и пошел, чтобы поблагодарить его. Однако пекарь подумал, что Тимофей издевается над ним, и, разгневавшись, накинулся на него с руганью: «Иди прочь отсюда!
Нет у меня ни жены, ни дочери!» После этого, поев благословенного хлеба и укрепившись также духовно, Тимофей продолжил свое паломничество по монастырям. Однако то необъяснимое событие не выходило у него из головы. Он оставался в недоумении еще долгое время, пока один монах не дал ему книгу с русскими чудотворными иконами Божией Матери, в которой он увидел икону пресвятой Богородицы «Кремлевская». Сердце у него затрепетало от благоговения, а глаза наполнились слезами благодарности. Он воскликнул: «Вот эта Дева дала мне белого хлеба!» С тех пор он еще ближе стал ощущать присутствие Пресвятой Богородицы так же, как ребенок чувствует присутствие своей матери.
Посетив монастыри своей Родины, он совершил паломничество на святую гору Синай, где прожил два месяца, а оттуда отправился в Святую Землю, где некоторое время подвизался в пустыне за рекой Иордан. Хотя пребывание на Святой Земле и способствовало укреплению его подвижнического настроения, он не обрел там покоя от суетного мирского духа нашего времени, разрушившего, к сожалению, своей так называемой цивилизацией даже святые пустыннические места, которые должны умиротворять и освящать души. Поэтому он был вынужден уйти оттуда на Святую Гору.
Но тут на него напал искуситель (диавол), узревший на основании своего многовекового опыта, что этот благочестивый юноша много преуспеет в духовной жизни и многим душам поможет спастись. Он попытался сбить его с выбранного пути. Когда тот вернулся из заиорданской пустыни в Иерусалим, чтобы в последний раз поклониться Святому Гробу и попрощаться со своими знакомыми, лукавый воспользовался как своим орудием двумя женщинами, не имевшими страха Божия. Они были землячками Тимофея и пригласили его к себе в дом якобы для того, чтобы передать ему записки с именами для поминовения на Святой Горе. Доверчивый юноша, имея одни лишь чистые помыслы, поверил этому и пошел с ними. Они же, замкнув за ним дверь, тут же подступили к нему с нечистыми намерениями. Он растерялся, покраснел, оттолкнул их, затем распахнул дверь и выскользнул из их «ястребиных когтей», как новый Иосиф, сохранив свою непорочность.
После этого он пришел на Святую Гору и, подобно невинному цветку, возрос в саду Божией Матери, преуспел и начал благоухать своими добродетелями, как мы увидим это позже.
Его первой обителью стал скит Буразери, где он прожил пять лет. Однако, не найдя здесь покоя из-за множества русских паломников, он взял благословение и перешел на Карулю [10], где подвизался на протяжении пятнадцати лет. Все время своего пребывания на Каруле он провел в суровых подвигах. Его рукоделием были большие и малые поклоны в соединении с молитвой Иисусовой и чтением. Книги он брал на время в монастырях, из которых получал также благословение – сухари от «избытков укрух» [11]. В благодарность за это он совершал дополнительно определенное число молитв по четкам. Таким образом он усердно подвизался, чтобы и внутренне стать Ангелом, а не только внешне иметь ангельский образ.
После Карули он перешел на мыс Капсалы (выше Калиагры), в келлию, принадлежавшую монастырю Ставроникита, и принял на себя заботу об одном старце. Когда этот старец умер, он, взяв у него заранее благословение, остался жить в его каливе. С тех пор он не только не ослабил своих духовных подвигов, но еще больше их усилил, за что и получил обилие благодати Божией, подвизаясь с ревностью и великим смирением.
Божественная благодать явила его людям, и многочисленные страждущие начали стекаться к нему за советом и утешением. Некоторые просили его принять священный сан, чтобы он мог еще больше помогать людям, через Таинство исповеди подавая им оставление грехов. Он и сам постепенно убедился, что действительно существует такая необходимость помогать людям, и согласился принять рукоположение.
Однако в его келлии не было храма, хотя он теперь был необходим. Не было у него также денег, но было великое упование на Господа. Итак, он помолился и пошел в Карею, веря, что Бог пошлет ему деньги, необходимые для строительства храма. Не успел еще отец Тихон дойти до Карей, как издали его заметил дикей [12] русского скита пророка Илии и подозвал к себе. Когда он подошел ближе, тот говорит ему: «Один добрый христианин из Америки прислал мне немного долларов, чтобы я отдал их на строительство храма тому, у кого его нет. У тебя нет храма, поэтому возьми эти деньги себе».
Старец заплакал от волнения и благодарности Богу, поблагодарил также дикея и сказал: «Господь да помилует его», то есть человека Божия, который послал ему это благословение. Благий Господь, как Сердцеведец, позаботился о Своем храме еще прежде, чем старец попросил Его об этом, чтобы тогда, когда он будет просить деньги, они уже были готовы. Бог услышал его, потому что и старец с детства слушался Его и соблюдал заповеди Божий, получая за это небесные благословения.
Затем он нашел двух монахов-строителей, чтобы они, трудясь, в то же время творили молитву. Когда храм был закончен, он освятил его в честь Честного Креста, так как особо почитал его, а также с той целью, чтобы естественным образом избегать храмовых празднеств, потому что в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня положен пост, и день этот печальный. Старец не любил престольных праздников, потому что они нарушают безмолвие и отвлекают. Но при этом по своему безмолвническому крестовоскресному уставу духовно он имел праздник каждый день, строго подвизаясь и почти совсем не имея человеческого утешения в ущелье Калиагры, откуда созерцал небо и где переживал райские радости вместе с Ангелами и святыми. Когда кто-либо спрашивал его: «Ты здесь в пустыне живешь один?» – старец отвечал: «Нет, я живу вместе с Ангелами и Архангелами, со всеми святыми, с Божией Матерью и Христом».
Действительно, он постоянно чувствовал присутствие святых и помощь своего Ангела-хранителя. Однажды я пришел к нему и обнаружил, что, поднимаясь по ступенькам, он упал навзничь и застрял в дверях, так как на нем было много одежды. Я с трудом его поднял. Когда после этого я его спросил: «Что бы ты делал сам, старче, если бы меня здесь не оказалось?» – он с удивлением посмотрел на меня и уверенно ответил: «Мой Ангел-хранитель поднял бы меня».
Хотя он жил в пустынном месте один и в келлии у него почти ничего не было, он ничего и не желал иметь, чтобы внутри него пребывал Христос,
