Но в созданном пока еще отсутствует такая тварь, которая бы несла в себе Его образ. Только когда закончены все приготовления, Бог объявляет о кульминационном моменте творения: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле» (1:26).
Среди всех Божьих тварей только человек наследует Божий образ. Именно это качество и отделяет нас от всех остальных. Мы обладаем тем, чем не обладает ни одно животное: своей сущностью мы связаны с Богом. (Позже, когда Бог будет обсуждать с Ноем власть человека над животными, опять всплывет это качество — способность человека нести в себе Божий образ. Именно она решительно и дивно выделяет человека из царства животных. Убийство животного — это одно, а убийство человека — совсем другое («ибо человек создан по образу Божию» — Быт. 9:6).
Один из величайших художников всех времен изобразил историю сотворения мира на каменных сводах Сикстинской капеллы в Риме. В центральной части шедевра Микеланджело — тот миг, когда Бог пробуждает к жизни человека, передает ему Свой образ.
Мне довелось посетить Сикстинскую капеллу. Только сегодня в ней многое выглядит иначе, чем задумывал Микеланджело. Ему, скорее всего, по–другому мыслилась та обстановка, в которой будет представлено его творение. Туристы посещают капеллу целыми толпами — до нескольких сотен человек за раз — в сопровождении гида, который рассказывает им об этом чуде.
Посетители оказываются совершенно не готовыми к тому, что они видят на сводах капеллы. Удивительные шедевры живописи покрывают каждый сантиметр грандиозной залы. Человек видит образы из Библии: разделение тьмы и света, сотворение Солнца и планет, картины из времен Ноя, страшный суд. И в самом центре этого кружения фресок — словно гигантский зрачок: сотворение человека.
Мускулистое тело Адама покоится на земле в классической позе, в которой принято было изображать речных богов. Все еще сонный, он приподнимает руку к небу, откуда к нему тянется Божья рука. Руки Бога и Адама не соприкасаются. Между их пальцами остается промежуток, по которому, словно через синапс, Божья сила перетекает к человеку.
В каком–то смысле Микеланджело, как никакой другой художник, уловил суть «действа» сотворения человека. Слово «адам» по–еврейски значит «земля» или «прах». Мы и видим: тело Адама покоится на настоящей земле. Но Микеланджело удалось передать двойственную натуру Адама, ибо он изображает первого человека именно в тот момент, когда Бог пробуждает его к духовной жизни. Глава 2 книги Бытия поясняет историю сотворения человека: «И создал Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2:7).
Когда в детстве я слышал этот стих, то представлял себе Адама лежащим на земле — уже совершенным по форме своей, но еще не живым. И представлял себе Бога, Который склоняется над ним и делает нечто вроде искусственного дыхания «изо рта в рот». Теперь эта сцена видится мне иначе. Мне кажется, что, с точки зрения биолога, Адам в тот момент уже был «жив» — ведь в животных не нужно было вдыхать смесь кислорода, азота и двуокиси водорода, чтобы они начали дышать самостоятельно, так зачем это проделывать с человеком? Для меня Божье дыхание является символом духовной действительности. В тот момент Адам мне видится живым, но обладающим всего лишь животной жизнью. И вот Бог вдыхает в него новый дух, наполняет его Своим образом. Тут–то и становится Адам живою душою, а не только живым телом. Образ Божий — это не определенная комбинация кожных клеток и не конкретное физическое обличие. Это скорее богоданный дух.
Уникальный творческий акт — Бог вдохнул «дыхание жизни» в человека — отделил людей от всех остальных существ. Биологическое строение — наличие скелета, внутренних органов, жира, кожи — роднит человека с животными. Что там говорить: человек даже проигрывает при сравнении с некоторыми из Живых организмов. Например, кто может сравниться по красоте с великолепием попугая макао или даже смиренной серебристой ночной бабочки? Лошадь с легкостью обгонит самого быстрого бегуна. Ястреб видит намного дальше человека. Собака улавливает звуки и запахи, неразличимые для человека. Сумма физических свойств человека не более богоподобна, чем набор физических данных кошки.
Но, тем не менее, именно о человеке сказано, что он сотворен по образу Божьему! Для нас оболочка из кожи, мышц и костей служит лишь вместилищем Божьего образа. Мы в состоянии понять и даже отразить некоторые из качеств Творца. Клетки организма, расположенные по указанию ДНК так, а не иначе, могут стать вместилищем Святого Духа. Мы — не «простые смертные». Каждый из нас бессмертен.
Я начал с рассказа о профессоре Пилчнере, моем старом учителе. Будучи еще молодым студентом, я перенял кое–какие из его жестов и привычек, перенял часть его образа и унес с собой за тысячи километров — в Индию. Там я передал частицы его образа индийским студентам. Сегодня мои бывшие студенты трудятся в больницах разных стран мира. В трудную минуту на лице каждого из них может появиться выражение профессора Пилчнера. Произойти это может на Борнео, Филиппинах, в Африке. Сам Пилчнер умер много лет назад, но его частичка — свойственное только ему выражение, которое возникало на его лице в конкретной ситуации, — жива. Она живет на моем лице и на лицах моих учеников.
То же самое хочет видеть в нас Бог, но в большем масштабе. Он просит, чтобы мы несли Его образ миру. Бог есть Дух. Мы не можем увидеть Его в материальном мире. Но Он полагается на нас и хочет, чтобы мы стали плотяной оболочкой Его Духа. Он хочет, чтобы мы были носителями Его образа.
То, что мешает жить, материалисты ошибочно принимают за саму жизнь.
Лев Толстой
Познай самого себя, ибо ты есть образ Мой. И, познав Меня через свой образ, ты найдешь Меня в себе. Уильям Сен–Тьерский
Проработав 40 лет хирургом, я повидал немало человеческого горя. Но самое сильное впечатление произвели на меня события, произошедшие в самом начале моей хирургической деятельности, когда я еще был студентом. Это случилось во время немецких бомбардировок Лондона в годы Второй мировой войны. Каждый день эскадры огромных, жутких бомбардировщиков «Люфтваффе» появлялись в небе над городом. Рев их моторов напоминал оглушительные раскаты грома. Из своих бомбовых отсеков они извергали смертоносный