искреннюю веру, приносящую плод.
К сожалению, очень часто христиан заставляют выбирать между богословием и практической жизнью, между умом и сердцем, между правильной верой и добротой. Но ведь это ложные дихотомии, не надо выбирать между одним и другим! Мы должны любить Господа Иисуса всем своим естеством — и сердцем, и душой, и силой, и разумом (Лк. 10:27). Мы должны ценить богословов — людей, осененных неизменными благодатью и истиной. Можно сказать иначе: если мы хотим приносить плод и быть благочестивыми, у нас должны быть богословские убеждения, которые тем не менее не превращают нас в снобов.
Когда я говорю, что богословские убеждения должны быть, я не имею в виду, что все христиане без исключения должны быть книжниками и заниматься только лишь интеллектуальными упражнениями. Я имею в виду, что каждый христианин должен четко представлять себе, кто есть Бог и что Он сделал в Иисусе Христе. Нас, христиан, должны воодушевлять и побуждать к действию богословские истины: 1) Бог есть Бог любящий, всевластный и святой; 2) Бог создал мир и создал его хорошим; 3) из-за греха Адама люди стали склонны ко злу; 4) Иисус Христос — Сын Божий, рожденный, а не сотворенный; 5) Иисус страдал, умер на кресте за грехи и воскрес на третий день; 6) Святой Дух есть Бог; Он наполняет нас силой, дает веру, наделяет дарами и приносит плоды в нашей жизни. К этим основным истинам стоит добавить еще три: Библия есть Слово Божье; Иисус снова придет, чтобы судить живых и мертвых; человек оправдывается только верой.
Эти истины должны быть не просто набором убеждений. Нам нужно смотреть на себя и на мир вокруг нас через них, как через очки. Есть много христиан и церквей, которые не отрицают ни одной основополагающей доктрины христианской веры, но происходит это потому, что у них нет убеждений. У них есть какой-то старый свод вероисповедных правил, суть которых они едва понимают, с трудом могут принять и не осмеливаются проповедовать. Их воодушевляют темы политики и церковного развития, проблема взаимоотношений и так далее, а к Евангелию они относятся как к чему-то само собой разумеющемуся. «Да, да, а как же, мы верим в непорочное зачатие, искупление, воскресение, рай и ад», — говорят они. Но мысли об этом находятся где-то на периферии их сознания, они не формируют их личность. Они вроде бы соглашаются с учением, но не живут им.
Пасторы и общины, не ориентированные на богословие, могут думать, что они передадут Евангелие следующему поколению, но истина в том, что мы передаем лишь то, во что страстно верим. Новообращенные и наши дети не будут думать, жить и любить как зрелые христиане, а тем более не смогут выразить христианскую веру, если наши богословские убеждения находятся на церковном сайте, а не в нашем сердце.
Я и не подумаю извиняться за то, что моя церковь — богословски ориентированная. Церковь должна быть сосредоточена на Евангелии, а Евангелие — это весть об исторических событиях плюс их данная Богом интерпретация. А это и есть богословие. И надеюсь, никто не думает, что быть «богословской» церковью — значит читать серьезные книги и слушать длинные, сложные проповеди. «Богословская» — значит стремящаяся к преображению посредством обновления ума, преображению длиною в жизнь. Мы хотим быть думающими христианами: знать, во что мы верим, почему мы так верим, жить и умирать, утешаясь своими верованиями.
Если у нас есть богословские убеждения, значит, и единство наше будет иметь богословское основание. Конечно, мы тоже хотим быть едины в любви и стремлении к одной цели. Но какие бы действия мы ни совершали совместно, какие бы чувства вместе ни испытывали, все они должны зиждиться на фундаменте одинаковых богословских убеждений. В церкви в целом очень много говорят о том, что христиане должны проповедовать Евангелие, поэтому часто создается впечатление, будто миссия — центр христианской жизни. И в каком-то смысле так оно и есть. Однако миссионерство само по себе не может быть основанием для единства. Только когда мы четко определяем, что мы проповедуем и почему, только тогда мы можем понастоящему сплотиться вокруг миссионерской работы.
Я хочу сказать, что мы в первую очередь должны быть христоцентричны, то есть сосредоточены на кресте Христовом. Христос — это наша идентичность, наша любовь, наша надежда. И именно потому, что у нас такая идентичность, любовь и надежда, мы молимся, проповедуем Евангелие, занимаемся миссионерским трудом. Но миссия — это не основание. Основание — Христос, именно Он определяет миссию и начинает ее. Как сказал Джон Пайпер, «миссия — это не конечная цель церкви. Конечная цель — это поклонение». Миссионерская настроенность не может быть твердой основой для единства. Во первых, потому, что точно определить это понятие весьма затруднительно. Во вторых, потому, что источник христианской идентичности, любви и надежды — это не наши дела во имя Иисуса, хотя, конечно, и они должны иметь место. Этот источник — в деле Бога, которое Он уже совершил для нас в Христе. Об этом всегда нужно отчетливо говорить, именно этому радоваться, а не просто иметь в виду.
И здесь я возвращаюсь к главному вопросу. Нам отчаянно нужны христиане, и пасторы, и миссионеры, и церкви, и деноминации, и движения, и институты, которые являются богословскими в своем основании. Доктрины не должны вычеркиваться из ассортиментного перечня христианской жизни, их надо достать с церковного чердака и вытереть с них пыль. Мы все должны быть богословами, потому что, если мы называем себя христианами, значит, мы принимаем весть о том, кто такой Иисус и какую победу Он одержал ради нас. Это и есть богословие.
Итак, убеждения? Да! Снобизм? Нет!
Пожалуйста, не пропустите эту последнюю часть, особенно если вам понравилась первая. Потому что, если не проявлять бдительность, очень легко можно превратиться в христианина-сноба.
Откуда берется этот христианский снобизм и высокомерие? Назову несколько источников. Для начала это отношение. Это такая особая манера поведения: ты считаешь себя кальвинистом, принимаешь крещение детей и учение о безошибочности Писания (кстати, я все это тоже принимаю) и ходишь в этих убеждениях как в доспехах или размахиваешь ими как мечом, хотя на самом деле они предназначены для того, чтобы ты мог излучать любовь к Христу и Евангелию. Я признаю, что богословские различия существуют, и существуют к нашему благу, но если цветы этих различий не расцветают, питаясь соком евангельского корня, им даже не стоит выпускать бутоны.
Второй признак высокомерных христиан — это их недоступность. Некоторые богословствующие типы на поверку оказываются непростыми для общения людьми. Они умны, имеют свое мнение, обладают хорошим аналитическим мышлением. При этом они все вокруг воспринимают крайне критично. С высокомерными христианами трудно быть рядом. Они пугают, а не привлекают; рычат, а не принимают. Они слишком охотно делятся своим мнением обо всем на свете, но совершенно неспособны вычеркнуть какую=нибудь доктрину из категории «абсолютно необходимая».
Если богословские убеждения приводят к снобизму, то проблема заключается не в том, что мы слишком серьезно относимся к правильному богословию, а в том, что мы не ценим другие такие же важные вещи. Из-за этого мы высокомерно и пренебрежительно относимся к молящемуся, приносящему плод, доброму и благочестивому пастору с арминианскими убеждениями. Конечно, я могу считать, что он молится, приносит плод, что он добрый и благочестивый вопреки своей вере в свободную волю, но при этому я буду от всего сердца благодарен Богу за его молитвы, плоды, доброту и благочестие. Для некоторых христиан главное — евангелизация,
