Творения. Часть 2 - Афанасий Великий

1) Уступив вашему благорасположению и по многократным от вас убеждениям написал я кратко о том, что претерпели и я, и Церковь, по мере сил моих обличил скверную ересь зараженных арианством и показал, сколь далека она от истины. Но что было со мною, когда писал это, признал я необходимым сделать известным вашему благочестию, чтобы из этого видеть вам, как справедливо сказал блаженный апостол: о глубина богатства и премудрости и разума Божия (Рим. 11, 33), а потому извинить и меня, человека по природе немощнаго. Как скоро намеревался я писать и принуждал себя помыслить о Божестве Слова, всякий раз далеко от меня отступало ведение, и сознавал я, что в такой мере остаюсь я позади, в какой думал постигнуть. Ибо не мог написать того, что, по-видимому, представлял умом, а что писал, то делалось слабее даже и той малой тени истины, какая была у меня в мысли.

2) Посему, видя, что написано в Екклесиасте: рех, умудрюся: и сия удалися от мене далече паче неже бех, и бездны глубина, кто обрящет ю (Еккл. 7, 24-25), и в Псалмах: удивися разум Твой от мене: утвердися, не возмогу к нему (Псал. 138, 6), и что Соломон говорит: слава Божия крыет слово (Притч. 25, 2), не раз (поверьте в этом) намеревался я удержаться и перестать писать. Но чтобы не показалось, будто бы молчанием и вас огорчаю, и тех, которые спрашивали у вас и упорствуют в своем мнении, поощряю в нечестии, принудил я себя написать немногое и послал это вашему благочестию. Ибо хотя постижение истины само по себе далеко ныне от нас по немощи плоти, однако же возможно, как сказал тот же Екклесиаст, разумети нечестивых безумие, и обретши оное, сказать: горчайше есть паче смерти (Еккл. 7, 26-27). Посему-то, как умею и могу обрести сие, написал я, зная при сем и то, что для верных осуждение нечестия есть достаточное уже к благочестию ведение. Ибо хотя и невозможно постигнуть, что такое Бог, однако же можно сказать, что Он не есть. Знаем же, что Он не то же, что человек, и что непозволительно представлять себе о Нем что-либо свойственное тварям. Так и о Сыне Божием, хотя по природе весьма далеки мы от того, чтобы постигнуть Его, но и возможно, и удобно осудить произносимое еретиками и сказать: не таков Сын Божий, и подобнаго тому, что говорят еретики, непозволительно о Божестве Его даже и помыслить, не только, что говорить устами.

3) Посему-то, сколько мог, написал я. А вы, возлюбленные, примите это не как полное изложение учения о Божестве Слова, но как обличение нечестия христоборцев, которое служит и желающим подает повод к благочестию здравой о Христе веры. Если же что в написанном неполно (а думаю, что и все неполно), то извините меня в этом с чистою совестюи и обратите внимание только на смелость намерения стоять за благочестие. А к совершенному осуждению арианской ереси достаточен суд Господень, совершившийся в Ариевой смерти, о которой предварительно и от других уже знаете. Яже бо Бог святый совеща, кто разорит (Иса. 14, 27). И кого Господь осудил, кто тому оправдатель? Из такого бывшаго знамения кто не уразумеет, наконец, что богоненавистна эта ересь, хотя бы и покровительствовали ей люди? Прочитав это, помолитесь обо мне и друг друга убеждайте делать то же, но и немедленно возвратите мне это и вовсе никому не давайте списка, не списывайте и для себя, но, как искусные торжники, удовольствуйтесь прочтением, прочитав, если пожелаете, и не раз. Ибо небезопасно оставлять будущим родам писанное мною, немотствующим и невеждою. Приветствуйте любовюи друг друга и всех приходящих к вам в благочестии и вере, ибо аще кто, как сказал апостол, не любит Господа, да будет проклят. Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами (1 Кор 16, 22-23). Аминь.

* * *

1) Они же, для чего все это строили, в непродолжительном времени привели то и в исполнение. Едва замыслили, как вскоре и в общение приняли ариан, не уважили стольких определений, сделанных против них, в защиту же свою выставляли опять царскую власть. Не постыдились писать: «поелику Афанасий пострадал, то зависть прекратилась; будем, наконец, принимать в общение ариан, в устрашение слушающих присовокупляя: так повелел Царь». А потом, не устыдились прибавить об арианах: «право мудрствуют эти люди», и не убоялись написанного: горе глаголющим… горькое сладкое… полагающим тму свет (Иса. 5, 20); потому что готовы все потерпеть за ересь. А этим не ясно ли всякому показывается, что не по церковному суду, но вследствие царской угрозы, за благочестивую во Христа веру и тогда мы страдали, и теперь вы нас гоните? Также злоумышляли и против других епископов, выдумывая такие же предлоги к их осуждению. Одни из них пошли в заточение, заслужив похвалу за исповедание Христово, а другие и теперь еще находятся в изгнании, тем мужественнее возставая против их ереси и говоря: ничто не отлучит нас от любви Христовой (Рим. 8, 35).

2) Но и из этого можно также узнать ересь, и тем паче осудить ее. Кто друг им и вместе с ними нечествует, тот, хотя бы был и виновен в других проступках, и подлежал тысячам укоризн, хотя бы против него были самыя ясныя обличения и доказательства, пользуется у них добрым мнением и скоро делается другом царевым, заслуживает себе одобрение своим нечестием, а накопив много денег, берет уже смелость и пред судиями делать, что хочет. Но кто обличает нечестие их и искренно стоит за Христа, тот, хотя бы чист был во всем, и сам не сознавал за собою ничего, и другие его не обвиняли, по выдуманным ими предлогам, немедленно похищается, и по суду цареву делается изгнанником, или как виновный, в чем им угодно винить, или подобно Навуфею, как оскорбивший царя. Защитник же ереси тотчас бывает взыскан и появляется в Церковь изгнаннаго; а не принимающим его грозят уже опись имения, обиды, все бедствия. И что всего страннее, кого народ желает и признает неукоризненным, того царь отнимает и изгоняет, а кого народ не хочет и не знает, того издали присылает с воинами и с своими посланиями. И тогда настоит великая нужда ненавидеть, кого любят, кто оглашал их и стал отцем