бросал наш самолет во все стороны и отпустил только после посадки. Солнце было черным, а небо – ярко-желтым. Этот остров похож на Гавайи, но более тропический. На пляжах лежит тяжелый черный песок, а низовые подводные течения здесь еще хуже, чем на Сикрет-Бич. К счастью, нас ожидали. Китаянка, подруга французского художника, встретила нас в аэропорту и отвезла в красивейший отель на пляже. Работая в сфере туризма, она разбиралась в таких вещах. Вместе со своим японским мужем она оказала нам королевский прием. Три дня они придумывали для нас всевозможные удовольствия и возили по острову к своим друзьям, которым я читал лекции по-французски.
Новая Зеландия
Новая Зеландия – это северная Англия, которую воссоздали в Южном полушарии до того, как мир сошел с ума и в метрополию потянулось все население бывших колоний. Хотя здесь было больше по-спортивному красных коленок, чем эротических вибраций (даже чиновники ходили в шортах), страна все-таки производила приятное, освежающее впечатление. Все было чистым, а люди – высокими, светловолосыми и сильными. Их захватило повальное строительство небоскребов, в чьем цветном стекле отражались летящие облака. На северном острове, в центре Кагью города Окленда, не происходило ничего. Поэтому, переночевав на молодежной турбазе, мы поехали, сначала на поезде, а затем на пароме, на Южный остров. По пути встречались совершенно уникальные пейзажи; а обитатели Крайстчерч жили среди поразительных географических формаций. Хотя интервью, анонсирующее мою первую лекцию, вышло с опозданием на день, все места в зале были заняты. Эти люди обладали европейской силой концентрации. На следующий день я давал Прибежище в доме Морин, где мы жили. Так около десятка хороших друзей положили начало группе Кармапы в этом городе. Когда они получили опыт нашей передачи и познакомились с линией преемственности, пришло время дать им медитацию на Шестнадцатого Кармапу и освобождающие поучения, которые применяются в повседневной жизни. Некоторые даже пожелали приступить к Основополагающим практикам – своевременный культурный скачок.
Австралия
Нам повезло миновать Нумеа – еще одну безумно дорогую французскую колонию. Так у нас образовалось два дополнительных дня в Австралии, и чувствовалось, что это правильно.
В аэропорту ждал Джон на желтом джипе. Он был ангелом сиднейских трущоб и спасал множество бездомных мальчишек, которые иначе очень быстро опустились бы на дно. В архитектуре города смешаны разные европейские стили, и живет здесь три миллиона человек. Нас снова ждала удача. Ютта и Петер пригласили нас к себе на северное побережье, в роскошное предместье под названием Мона Вале. Это было самое удобное место для работы над рукописями. Наши хозяева торговали деньгами и товарами и были круглосуточно заняты телефонными звонками и факсами со всего мира. До пляжа было пару минут езды на машине, а из дома, стоящего на высоком хребте, открывался потрясающий вид на многокилометровое побережье, простирающееся с юга на север.
С Ламой Триджамом в Сиднее
Нас очень обрадовала встреча с Ламой Триджамом. Мы по– дружились с ним еще в начале семидесятых годов в Дарджилинге, и Кармапа сделал Австралии большой подарок, отправив его туда учить. К сожалению, тибетцам свойственно опаздывать: они приехал на четыре года позже, чем планировали. Это подвергло преданность ожидавшей его группы суровому испытанию. Как и во многих других местах, где селились традиционные учителя, нашей задачей было сократить культурный разрыв между ламой и его учениками. Нам хотелось, чтобы связь с ним принесла пользу большому числу людей.
Как и во многих других местах, где селились традиционные учителя, нашей задачей было сократить культурный разрыв между ламой и его учениками.
Все купалось в ярком свете начала марта – здешней осени, – и я прочитал первые лекции в Сиднейском университете. Несколько десятков человек подошли за Прибежищем. Один профессиональный крикун пытался меня прервать – он был этим знаменит, но в тот вечер сделал это лишь однажды. У меня есть один старый недостаток: когда мне приходится сознательно ставить на место людей, которые слишком лезут на рожон, я делаю это не без удовольствия. Собственно, они даже полезны. Ведь единственное, ради чего Будда учил, – чтобы мы лучше жили, умирали и перерождались. Поэтому очень важно показывать неуязвимость Учения и улаживать разные вопросы, пока мы вместе. Невозможно защитить людей, если отправлять их в трудный мир с порцией сладких слов на ушах. Все становится еще более затруднительным, если «врагами» оказываются люди, которых ты благословлял или вместе с которыми получал посвящения.
