ушло порядком времени.
Затем он вскинул голову к небесам и распростер руки свои к востоку и западу.
И заговорил: «Небо и земля, и преисподняя, я был Человеком». Даже сегодня я вспоминаю его речи и ведаю, что шагавший по роще оливковой был Человеком Неба. И уверяю я себя с тех пор, что нет начала и нет конца чреву земному, оно как колесо, что вертится без остановки. И наступают мгновенья чуда и сюрприза; и мгновенья эти я видел ясно в той долине Яаханнамской, находясь подле него и вечного города.
Но тут Иисус замер настороженно, и я укутался в мои одежды зябко, вслушиваясь в голос его. Однако говорил на сей раз не с нами он. Трижды услышал я, как обращался он к Отцу. И это всё, что донеслось в моё укрытие.
Спустя какое-то мгновенье упали руки его, и замер он в тиши под кипарисом неподалеку от меня. Затем вернулся вновь он к нам и произнес: «Проснитесь и вставайте. Мой час настал. Земля уже взывает, вооружась к сраженью».
А затем добавил: «В минуты эти слышу глас Отца. Если не свидимся мы вновь, помните, что завоеватель не сможет мир завоевать, пока завоевателем зовется».
Когда ж мы встали и подошли к нему вплотную, его лицо нам показалось небом звездным. И поцеловал он каждого из нас. Когда же губы его коснулись щеки моей, почувствовал я, как горячи его уста, словно руки бредившего от жара ребенка.
Внезапно мы услышали великий шум вдали, он приближался, а с ним вместе и толпа людей с факелами и рабами. Спешили они страшно.
Когда приблизились они к изгороди рощи, Иисус отошел от нас, сам двинулся толпе навстречу. К нему направился Искариот Иуда.
Толпа состояла из солдат римских с мечами и копьями и людей иерусалимских с топорами и кирками.
Иуда подошел к Христу и поцеловал его. Затем сказал вооруженным людям: «Вот сей Человек».
Иисус к Иуде обратился: «Иуда, ты был терпелив со мной. Каждый день».
Затем он обернулся к вооруженным людям и сказал: «Ну а теперь вяжите. Но смотрите, чтоб ваша клетка достаточно просторною была для этих крыльев».
Тут кинулись они к нему, схватили и закричали разом.
Мы же в страхе побежали прочь. Я бежал в одиночестве по оливковой роще, движимый осторожностью, ничего не слыша из-за страха.
Через два или три часа минувших с ночи той я все ещё метался по городу, стараясь укрыться понадежней. Приют себе нашел я только в селе под Иерихоном.
Почему покинул я его? Не знаю. Но к моей печали безутешной, оставил я его, оставил. Я был трусом и бежал пред лицом врагов его.
Я изболелся сердцем от стыда и всё-таки вернулся назад в Иерусалим, но он уже в неволе был и не было вокруг друзей, что разделили б с ним неволю.
Он был распят, и кровь его пролилась в глину земли сей.
А я жил тихо; я жил, укрытый медовыми сотами его сладчайшей жизни.
Говорит Сын Человеческий
«ДРУЖБА»
Ваш друг — это ваша нужда и беда, что нашла ответ в вашем сердце.
Он — поле, которое возделываете вы с любовью и урожай пожинаете с благодарностью.
Друг ваш — стол и очаг ваш.
Ибо вы приходите к нему со своим голодом, и ищете вы в нём мира и спокойствия. Когда настанет час вам мыслью с другом поделиться, вы не боитесь «нет» от души его услышать, не отклонит он ваше «да». И когда молчит ваш друг, сердце ваше не прекращает слышать голос его сердца. Ибо в дружбе все мысли, все желания, все нарождающиеся желания разделены без слов, разделены в радости молчаливой.
Когда разлука с другом вам грозит, не посетит отчаяние вас. Ибо то, что любите вы в нём, может остаться с вами навсегда, как гора видна издалека ещё для странника, бредушего по равнине.
И то, что нет пятна чёрного в дружбе, лишь укрепляет дух. Ибо любовь, что ищет вас, как собственную тайну, не есть любовь. Она зовется сетью, брошенной в море одиночества издали. Брошенной для друга.
Дарите другу лучшее, что есть у вас.
Ведом ему ваш морской отлив, и помнит вечно он приливы моря вашего одиночества.
Ибо что есть ваш друг, как не подарок времени убитого?
Ваша дружба заставляет время жить, даже в смерти.
Ибо в росе малых и ничтожных дел сердце находит своё утро и весеннюю свежесть.
Свидетельские показания Симона
ОН — ТОТ, ЧТО НЕСЁТ КРЕСТ
Я не учу вас отдавать, я учу принимать. Я не учу отказывать, я учу выполнять; я учу не прибыли, а пониманию с улыбкой на устах. Я не учу вас тишине, я учу вас нежной песне. Я учу вас вашей величайшей Душе, что несут в себе все люди мира
Признание Сына Человеческого
Я отправился в путь свой на поле, когда увидел ею, несущего крест; и огромная толпа следовала за ним по пятам.
Тогда я тоже двинулся за ними.
Его бремя мешало ему, ибо тело его было истощено.
Тогда римские солдаты подошли ко мне со словами: «Пойдем, ты — парень здоровый и, должно быть, сильный, помоги нести крест тому человеку».
Когда я услышал эти слова, сердце моё набухло болью, и я возблагодарил судьбу за честь сию. И понес крест его. Крест чужой.
А Иисус взглянул на меня. Пот струился по лицу его, а капельки жалобно висели на бороде, истаивали на солнце.
Он вновь взглянул на меня и сказал: «Ты тоже испить собрался чашу сию? Ты должен разделить глоток её со мной. И будешь делить его до конца времён».
Сказав это, он дотронулся рукой до моего плеча. И мы пошли вместе на Гору Черепов.
Но теперь я не чувствовал тяжести креста Я чувствовал только его руку. Казалось мне, крыло светлой птицы коснулось плеча моего.
Когда достигли мы вершины горы, они его распяли.
И тогда я почувствовал тяжесть незримого дерева
Он не произнес ни слова, когда забивали гвозди в руки его и ноги, не издал ни стона
Тело его не извивалось от боли под молотками.
Когда были пронзены руки его и ноги, земля оросилась кровью.
А моё сердце не разорвалось от жалости к нему только потому, что преисполнено было великого изумленья.
Теперь, когда человек сей обрёл свой крест, мне было
