формах. Государство (и конкретно – римский император), по справедливой и важной мысли святого Мелитона, призвано взращивать и принимать все лучшее; наилучшее же и высочайшее из всего есть учение Христа, «наша философия».
Истинная слава государства и расцвет Церкви Христовой неотделимы друг от друга – таково заключение святого.
«Наша философия окрепла и утвердилась сначала у варваров; расцвет же ее у твоего народа приходится на великое царствование Августа, твоего предка. Она принесла счастье твоей империи: с тех пор росли и мощь, и слава Рима. Ты желанный наследник их и пребудешь им вместе с сыном, храня философию, которая возросла вместе с империей и получила начало с царствованием Августа; предки твои чтили ее, как и прочие религии. А вот неоспоримое доказательство, что на благо счастливо начавшейся империи росло и крепло наше учение: начиная с царствования Августа на Рим не надвигалось никакой беды, наоборот, по молитвам всех все было прекрасно и славно. Только Нерон и Домициан, подстрекаемые какими-то злодеями, пожелали оклеветать нашу веру и с тех пор, по бессмысленному обычаю доносить, на нас льются потоки лжи. Твои благочестивые предки старались исправить это невежественное представление: часто отправлялись письменные выговоры тем, кто осмеливался вводить какие-то новшества относительно христиан. Твой дед Адриан писал об этом многим, и в том числе Фундану, проконсулу Асии, а твой отец, когда ты уже был его соправителем, писал городам, чтобы не было по отношению к нам никаких новшеств: лариссейцам, фессалоникийцам, афинянам и всем грекам. Ты разделяешь его мысли по этому поводу; ты и более человеколюбив, и более предан философии – и мы верим, что ты сделаешь все, о чем мы тебя просим» (свт. Мелитон Сардийский. Отрывок из Апологии, сохранившийся в «Церковной истории» Евсевия Кесарийского. 4:26:7–11).
13.4. Особенности богословия (на примере гомилии «О Пасхе»)
Гомилия «О Пасхе» – прекрасный образец поэтического богословского творчества древней Церкви – содержит несколько простых, но вместе с тем емких и важных идей, многократно и художественно проговоренных, повторенных, буквально впечатанных в мысль слушателя или читателя.
Богословие этого произведения строго поступательно, оно разворачивается согласно выверенному смысловому плану автора:
– Богословие единства образа и реальности. Таинство Пасхи – Христос, обнимающий в себе все (1–34).
– Смысл образа – в подготовке к реальности. Но реальность, придя, обесценивает образ (35–45).
– Смысл таинства Пасхи – спасение человека, природа которого испорчена грехом (46–56).
– Страдания Христовы прообразуются в ветхозаветных праведниках – образах Пасхи (57–65).
– Таинством Пасхи Христос искупает грехи мира; оно продолжается в Евхаристии (66–71).
– Вина Израиля и ее следствия – духовная смерть отвергших Христа (72–99).
– Победа Христова (100–105).
Главнейшие богословские темы этого произведения – христология, соединенная с сотериологией, и тема единства и взаимоотношения образа и реальности.
Христос обнимает Собою пределы всего: Он Бог и человек, Альфа и Омега, Спаситель мира, Единство образа и реальности, обнимает Собою все пределы истории и человеческого бытия, – такова главная мысль этого произведения. В концентрированно-сжатом виде гомилия «О Пасхе» содержит в себе всю христологию и сотериологию Церкви!
«О Пасхе» – произведение исключительно поэтическое и художественное. Поэтому вряд ли можно говорить о какой-то целенаправленной методологии автора, кроме выверенного плана и силы и особенностей поэтического и риторического языка. Однако в силу самого характера богословия этой гомилии святитель Мелитон стоит у истоков зарождения типологического метода толкования Священного Писания – метода, который впоследствии станет основополагающим методом экзегезы как антиохийской богословской школы, так и вообще всего восточного (в широком смысле) богословия (к которому, помимо Антиохии, следует причислить также Малую Азию и Палестину, см. п. 2.3.1).
13.5. Христос, «Который есть все»
Христос есть цельность всего, содержит в Самом Себе эту цельность и полноту.
«Христос, Который вместил в Себе все» (п. 5. Хрестоматия, с. 410);
«Который есть Все» (п. 9. Хрестоматия, с. 410);
«И вот, заклание овцы и пасхальное празднество, и писание закона – заключены во Христе, через Которого было все в древнем законе, но еще более – в новом слове» (п. 6. Хрестоматия, с. 410).
Христос соединяет в Себе все пределы истории, ее начало, сердцевину и конец, что свт. Мелитон показывает самой структурой произведения, в которой можно проследить начало замысла Божия о человеке, осуществленное в Боговоплощении, соединении Бога и человека (1–34), затем в реализации этого замысла через Пасху Господню (66–71), и наконец в окончательном торжестве Христа, Которому не может противостать никто (100–105).
Произведение завершается гимном торжествующему и победившему Христу. В последних словах этого гимна богословие единения Христова переходит в интуицию богословия внутритроического единства и общения.
«Кто спорящий со Мною? Противостань Мне <…> Кто противоречащий Мне?» (п. 101–102. Хрестоматия, с. 430);
«Сей есть Альфа и Омега. Сей есть начало и конец – начало неизъяснимое и конец непостижимый. Сей есть Христос. Сей есть Царь, Сей есть Иисус, Сей – Полководец, Сей – Господь, Сей – воскресший из мертвых, Сей сидящий одесную Отца. Он носит Отца и носим Отцом. Ему слава и держава во веки. Аминь» (п. 105. Хрестоматия, с. 431–432).
Особенно важно ясное исповедание свт. Мелитоном Христа Спасителя Богом и человеком, причем Богом и человеком по природе. Вероятно, именно у него мы впервые находим столь ясное в своей догматической формулировке основание христологического догмата.
«Ибо вместо агнца был Бог, и вместо овцы человек» (п. 5. Хрестоматия, с. 410);
«И как человек погребен, воскрес из мертвых как Бог, будучи по природе Бог и Человек» (п. 8. Хрестоматия, с. 410);
«Человек – как погребаемый, Бог – как воскресающий» (п. 9. Хрестоматия, с. 410);
«Сей, сошедший с небес на землю ради страждущего, облекся в него благодаря утробе Девы, из которой Он вышел как человек, воспринял страдания страждущего через тело, способное к страданию, и разрушил страдания плоти, а духом, который не мог умереть, умертвил человекоубийцу – смерть» (п. 66. Хрестоматия, с. 422).
Христос соединяет в Себе также образ и реальность, каждому из которых необходимо свое историческое время (см. об этом ниже, в теме «Образ и реальность»), чтобы совершить дело спасения человека. В конечном итоге в Самом Себе Христос соединяет, собирает распавшегося грехом человека. Эта мысль еще не звучит у свт. Мелитона столь явно, как, например, прозвучит позднее в произведениях прп. Максима Исповедника, однако уже здесь возможно обнаружить ее зачатки. Об этом свидетельствуют и мысли свт. Мелитона о разделении человека грехом и смертью (см. ниже).
«Итак, приидите все семьи людей, запятнанные грехами, и получите отпущение грехов.
