ретриты, где мы практиковали по восемнадцать часов в день и неподвижно сидели, несмотря на мучительную боль. В этих монастырях я действительно научился многим важным вещам.
Однако, озабоченный серьёзностью своего поиска, я почему-то не заметил потрясающего оптимизма окружавших меня буддийских культур. Культуры Таиланда, Лаоса, Тибета, Бирмы и Непала очень жизнерадостны, а их представители то и дело смеются. Дети очаровывают вас своими счастливыми улыбками. Взрослые работают, отдыхают и молятся с лёгкой душой. В поисках аскетизма мы, серьёзные люди с Запада, не заметили, что большинство буддийских храмов — это буйство красок, что они наполнены картинами, статуями и изображениями фантастических историй об ангелах, дэвах, бодхисаттвах и буддах. Мы проигнорировали жизнь сообществ, сосредоточенную вокруг храмов, циклы ритуалов, танцы, торжества, пиры и праздники. В пылу своих поисков мы не заметили непринуждённый смех и заразительное ощущение радости, исходящее от многих наших величайших учителей, таких как Аджан Чаа, Маха Гхосананда, Ананда Майтрея, Шестнадцатый Кармапа и Анагарика Муниндра.
Когда я вернулся в США и начал учить, я и мои коллеги зачастую уделяли больше всего внимания учениям Будды о страдании и необходимости пробуждения. Мы были молоды, и фокус на человеческом страдании придавал нашим ретритам серьёзность и вес. Однако страдание не является целью — это лишь начало пути. Сейчас на ретритах, которые я веду, я также призываю участников пробудиться к их изначальной радости. С самого начала я поощряю их позволять мгновениям радости и благополучия углубиться, распространиться во всём их теле и уме. Многие из нас обучены бояться радости и счастья, однако радость необходима для пробуждения. Как учит нас персидский мистик Руми, «когда ты идёшь в сад, куда ты смотришь: на шипы или на цветы? Проводи больше времени среди роз и жасминов». Французский романист Андре Жид предписывает: «Знайте, что радость — это нечто более редкое, сложное и прекрасное, чем грусть. Сделав это важнейшее открытие, вы должны принять радость как моральное обязательство».
Психологи, работающие с сообществом тибетцев в изгнании, обратили внимание на поразительную гибкость и жизнерадостность этих людей — даже тех, кто пережил огромные потери и травмы. Самыми удивительными оказались рассказы монахинь и монахов, которые были заключены в тюрьму и подвергались пыткам. Согласно исследованию психологов из Гарварда, они не проявляют почти никаких или вообще никаких признаков травмы, а их сострадание и радостная любовь к жизни стали только глубже. Их тренировка в любящей доброте, сострадании и мудрости побудила их молиться за своих врагов. Один старый лама вспоминает, что за двадцать лет тюрьмы и пыток боялся лишь того, что потеряет сострадание и закроет своё сердце. Если мы хотим понять оптимальное психическое здоровье, то эти монахи и монахини являются его удивительными примерами.
Дебра Чемберлин-Тейлор, буддийский учитель и моя коллега, рассказывает историю об активистке, принимавшей участие в групповом обучении для «цветных» людей, продолжавшемся год. Та женщина провела своё детство в нищете и подвергалась насилию. Она прошла через смерть родителя, болезнь, развод после болезненного брака, расизм и в одиночку вырастила двух детей. Она говорила о том, как много лет пыталась заниматься своим образованием и отстаивать то, во что верила. Она описывала то, как стала радикальным борцом за справедливость на местном и национальном уровнях. Наконец на последней встрече женщина заявила: «После всех сложностей и проблем, через которые я прошла, я решила сделать кое-что действительно радикальное. Я буду счастливой».
Мы можем пробудиться к любящей доброте и состраданию, и точно так же мы можем пробудиться к радости. Она изначально присуща нашему сознанию. Найдя её в себе, мы можем увидеть её в других. Во время одного продолжительного весеннего ретрита молодая женщина по имени Лорна пришла поговорить со мной о своей реакции на одного из участников ретрита. У неё возникли проблемы с большим мужчиной, сидевшим неподалёку от неё. Он слишком много двигался. Бад был старым морпехом в отставке, а из-под его футболки выглядывали татуировки. От него пахло табачным дымом. Его энергия пугала Лорну. Она пыталась понять. Она использовала практику любящей доброты и обнаружила, что Бад напоминал ей о её болезненной истории отношений с мужчинами. Постепенно Лорна осознала: бóльшая часть того, что сильнее всего её беспокоило, было в её воображении. Однако идея поговорить с таким человеком, как Бад, по-прежнему пугала её. Позже, в последнюю неделю ретрита, Лорна вошла ко мне с ухмылкой на лице. «Я больше его не боюсь». Она рассказала, что после завтрака отправилась к ручью рядом со столовой. Там, на берегу, усыпанном цветами, она обнаружила Бада, который заключал каждый цветок в свои ладони, чтобы вдохнуть его аромат. В последний день ретрита я увидел Лорну, которая радостно и оживлённо беседовала с Бадом, стоявшим рядом с цветами.
Для радости, как и для любящей доброты и сострадания, существует своя практика. Мы начинаем с того, что представляем близкого нам человека в момент радости. Мы чувствуем его благополучие. Затем мы произносим слова намерения: «Да приумножатся твои радость и счастье. Да приумножатся причины твоего счастья». Мы повторяем эти слова вновь и вновь, проходя через любое сопротивление, усталость, сравнения или зависть, — до тех пор пока наше ощущение радости не станет достаточно сильным. Затем мы систематически распространяем свою практику на других близких людей — по очереди, до тех пор пока качество радости в их счастье не станет ещё более доступным. Затем мы направляем практику радости на себя, желая радости и счастья самим себе. Далее мы систематически и постепенно раскрываем практику радости, включая все категории существ. Тренируясь в том, чтобы прославлять радость и успех других, мы пробуждаем Сияющую обитель радости. Всё, что мы делаем с радостью, становится священным. Мартин Лютер Кинг понимал это, когда сказал: «Если человек подметает улицы, чтобы заработать на жизнь, он должен подметать их так же, как Микеланджело рисовал своих картины, как Бетховен сочинял музыку, как Шекспир писал свои пьесы».
Для поддержки практики радости мы также можем использовать практику благодарности. Буддийские монахи начинают каждый день с молитвы благодарности за благословения своей жизни. Подобно им, старейшины коренных американских племён начинают каждую церемонию с благодарной молитвы Матери Земле и Отцу Небу, четырём сторонам света, братьям и сёстрам — животным, растениям и минералам, которые делят с нами землю и поддерживают нашу жизнь.
Благодарность — это благородное признание всего, что нас питает, поклон перед нашими благословениями — великими и малыми. Благодарность — это уверенность в самой жизни. Она даёт нам почувствовать, как та же сила, которая помогает травинкам пробиться через трещины в асфальте, придаёт энергию нашей собственной жизни. В Тибете монахи и
