для них пост может быть отменен: им достаточно славить Бога в своих болезнях, чтобы увенчаться, подобно святым мученикам.
Для здоровых юношей воздержание является самой крепкой уздой против страстей, необходимой для того, чтобы господствовал дух и царил двойной мир. Тогда в чистоте сердца они могут уже чисто смотреть на людей, как ангелы смотрят на ангелов. Те же, которые не воздерживаются и живут необузданно, даже на ангелов смотрят плотски, как жители Содома [58], удалившиеся от Бога. Естественным следствием этого является то, что любящие свою хорошо откормленную плоть и удобства жизни любят людей плотски и их духовно разрушает собственная плоть.
Хотящие, чтобы их плоть была как скелет от подвижничества, тем самым почитают ее, как святые мощи, и любят ее, как доброго друга своей души, а также всех людей любят тогда непорочной любовью как образы Божии, как своих братьев.
Невинный младенец смотрит на все невинно, и все смотрят на него, как на ангелочка, даже если он нагой, потому что он одет божественной благодатью невинности. Взрослые же – если не станут немного невещественными благодаря подвижничеству, чтобы к ним пришла божественная благодать непорочности, – будучи хоть немного обнаженными, сильно соблазняют плотских людей, а духовным людям кажутся очень бесстыдными.
В общении с мирскими людьми нужно быть очень осторожными, никогда не допускать вольности и не позволять им вмешиваться в духовные вопросы, чтобы не повредить себе и им, потому что у них другой Устав и другой канонарх [59]…
Чистые помыслы очень очищают душу и делают бессильным все оружие блудного беса. Тогда враг не может уже вести брань ни с помощью помыслов, ни через плотское возбуждение, и эта детская невинность предохраняет человека от опасности лучше всего остального, потому что тогда в чистом теле сохраняется чистая душа, а в чистой душе пребывает благодать Божия.
Те, которые принимают нечистые помыслы, а также пекутся о плоти, питая ее и покоя, и при этом говорят, что лукавый борется с ними по зависти, клевещут на диавола.
Те, которые без уважительной причины пренебрегают своими духовными обязанностями и остаются безразличными к своим мелким грехам, очень скоро рухнут, как деревья, которые вдруг падают от множества червей, а не от топора.
В мире нет человека сильнее, чем тот, кто сражается с человекоубийцей [60] и безжалостно бьет свои страсти, отсекая их и духовно освобождаясь от рабства страстей.
Если человек сурово подвизается, но не может отсечь свои страсти, то обычно это значит, что в нем есть гордость, которая постоянно пускает свои ростки. Иногда страсти не отступают, так как у нас есть предрасположенность к гордости или же Бог испытывает нас, чтобы мы подвизались еще больше, получили большую награду и чтобы благодаря этому утешились малодушные и боязливые, чтобы они стали мужественными, подвизались и не отчаивались, видя, как другие преуспевают, а сами они остаются на месте.
Часто Благий Бог, чтобы мы не потерпели вреда не показывает нам наших противников, потому что подвизающийся каждый день вступает в брань со все большим количеством бесов. Насколько сил мы прикладываем к тому, чтобы с корнем вырвать страсть, настолько больше врагов собирается и тащит ее снизу за корни. Тогда, хотя продвижения не видно, оно тем не менее существует и душа преуспевает сильнее, потому что больше смиряется, больше подвизается и понуждает себя прибегать в молитве к Богу. В этом смиренном состоянии разочарования (в себе самом) кроется хорошее духовное состояние.
В начале духовной жизни Бог из любви не попускает человеку познать свою греховность и множество благодеяний Божиих, для того чтобы он не отчаялся, особенно если он – чувствительное создание Божие. Поэтому не будем отчаиваться, но всегда с надеждой, смирением и ревностью будем подвизаться, и тогда все наши страсти по благодати Божией постепенно уйдут, потому что грозовые тучи не остаются на небе постоянно, но уходят и опять появляется солнце. Надежда и терпение изгоняют зиму с ее холодами и приносят весну с хорошей погодой, которая разогревает землю солнечными лучами и постилает свой зеленый ковер. Не будем ожидать духовной весны, пока не переживем духовной зимы, чтобы умерли все духовные насекомые. Не будем ждать того, чтобы в нас выросло божественное, если сначала не умрет человеческое, то есть пока земля, заросшая мирской травой, не будет духовно перепахана и пока в нее не упадет зерно пшеницы, чтобы произвести настоящие пшеничные стебли, которые приносят обильный плод.
Конечно, плуг земледельца пашет настолько глубоко, насколько позволяет земля. Если послушник неподатливый, он самому себе вредит тем, что мешает земледельцу [61] пахать глубоко. И естественно после этого, что в саду его сердца много пырея. Старец не несет ответственности за это, потому что его ответственность соразмерна послушанию, которое оказывает ему послушник.
Старец является зеркалом послушника. Если послушник не отражает своего сердца в старце, то неизбежно будет осмеян миром за покрывающие его грязные пятна. А уголек для каждения, хотя и весь черный, но когда попадет в руки пономаря и тот его сначала разожжет, чтобы из него вышли дым и сера, а затем положит на него ладан и принесет жертву Богу, – наполняет храм благоуханием.
Юноши, которые не ощущают необходимости послушания, чтобы предохраняться советами старших от искушений, но свободно живут по своей воле, вскоре получают от врага смертельные раны, и он берет их в плен, потому что мирская свобода ведет к духовному рабству.
Сумевшие отсечь свою волю с большой легкостью рассекают путы страстей и освобождаются от духовной оккупации человекоубийцы. Для монаха следствием следования своей воле бывает прелесть. Мирянин же, который верит своему помыслу, обычно заканчивает в психбольнице.
Самого большого успеха лукавый достигает тогда, когда ему удается хотя бы немного испортить помыслы послушника относительно его старца. Тогда новоначальный падает сам, как обрушивается купол, если вынуть из его вершины один кирпич.
Те, которые с простотой вверяют себя своему духовному отцу, продвигаются вперед в полной безопасности и не устают (потому что старец несет их на своих плечах) и с радостью достигают рая. Тогда как с послушниками, которые пытаются избежать послушания, случается то же, что с резвыми бычками, которые постоянно дергают за привязь, пока не вытащат кол, и потом как сумасшедшие бегут за ограду, запутываются в кустах и, если кто-нибудь им не поможет – Боже сохрани! – погибают, задушенные ветками.
Новоначальный не должен ни подвизаться по своей воле, но только под наблюдением старца, ни отрываться до своей воле от братии, будучи еще незрелым, чтобы якобы
